Ирина Левитес - Боричев Ток, 10

До кинотеатра так и не дошли. Валерик решил, что раз уж он такой взрослый мужчина, незачем держаться за руку старшей сестры. Он шел, сунув руки в карманы, независимой походкой. Гордился, расправив плечи и высоко подняв голову. Гордился, пока шли по двору. Гордился, пока спускались по Игоревской. И даже немного успел погордиться на Жданова. А потом гордиться перестал. Глупо гордиться, когда ты по уши в цементе. И с тебя течет серая жижа. И прохожие с опаской обходят стороной. Эх!

— Э-э-эх… — протянула бабушка Века, махнув рукой, хотя цемент с Валерика уже не капал. Застывал понемножку, пока возвращались домой.

Бабушка, вложив в протяжное «э-э-эх…» все свое разочарование, повернулась к внукам спиной и уже пошла было в комнату, но, остановившись на пороге, бросила через плечо самое страшное ругательство:

— Свинота!

— Что такое? — вышла бабушка Лиза и больше ничего не сказала. Но такое грустное недоумение застыло на ее добром лице, что Нина заторопилась:

— Не бойся, ба! Я сейчас все-все ножом отскребу.

Вытряхнула Валерика из заскорузлой оболочки. Наподдать бы ему как следует! Некогда. Цемент стынет. И принялась скоблить ножом бывший великолепный драп в рубчик. Потом бывший чистый пол. Потом табуретку Тьфу!

Пальто стояло, согнув рукава, довольно-таки нахально привалившись к стенке.

После обеда, прошедшего в траурном молчании, собрали совет. В малом составе: бабушка Лиза, бабушка Века, бабушка Лена и тетя Оля.

Нина в совет не входила, но имела совещательный голос. Валерик, как маленький и кругом виноватый, права голоса не имел, но и не изгонялся, поскольку некуда. И не в чем. Ситуация казалась сложной. Практически неразрешимой. Купить сразу два зимних пальто!

Но! Когда Оля берет дело в свои маленькие крепкие ручки, даже самая неразрешимая ситуация сдается без боя. Потому что есть шуба! Хорошая цигейковая шуба! Когда родилась Женя, дедушке Семе как передовику производства разрешили один раз отовариться в закрытом распределителе. И он таки отоварился! И купил шубу. Которой нет сносу. Ее носила Женечка, слава Богу. Потом Лерочка. А почему ее не носила Ниночка? Потому что шуба скакнула к Мишеньке. И Мишенька ее носил, слава Богу, пока не подросла Леночка. Но теперь уже Леночка тоже выросла — и какое счастье! Какое счастье, что ее уже может носить Валерик!

— Девчонскую? Не буду! — из-под стола проявил твердость мужского характера Валерик, хотя после ямы с цементом сидел бы уже и молчал, честное слово!

— А Мишенька? Мишеньку ты не учитываешь? — накинулась Оля на племянника. — И пристегнем ее солдатским ремнем!

Мишенька вместе с солдатским ремнем оказались убедительными. Валерик сдался и притих под столом.

Покончив с первым вопросом повестки дня, перешли ко второму. Решили попросить Тамару пойти с Ниной по магазинам и выбрать пальто. Почему именно Тамару? Могла бы пойти бабушка Века, как самая мобильная из бабушек. Или бабушка Лена, как менее мобильная, но все еще изредка выбирающаяся в магазин водников, где, как известно, выбрасывают хорошие вещи. Бабушка Лиза пойти не могла. Она вниз с Боричева Тока не спускалась. Ей тяжело потом назад подниматься. Зато могла пойти Оля. Но она не хотела. Потому что у Тамары вкус. Вот пусть идет и сама покупает.

Нина обрадовалась. Втайне. Если бы она показала свою бестактную радость, Оля обиделась бы. Но у тети Тамары, маминой школьной подруги, действительно вкус! Наверное, поэтому она до сих пор не вышла замуж. Жениха выбрать — это вам не пальто. А ведь она очень хорошенькая. Волосы золотые и вьются баранчиками.

Тетя Тамара отнеслась к поручению ответственно. Вместе с Ниной пошла в Подольский универмаг, потом в магазин водников, потом в «Детский мир», потом на трамвае поехали на Крещатик, потом на троллейбусе на Печерск, потом на автобусе на площадь Победы…

Везде пальто были. Одинаковые. С коричневыми цигейковыми воротниками. С отстроченной кокеткой, а на ней — бантик из той же пушистой ткани, что и все остальное пальто. Цвета, правда, были разные. Синий, серый и черный. Тете Тамаре пальто не нравились. Особенно пушистая ткань.

— Одеяло! — презрительно бросала она продавщицам. — А нет ли чего поприличней?

Поприличней нашли. Одно. На Печерске. Но оно оказалось слишком большим. Вернулись ни с чем. В планах у тети Тамары была поездка на Куреневку.

— Что такое? Почему ничего не купили? — удивилась тетя Оля.

— Ничего хорошего не было, — созналась Нина. — Одно нашли, только большое. За двадцать два рубля.

— Что-о-о?! Двадцать два рубля? Да пусть оно говорит ко мне стихами, я его не куплю! Двадцать два рубля! Когда можно купить по тринадцать! Или даже одиннадцать! — воинственно подбоченилась Оля, возмущенная неслыханным мотовством.

Она взяла Нину за руку, повела в Подольский универмаг и выбрала в детском отделе замечательное теплое-синее-пушистое-зимнее пальто.

— Прекрасно! Как на тебя сшито! — с удовлетворением сказала Оля. — Заверните!

И покупку завернули в хрустящую коричневую бумагу, перевязали бечевкой и дали Нине. Она не стала цитировать тетю Тамару про одеяло.

Во-первых, устала от беготни по магазинам.

А во-вторых, ей пальто понравилось.

Решение с ответом не сходилось. Пришлось бежать за помощью к Лере. Она задачку быстренько расщелкала, как орех, и путешественники благополучно прибыли в пункт назначения, несмотря на то что один плелся пешком и разглядывал по пути всякие лютики-цветочки. Зато второй летел стремглав на велосипеде, потренькивая никелированным звоночком. Лера не только написала три действия, но и нарисовала схему движения пешехода и велосипедиста, так что Нина все поняла и даже захотела, чтобы ее завтра вызвали к доске.

Утро началось с веселья. Валерик Дзюба, в обиходе просто Дзюбик, выдал очередную концертную программу за первой партой, куда его посадила классная из-за вечных двоек. Он повернулся к Нине и Наташе Гейсман, всем известной хохотушке, и стал изображать Григория Яковлевича, учителя рисования: как он портрет рисует и глаза у него съезжаются к переносице от усердия. Маленький верткий Дзюбик умел превращаться то в рассеянную старушку, то в бравого пожарного, то в крикливую торговку с Житнего рынка. Девочки повизгивали от восторга. Дзюбик, вдохновленный успехом, «на бис» показал, как Димка Лобов вяжет шарф, считая петли, и не замечает, что уже весь обмотан своим бесконечным произведением. Как он умудрился превратиться в добродушного медлительного увальня — загадка, но сходство оказалось настолько убедительным, что Нина и Наташа опять зафыркали.

— Ой, не могу! Валерик, покажи старьевщика, — упрашивала Наташа. — Ну миленький, ну Дзюбочка, ну что тебе стоит?