Джумпа Лахири - Тезка

Ашок возвращается с кухни со стаканом воды. Он ставит стакан на маленький столик и зажигает ночник.

— Я уже не хочу спать, — сообщает он, хотя голос его все еще звучит сипло со сна.

— Я тоже, — говорит ему Ашима.

— А что Гоголь?

— Наелся и заснул. — Она поднимает Гоголя и перекладывает его в кроватку, натягивает одеяльце малышу на плечи и, дрожа от холода, сама забирается в постель. — Что-то я не пойму, — недоуменно нахмурившись, продолжает она, — с чего бы это Ране звонить нам посреди бела дня? Это же безумно дорого. — Она поворачивает голову к Ашоку, меряет его внимательным взглядом. — Что Рана тебе сказал, повтори-ка мне дословно!

Но Ашок только отрицательно качает головой и опускает голову, пряча взгляд от Ашимы.

— Что такое? Нет, подожди. Он сказал тебе что-то, чего не сказал мне. А ну-ка, говори!

Но Ашок продолжает качать головой, потом наклоняется над ней, берет ее за руку и до боли сжимает пальцы. Он прижимает Ашиму к себе, вдавливает в подушки, наваливается на нее сверху и остается в этом положении так долго, что Ашиме кажется, вот сейчас он выключит свет и начнет ласкать ее. Но вместо этого он повторяет то, что сказал ему брат Ашимы несколько минут назад, то, о чем Рана не смог сообщить сестре сам: что их отец умер вчера вечером от сердечного приступа, умер, раскладывая пасьянс на кровати в своей спальне.

Они летят в Индию через шесть дней, на шесть недель раньше намеченного срока. Алан и Джуди, разбуженные посреди ночи конвульсивными рыданиями Ашимы, в панике прибегают за объяснениями к Ашоку. Утром они оставляют на пороге квартиры вазу, полную живых цветов. Разумеется, в эти шесть дней ни у Ашимы, ни у Ашока не находится времени придумать Гоголю официальное имя. И поэтому на его первом американском паспорте в том месте, где должно стоять имя, прямо поверх государственной печати Соединенных Штатов Америки красуется «Гоголь Гангули», а рядом — размашистая роспись Ашока. За день до отлета Ашима одевает Гоголя в нарядный костюмчик, сажает в коляску, укладывает кардиган, который она связала отцу, и собольи кисточки в пластиковый пакет и идет на Гарвард-сквер, к ближайшей станции подземки.

— Извините, — обращается она к прохожему на улице, — вы не поможете мне с коляской? Мне надо спустить ее на платформу.

Мужчина на руках сносит коляску вниз по лестнице, пока Ашима ждет его на платформе. Когда поезд подходит, они едут до Сентрал-Стейшн. В этот раз она не спит, а смотрит по сторонам, разглядывает пассажиров. Их всего-то не больше дюжины, одни шелестят свежими газетами, другие склонились над книжками, а третьи просто сидят, уставив в пространство невидящий взор. Поезд замедляет ход, и она встает, толкая перед собой коляску с Гоголем. Она выходит, не оглянувшись на пластиковый пакет, засунутый под сиденье.

— Эй, индийская дама забыла свои вещи! — слышит Ашима у себя за спиной, потом с шумом закрываются двери, и чей-то кулак призывно стучит в стекло, но Ашима не оборачивается, она быстро уходит прочь по платформе, толкая перед собой коляску.

На следующий день они едут в аэропорт и садятся в самолет компании «Пан Американ», следующий рейсом до Лондона. Они проведут пять часов в лондонском аэропорту, чтобы потом вылететь другим самолетом в Калькутту, через Тегеран и Бомбей. Самолет скользит по взлетной полосе, и Ашима смотрит на часы и вычисляет на пальцах индийское время. Только в этот раз она решительно закрывает глаза, она не хочет сейчас думать о печальных картинах, которые ожидают ее дома, — алый синдур [5] Синдур — красный порошок, который наносят на пробор замужние женщины, один из символов замужества. уже стерт с пробора матери, на руках больше не красуются обручальные браслеты, густая шевелюра брата сбрита в знак траура. Колеса самолета крутятся все быстрее, огромные металлические крылья начинают слегка подниматься и опускаться. Ашима глядит на Ашока — он крутится на сиденье, в сотый раз проверяя, не потерял ли он паспорта и грин-карты. Она смотрит, как муж заводит часы, потом переводит стрелки на индийское время, не в силах дождаться прилета домой.

