Клас Эстергрен - Джентльмены

У старика Моргоншерны не осталось детей, лишь невестка Грета и внуки Генри и Лео. Человек разумный, он обо всем позаботился заранее: в библиотеке, в секретере лежала папка с откровенным заголовком: «Когда я упокоюсь» и несколькими конвертами, адресованными юридической конторе, Грете, Генри и Лео Морганам. Конверт Генри все еще не был вскрыт.

Но самым загадочным конвертом в папке был тот, на котором красовались две надписи: «Фирма» (чернилами) и «Генри Моргану» (карандашом). Грета уверяла, что она, несмотря на любопытство, не смеет вскрыть это письмо. С другой стороны, она не хотела отправлять конверты в Париж. В такие времена никому нельзя доверять. Почта тоже могла забастовать.

Этого для Генри оказалось достаточно — завершив свои парижские дела, он вернулся в Стокгольм как раз к похоронам. Дезертир возвратился после пяти лет изгнания. Игра была окончена, Генри перебесился, стал взрослым мужчиной и был готов заняться чем-нибудь серьезным.

Сотни тысяч людей собрались в американском Вудстоке, чтобы заявить о том, что по-прежнему являлось некой контркультурой, ответом западному обществу, его агрессивному империализму и ментальному колониализму. Швеция не отставала, и в семидесятом году состоялся первый фестиваль на Йердет. Те, кто слушал музыку и праздновал, лежа на одеялах в траве, в палатках и наскоро сооруженных хижинах, возможно, помнят очень странного человека, который расхаживал среди палаток и продавал сборник стихов. Одет он был как пират: шарф поверх длинных волос, повязка на глазу, грязная тельняшка до колен. Человек был пьян и обкурен, но стихи свои читал наизусть без запинки.

Сборник назывался «Фасадный альпинизм и другие хобби», автором значился Джон Сильвер. Имя старого пирата, разумеется, было псевдонимом Лео Моргана. Он никому не объяснял, почему выпустил сборник «самиздатом» и под псевдонимом. Может быть, потому, что стихи были недостаточно высококлассными, — а может быть, потому, что такой сборник казался ему более опасным и ядовитым, чем издание от «истеблишмента».

«Фасадный альпинизм и другие хобби» нельзя назвать ни хорошей книгой, ни образцом «политической поэзии» — это собрание текстов выявляет прежде всего многочисленные сложности, возникающие при создании «плакатных» стихов; удачных стихов в ней немного.

Заглавное стихотворение «Фасадный альпинизм и другие хобби» прославляет Гарольда Ллойда вкупе с другими людьми, в разных ситуациях рисковавшими жизнью, — людьми, чье мужество беспрерывно подвергалось испытаниям. Самый высокий американский небоскреб обнаруживается в Боливии, и по нему все быстрее и быстрее поднимается герой — пока не добирается до самого неба. Здесь подразумевается Че Гевара — сопоставление его с комиком Гарольдом Ллойдом, пожалуй, не самая удачная находка, но в стихотворении есть какой-то драйв, особая потаенная сила, связывающая строки. Текст читается на едином дыхании. А это дорогого стоит.

Самое удачное стихотворение сборника называется «Джон Сильвер, пират, поэт, марка сигарет».

Лео Морган, он же Джон Сильвер, прибегает к магии тайного послания. Строфы отчасти напоминают слова и фразы, которые бойцы движения Сопротивления и повстанцы использовали в качестве пароля: вопросы, ответы и утверждения должны быть произнесены особым образом, известным только посвященным. Все стихотворение представляет собой длинное заклинание, и некоторые из этих ритмичных строк в определенных кругах вскоре превратились в крылатые фразы. «Стороны света не бывают вертикальны,» — эти слова можно было увидеть на стенах мужских туалетов университета в начале семидесятых.

Джон Сильвер остался неузнанным, его называли и «невнятным анархистом», и «воинственным пацифистом». Говорили о Д'Аннунцио и Гинзберге, и эти противоречивые отзывы лишний раз свидетельствуют о том, как сложно определить поэтический стиль Лео Моргана.

Лично я считаю, что Лео — возможно, в процессе самоизучения, — провел наконец границу между личностью человека и его социальным статусом, разрешив таким образом проблему, мучившую его с того самого дня, когда он, еще ребенком, увидел красный аккордеон, прислоненный к камню на берегу. Отчетливо видно, как он, начав писать стихотворение, обращенное к товарищам по борьбе с целью ободрить и утешить их, уже через пару строф взвивается стаккато и путается в дебрях символов, вовсе не свойственных «плакатной поэзии». Это скорее Дилан-Коэн, чем Хилл-Брехт. Джо Сильвер мог прославлять Че Гевару и жертвенную, испепеляющую борьбу, но те, кто обвинял его в эгоизме и самоутверждающемся индивидуализме, не допускающем подчинения чему-либо, были по-своему правы.

Тот, кто был на первом фестивале у Йердет летом семидесятого года и не помнит странного пирата, продававшего стихи, возможно, припомнит группу «Гарри Лайм», которая выступала поздно вечером; некоторые именовали ее единственной истинно андерграундной группой в Швеции. Этот первый фестиваль у Йердет удался постольку, поскольку невысокое качество музыки компенсировалось задором и радостью исполнителей. Здесь руководила человеческая воля — иными словами, никто не мог помешать выступлению группы «Гарри Лайм». Группа просуществовала только один вечер, состояла она из Вернера Хансона и Стене Формана с гитарами, вокала и тамбурина Нины Нег, соло поэта Лео Моргана и ударника, которого мне не удалось идентифицировать. Группу создал Стене, когда узнал о готовящемся фестивале. «Гарри Лайм» выступили всего один раз — как настоящая экслюзивная супергруппа бескомпромиссных звезд, словно воссоединившиеся на один вечер «Битлз».

Однажды весной Стене — бывший «прови», прославившийся чудовищным, — позвонил Лео, чтобы узнать, как у него дела. Стене производил впечатление воскресшего Лазаря. Они не виделись и не общались несколько лет. Лео теперь жил у Генри, ибо деда вот уже два года не было в живых и Генри принял «командование» квартирой на Хурнсгатан. Лео изучал философию и за короткое, но заполненное событиями время смог наладить ритм собственной жизни.

Стене рассказал о готовящемся фестивале у Йердет и о том, что планирует создать группу — настоящую андерграундную группу. Работал Стене в одном из отцовских еженедельников под названием «Молния» — ныне закрытом — и следил за американскими журналами, где много писали о новой волне андерграундных групп. Стене считал, что Лео может написать несколько хороших текстов, «этаких интеллектуальных». Лео не стал отрицать того факта, что у него есть несколько готовых вещей.