Михо Мосулишвили - Рассказы

В Оменьи было полно фашистов. Согласно данным разведки, здание госпиталя круглосуточно охранял усиленный отряд гитлеровцев.

Выполнение этой операции было поручено нашей группе, состоящей из шести человек да еще итальянского проводника.

На задание отправились поздно ночью. Спустившись по склону горы, мы незаметно вошли в город.

Здание госпиталя окружала большая ограда. В ночной тишине ясно слышался звук шагов немецкого часового.

«Сидите здесь и ждите моего сигнала», — шепотом сказал Христофор Николаевич и спокойно двинулся к калитке.

Сигналом было уханье совы.

Мы довольно долго вслушивались в ночную тишину, но ничего не слышали.

Как только раздалось уханье совы, сразу же бросились к калитке. Христофор Николаевич успел нарядиться в немецкую форму и с автоматом в руке занял место караульного.

«А где фриц? Придушил гада?» — поинтересовался я.

«Нет, — засмеялся он, — долбанул его пару раз гранатой и оттащил под навес!..».

Мы стремительно ворвались во двор, бесшумно разоружили немцев и забрали с собой раненых.

Эдо Дельграто был ранен в ногу, идти в гору ему было трудно, и мы с Христофором Николаевичем по очереди тащили его на спине. Так и продвигались, пока не отошли на безопасное расстояние. Это был первый случай, когда мы спасли его от верной смерти.

После первого боевого крещения, где Христофор Николаевич показал себя храбрым и сообразительным бойцом, руководство партизанского отряда решило назначить его командиром «Армандо», но мой друг отказался: «Я плохо знаю местность, да и итальянским не владею, поэтому взять на себя такую ответственность не могу!..».

В сентябре 1944 года ожесточенные бои разгорелись у подступов к Домодоссола.

Отряды батальона «Пеппино» 118-й бригады «Ремо Сервадеи» — «Армандо», «Валдосола» и «Реди» напали на гарнизон Пьедимульеро и окружили его. Однако фашисты сумели прорвать кольцо и отошли в направлении Виладосола.

У Панто дела Мазона им преградили путь гарибальдийцы. Немцы понесли ощутимые потери — три автомашины, шесть легких пулеметов и до тридцати человек убитыми. Оставшиеся в живых вместе с гарнизоном Виладосола отступили к Домодоссола.

Вскоре мы начали готовиться к штурму Домодоссола. Гарнизон его насчитывал до шестисот человек, к тому же на помощь ему были посланы дополнительные силы.

Именно в это время руководство поручило нам очередную боевую операцию. Отобраны были четверо, среди них оказались и мы с Христофором Николаевичем — необходимо было взорвать ведущие в сторону Домодоссола железнодорожные и автомобильные пути. Особенную важность представлял железнодорожный мост, связывающий город с провинцией Новара.

Осторожно подобравшись к нему, мы долгое время наблюдали. Мост этот я и Христофор Николаевич хорошо знали, так как именно здесь пришлось нам работать, находясь в плену у немцев. Его охраняли вооруженные солдаты.

Спустя какое-то время они собрались все вместе и уселись на противоположной от нас обочине моста. Видимо, решили пообедать.

«Время, — сказал Христофор Николаевич, — я проберусь к мосту. Вы следите за фрицами. Если меня засекут, сразу же открывайте огонь».

Он еще раз проверил связку гранат, широко улыбнулся нам и бесшумно скатился по покрытому частым кустарником склону.

Мы с волнением следили за ним. Путь был достаточно длинным, к тому же он так мастерски скрывался в кустах, что пару раз мы даже потеряли его из виду.

Примерно полчаса спустя послышался оглушительный взрыв, и на глазах у изумленных гитлеровцев с набитыми колбасой и хлебом ртами железнодорожный мост рухнул прямо в реку.

Словом, мы с блеском выполнили операцию и победителями вернулись в лагерь.

Кстати, неправда, что Христофор Николаевич не знал итальянского. Он сразу же освоился с языком и через два месяца свободно изъяснялся на нем.

Когда мы докладывали комиссару «Чиро» об успехе операции, произошло нечто неожиданное.

В ту пору мы базировались в лесу и часто меняли расположение, чтобы сбить со следа немецкую разведку. Вдруг, откуда ни возьмись, на поляну выскочил черный дог. Виляя хвостом, он несколько раз обежал вокруг Христофора Николаевича.

Разумеется, это была Фрида!

Партизаны сразу же схватились за оружие, были высланы разведчики, но тревога оказалась ложной.

Христофор Николаевич погладил пса по голове.

«Фрида, Фрида!» — приласкал он ее и, как всегда, затеял с ней игру.

От радости она не знала, что делать. Сначала носилась словно ошалелая вокруг Христофора Николаевича. Затем, уставшая, высунула язык и уселась у его ног. Ведь именно он ухаживал за ней в концентрационном лагере и, видать, так ей полюбился, что она и сюда за ним прибежала.

Самое смешное, что Христофор Николаевич был уверен: «Она меня понимает, только я должен говорить с ней по-немецки».

Дружбу человека с собакой я видел, но чтоб такую, как у Христофора Николаевича с Фридой, не доводилось.

В общем, пока мы воевали, Фрида часто навещала Христофора Николаевича, прибежит на несколько дней, а потом исчезает на одну-две недели.

Христофор Николаевич часто говорил вслух, чтобы слышал Эдо Дельграто: «Эта собака принадлежит одному хорошему немецкому барону, который ненавидит Адольфа Гитлера, но не может изменить своему воинскому долгу. Боюсь, как бы Фрида не привела за собой его солдат».

Само собой, он подразумевал барона Фалькенштейна.

Однажды нам срочно понадобился «язык», так как несколько спланированных комиссаром «Чиро» операций закончились безуспешно.

За это дело взялся Христофор Николаевич, прекрасно владевший немецким. Раздобыл немецкую форму и направился в город Стреза, откуда несколько недель назад бежал из плена.

Главная сложность операции заключалась в том, чтобы незаметно пробраться в город. С этой целью Христофор Николаевич взял с собой нашу связную родом из села Комнаго Терезину Мота. На голове у нее были повязаны две разноцветные косынки, одна поверх другой — красная и белая. Шла она, на двести-триста метров опережая «немецкого офицера», и в случае опасности должна была подать сигнал, сняв белую косынку.

В общем, Христофор Николаевич пробрался в город, там было уже менее опасно, тем более он был высокий, светловолосый и очень походил на немца.

В ожидании удобного случая ему долго пришлось прогуливаться по улицам. Наконец, он остановился у пивного ларька, где стоял немецкий офицер — оберлейтенант.

«Хайль Гитлер!» — не растерялся Христофор Николаевич и, поприветствовав офицера, заказал себе кружку пива. Медленно попивая, он искоса поглядывал на немца, который оказался военным моряком.

Оберлейтенант тоже внимательно всматривался в Христофора Николаевича и, естественно, узнал своего бывшего военнопленного.