Сергей Довлатов - Речь без повода... или Колонки редактора

Из комнатушки на Таймс-сквер редакция переехала на Юнион-сквер, где и происходил самый революционный и победный период ее существования. Появились новые сотрудники: Петр Вайль, Александр Генис, Наталья Шарымова, Александр Батчан, Лев Гальперин. Люба Федорова (она же — Лана Форд) начала свою работу в газете весьма экстравагантно.

Как-то в начале существования газеты на Юнион-сквер Федорова, заведующая редакцией, задержалась на работе. В редакцию явился негр из местных бездомных наркоманов — обитателей сквера и, приставив к ее виску пистолет, потребовал денег. Люба, еще не усвоившая правила: отдай все, что есть, но не вступай в дебаты, деньги отдала, но стала его уговаривать: мы нищие журналисты, это русская газета, посмотри, какая у нас бедность… Негр огляделся, изумился и вернул Любе деньги. «Ну, — сказал Довлатов Любе, — если ты бандита уговорила, значит, можешь писать для газеты». Правда, наркоман явился опять через несколько дней, застал все ту же Любу и потребовал деньги. «Как?! — возражала Люба, — ты же мне их отдал!» — «А сегодня, — ответил бандит, — они мне нужны позарез».

Евгений Рубин

Переезд в новый офис. Лев Штерн, Сергей Довлатов

Петр Вайль, Виталий Длугий и Александр Генис устанавливают верстальный стол

Сегодняшнему российскому читателю трудно себе представить, какой фурор произвела газета среди читающей публики. Одни газету любили, другие — ненавидели. И те и другие дружно шли в киоск в день продажи покупать «Новый американец» — одни, чтобы насладиться чтением, другие, чтобы возмущаться: газета родилась с нашим приездом, она полностью отражала наши интересы, разноречивое отношение как к русским проблемам, так и к Америке.

«Число подписчиков и рекламодателей росло с каждым днем. В интеллигентных компаниях только о нас и говорили, — писал Довлатов. — Одновременно раздавались и негодующие выкрики: — Шпана! Черносотенцы! Агенты госбезопасности! Прислужники мирового сионизма! О нас писали крупнейшие американские газеты… Короче, шум стоял невообразимый».

Газета печатала авторов с диаметрально противоположными точками зрения, отвечая лишь за уровень дискуссий. Темы поднимались самые серьезные, включая полемику вокруг А. И. Солженицина. Какой замечательный скандал стоял вокруг газеты во время этой дискуссии! Это и был прорыв к демократии.

А также редакторы и журналисты «позволяли себе шутить, иронизировать.

И более того — смеяться… а главное, заметьте — над собой!» Одни «Колонки редактора», которые писал Довлатов, чего стоили! Иногда это были маленькие эссе на важные моральные темы, часто — полемического характера. Именно в колонках было больше всего издевательства над официозным пафосом, фальшью и скукой советских передовиц. Однажды Довлатов попросил всех сотрудников принести свои фотографии и составил из них «Колонку редактора». Одна бывшая партийная дама выговаривала мне свое возмущение: «Газета должна нас направлять! Она должна нас призывать!» Другой читатель писал: «Вы бы ещё о тараканах написали!» И Довлатов написал «передовицу» в защиту тараканов…

Газета росла и менялась вместе с иммигрантами третьей волны. Отсюда — и народная любовь. Приезжая в другие города на встречу с читателем, мы собирали огромную аудиторию. Эмигрировали Василий Аксенов, Владимир Войнович — редакция в полном составе встречала их в аэропорту: газета ощущала себя частью передовой русской культуры. Все новые иммигранты художественных и литературных профессий спешили объявиться в редакции. Когда в феврале 1981 года газета праздновала годовщину своего существования, это был буквально всенародный праздник. Ресторан «Сокол» с трудом вместил человек 900, которые приехали из разных городов Америки. Эрнст Неизвестный прислал в подарок картину…

Редакция переехала в более просторное помещение, обросла новыми журналистами и попутчиками. Росла подписка. И все-таки… И все-таки именно в этот период обнаружились все проблемы, которые привели газету к закрытию: неумение вести финансовые дела, неумение быть лояльными друг к другу. «Под нашими мятежными бородами обнаружились самые разные лица…»

Встреча Василия Аксенова в аэропорту. Слева направо: Г. Поляк, П. Вайль, С. Довлатов, А. Орлов, Е. Довлатова, В. Аксенов

Владимир Войнович и Сергей Довлатов

На юбилее «Нового американца». Нора Сергеевна Довлатова (мать) и Григорий Поляк (издатель, издательство «Серебряный век»)

Готовя к публикации свои колонки редактора, Довлатов писал: «Переписывать их я не решился. Ведь наши глупости, срывы, ошибки — это тоже история». История «Нового американца» закончилась с уходом Довлатова из газеты. То есть газета еще некоторое время существовала. Но без Довлатова «Новый американец» утратил главное, ради чего он создавался: «черты демократической альтернативной газеты. Он перестал быть свободной дискуссионной трибуной». (Несмотря на то, что там продолжали работать талантливые журналисты.)

Недавно мы с Александром Генисом говорили о газете. (Помимо всего прочего — сколько журналистов выросло, сформировалось, работая в газете! В том числе — журналист и писатель Генис, которого печатают и знают сегодня в одинаковой степени по обе стороны океана.) Генис перечитал газету сегодняшними глазами и пришел к выводу, что статьи Довлатова и тогда заметно выделялись на общем фоне. Значит, все было именно так.

Имеет ли сегодня кто-нибудь полный набор, все номера газеты?

Возможно, Елена Довлатова. Генис, оказалось, не имеет. «Ну, приходил каждый сотрудник, брал номер, когда было нужно, потом выкидывал… Кто тогда думал, что газета станет раритетом и некоторые собиратели русской культуры будут платить тысячи долларов даже за разрозненную подшивку?» Кто думал об этом в 1981 году? Мы работали.

Мы работали почти бесплатно. То есть каждый как-то зарабатывал на стороне, у некоторых сотрудников зарабатывали жены… Я убирала офисы и рассаживала гостей в очаровательном ресторанчике в Гринич-Вилледж, начала печататься в американской прессе (прежде всего — как фотограф). Сейчас это уже не важно. Мы делали газету. Это и была свобода, ради которой ехала в те годы творческая интеллигенция.