— Я не хочу лететь, — говорит она разбитым голосом, отворачиваясь к темному овальному окну. — Я не хочу их видеть. Я просто не смогу.

Ашок берет ее за руки и не отпускает, пока самолет разгоняется, оставляя Бостон где-то позади. Огромный лайнер набирает высоту над темными водами Атлантики, шасси со скрипом убираются в брюхо самолета, его корпус дрожит, когда они входят в зону турбулентности, в плотную массу нижнего слоя облаков. Хотя уши у Гоголя заткнуты ватой, он начинает плакать, пытается вырваться из рук своей объятой горем матери, но самолет поднимается все выше и выше, и так начинается первый в его жизни перелет на другую сторону мира.

Теперь семейство Гангули живет в маленьком университетском городке под Бостоном. По их сведениям, здесь они — единственная бенгальская семья. Исторический центр городка представляет собой ряд домов в колониальном стиле, вокруг которых летом толпятся туристы. Кроме того, в городке имеется изящное белое здание конгрегационалистской церкви, каменное здание суда с примыкающей к нему тюрьмой, публичная библиотека с красивым куполом и деревянный колодец, из которого, по слухам, однажды напился сам Пол Ревер [6] Ревер Пол (22 декабря 1734 — 10 мая 1818) — американский художник и серебряных дел мастер, участник Войны за независимость США. . Зимними вечерами тут принято ставить на подоконники зажженные свечи. Ашок получил должность старшего преподавателя кафедры электротехники. Он ведет пять групп и получает за это шестнадцать тысяч американских долларов в год. У него теперь есть свой кабинет, у двери которого на прямоугольном кусочке черного пластика выгравировано золотыми буквами его имя. У него даже есть пожилая секретарша, правда, он делит ее с другими преподавателями кафедры.

Секретаршу зовут миссис Джонс, и она часто приносит из дома банановое печенье, которое печет сама, и раскладывает его на тарелке рядом с кофе-автоматом. Муж миссис Джонс, пока был жив, преподавал на кафедре английского языка. Ашок полагает, что миссис Джонс ровесница его матери. При этом мать Ашока пришла бы в ужас от образа жизни, который ведет миссис Джонс: она живет одна, каждый день ездит на работу на машине по грязи и снежным заносам и видит своих детей и внуков не чаще двух-трех раз в год.

Ашок счастлив, такая работа — предел его мечтаний. Ему всегда хотелось преподавать в университете, а не служить в какой-нибудь огромной корпорации. И он никак не может унять приятную дрожь в руках, когда поднимается на кафедру и оглядывает аудиторию, полную американских студентов. А когда миссис Джонс говорит ему: «Профессор Гангули, ваша жена на линии», — он просто тает от счастья! «Профессор» — это слово для него слаще меда, лучше самой прекрасной песни. Из окна его кабинета, расположенного на четвертом этаже, ему виден квадратный двор, окруженный кирпичными зданиями винно-красного цвета, и в хорошие дни он выходит на улицу и обедает прямо на скамейке, слушая стройный бой колоколов, раздающийся с часовой башни кампуса. По пятницам после окончания лекций Ашок идет в библиотеку читать иностранные газеты. Он читает про то, как американские самолеты бомбят вьетконговские продовольственные склады, и про то, что на улицах Калькутты убивают наксалитов [7] Наксалиты — неофициальное название вооруженных радикальных левых отрядов в Индии, действуют в восточных штатах Индии. На их долю приходится половина совершаемых в Индии терактов. , что Индия и Пакистан готовятся к войне. Иногда он поднимается на самый верхний этаж библиотеки, под залитый светом стеклянный купол, в книжное хранилище. Он идет вдоль полок, и каждый раз его непреодолимо влечет к его любимым русским авторам, и он снова и снова чувствует радость и гордость, глядя на имя своего сына, отпечатанное золотыми буквами на красных, синих, зеленых переплетах.