Александр Тарасов - Сборник рассказов . Журнал «Наш современник» № 4-2012

Над свежим бугорком свекровиной могилы высился невысокий, старый, треснутый во многих местах крест, омытый дождями и высушенный ветрами и солнечными жаркими лучами до белизны. Раньше он возвышался над другой могилой и был покрашен в голубой цвет, но потом, когда на его месте появился новый памятник, крест за ненадобностью выбросили в мусорку на краю погоста, и наверняка быстро сгнил бы там без толку, кабы волею обстоятельств не получилось так, что он должен и может послужить своему предназначению ещё какое-то время.

Ольга стояла у могилы, опустошенная болезнью и лекарствами, глаза её были сухими, бескровные, синеватые губы плотно сжатыми.

— Крестик надо бы при случае покрасить, — думала она, — Но это весной, к Пасхе. Пасха в следующем году будет ранняя — четвёртого апреля.

На крест неожиданно камнем упал шустрый тощий воробей, боязливо зыркнул на Ольгу маленькими тёмными бусинками глаз, чирикнул, вспорхнул и был таков.

— Мне тоже пора в тепло, а то не дай Бог простужусь ещё, — подумала Ольга.

Всю осень и зиму чувствовала она себя отвратительно: болячки досаждали постоянно, все деньги уходили на покупку лекарств. Ольга как манны небесной ждала весны, почему-то надеясь, что с приходом тепла и солнца жизнь её станет абсолютно другой, новой. Но едва побежали ручьи и зазвенела капель, как её второй раз настиг инсульт. Был он ещё более тяжелым, чем первый. Ольга долго валялась в больнице и домой вернулась в конце апреля с почти парализованной правой рукой и невнятной речью. Врачи строго-настрого запретили ей заниматься физическим трудом и расстраиваться.

— Берегите себя, или последствия могут быть самыми страшными, — напутствовала Ольгу молоденькая медсестра, к которой Ольга за время болезни прониклась большей симпатией, чем к остальному персоналу, за её простоту и внимательность.

— Куда ещё хуже? — сказала Ольга и поцеловала руку смутившейся от неожиданности девушки.

Весна набирала силу, вовсю бушевала юная зелень, крепко пахли клейкой листвой липы, птицы, давным-давно прилетевшие из-за теплых морей, на радостях успевали и песни петь, и хлопотать по хозяйству. Огород Ольги зарастал бурьяном. На него было больно смотреть, и она попросила соседей, чтобы они засеяли его хотя бы для себя. Те, поколебавшись немного, согласились.

От нечего делать Ольга часами сидела во дворе или возле двора на солнышке, старалась чуть ли не поминутно перебрать всю свою предыдущую жизнь. И чем больше она об этом думала, тем хуже становилось её состояние.

Вечером, в канун дня Победы и в канун Ольгиного шестидесятилетия, у её дома остановился, блестя в лучах заходящего солнца чёрным лаком, джип. Из него легко и ловко выпрыгнул высокого роста, рыжий, коротко стриженный парень лет двадцати восьми — тридцати и, без стука толкнув калитку, направился уверенной, упругой походкой в дом.

Ольга растерялась: кто бы это мог быть? И потому не отозвалась на первый стук во входную дверь. Лишь когда стук повторился более настойчиво и громко, она крикнула — не заперто!

Парень был одет в чёрную шелковую безрукавку и в такого же цвета джинсы, но кроссовки размером чуть ли не с детские пластиковые лыжи были белыми.

Гость поздоровался и без всяких предисловий предложил Ольге отдать её дом ему.

— Что значит — отдать?

В предчувствии чего-то нехорошего Ольга, и без того слабая, ослабела ещё больше и присела на стул.

— Вы меня не знаете? — удивился парень. — Странно! Я думал. Ну, да ладно: я старший сын генерального директора агрохолдинга «Прогресс-Агро-Победа». Мы запланировали на этом месте, где находится ваша завалю-ха, построить офис. Здесь всё нас устраивает: ландшафт местности, подъездные пути и прочее.

Ольга смотрела на незваного гостя и никак не могла от волнения и слабости понять, о чём он толкует. Молодого человека было так много, он был таким огромным, что горница казалась совсем крохотной, и Ольге стало не хватать кислорода, она почувствовала, что задыхается.

— Ты чего, бабуль, молчишь? — весело поинтересовался верзила. — НЕ ВРУБИЛАСЬ, О ЧЁМ Я ТЕБЕ БАЗАРЮ? Могу повторить ещё раз: предлагаю тебе обмен — мы определяем тебя в дом престарелых, выплачиваем тебе же за твою развалюху определенные копейки и сверх того — даём тебе вот это.

Парень вынул из заднего кармана пачку зелёных купюр и шлепнул их возле керосиновой лампы.

— Сроку тебе на обдумывание — до конца недели. Сегодня вторник.

— Сестру Катю я здесь недавно в конце огорода похоронила. Могилка её.

— Ай, ерунда! Слыхал я. — Парень скривился. — Перенесём мы могилу на край кладбища, куда захотим. Какие проблемы?

— Народ не позволит..

Ольга хотела сказать ещё, что это из-за односельчан могилка калечки оказалась в конце её огорода, но парень не стал слушать, перебил с презрительной усмешкой:

— Какой народ? Вот эти мыши, что живут в вашем селе? Да кто их спрашивать станет? Большинство из них в нашем холдинге пашут, нашим хлебом кормятся… Народ! Плевать!

Парень умчался на своем джипе так же быстро и неожиданно, как и появился, а Ольга за всю ночь ни на минуту не могла сомкнуть глаз: тошнота как подкатила с вечера к горлу, так до самого утра и не отпускала, голова раскалывалась от боли, нечем было дышать. Несмотря на страшную усталость и апатию, Ольга не могла ни сидеть, ни лежать, а всё пыталась двигаться по тёмным, пустым и глухим комнатам.

Утром, чуть свет, в дом Ольги ввалился ещё один нежданный гость — участковый Коваль. Был он уже далеко не мальчик — за сорок где-то, высок ростом и очень толст.

Раскорячившись на стуле, он снял с потной лысой головы форменную фуражку, достал из кармана брюк носовой платок.

— Значит так, милая, — сказал он, обмахиваясь платком, словно веером. — Ты, по-моему, в последнее время слишком много стала о себе мнить. — И не давая опешившей Ольге раскрыть рот, продолжил одышливо: — К тебе вчерась порядочный человек с предложением приезжал? Приезжал! Предложение делал? Делец! Так какого же ты… из себя что-то там корчишь? Ты кто такая, чтобы против таких людей выступать?

— Но ведь.

— Ты, едрёна корень, не умничай. Не умничай! Тебе большие люди деловое предложение сделали, а ты им чем на их доброту ответила?

Участковый полез в карман за сигаретами.

— Это… это родовой наш дом, его ещё мой прадед Савелий Тимофеевич рубил, в нём.

Ольга задыхалась, голова у неё кружилась, и она вцепилась в край стола, чтобы не упасть.

— А ты что, дворянка, едрёна корень? — захохотал участковый. — Ты мне тут комедь не разыгрывай и глаза под лоб не закатывай, я на таких, как ты насмотрелся за двадцать лет работы в органах, поэтому предупреждаю: сутки тебе на размышление, а не то.

Читать дальше