Джозеф Хеллер - Лавочка закрывается

ЗАПАСНЫЙ ВХОД

НЕ ПОДХОДИТЬ

НАРУШИТЕЛИ БУДУТ РАССТРЕЛИВАТЬСЯ

— Они не видят в этом ничего странного, — мрачно пробормотал Макбрайд. Йоссарян открыл массивную дверь, нажав на нее одним пальцем, и снова оказался на маленькой площадке у потолка туннеля, на вершине лестницы, которая вела круто вниз. Проезд внизу снова был пуст.

Макбрайд станцевал что-то вроде коротенькой джиги на ступеньках-выключателях, отчего спящие собаки сначала проснулись, а потом, даже не тявкнув в знак протеста, отправились назад в неприступное узилище, где они в кромешной тишине проводили свои бессчетные часы. С довольным видом Макбрайд ухмыльнулся, глядя на Йоссаряна.

— А где же громкоговорители?

— Мы их не нашли. Нам пока не разрешают заходить далеко. Мы только обеспечиваем безопасность президента.

— А что это за вода?

— Какая вода?

— Черт побери, Ларри, ведь это у меня должны быть нелады со слухом. Я слышу воду, какой-то сраный поток, булькающий ручеек.

Макбрайд равнодушно пожал плечами.

— Я проверю. Сегодня мы заглянем в оба конца. Мы даже не можем выяснить, считается ли это тайной. И это тоже тайна.

Приближаясь к нижней части неровного эллипса этой части лестницы, Йоссарян заметил, как внизу мелькнули плечи, брючные отвороты и потертые туфли — одна пара потускневших черных, другая — оранжево-коричневатых. Удивление у Йоссаряна уже прошло, когда он, добравшись до последнего пролета, увидел двух дожидающихся их человек — долговязого, приятной наружности, рыжеволосого в пиджаке из материала в елочку и плохо выбритого смуглого, морщинистого, коренастого в грязном дождевике и синем берете. Вид у второго был угрюмый, слюнявыми губами он сжимал размякшую сигарету. Обе его руки были глубоко засунуты в карманы дождевика.

Их звали Боб и Рауль. Боб не был похож на агента из Чикаго. Но Рауль был вылитый портрет человека, которого Йоссарян видел у своего дома и во сне в Кеноше. Рауль гонял свою мокрую сигарету из одного угла рта в другой, словно мрачно протестуя против каких-либо ограничений на курение.

— Вы были в Висконсине на прошлой неделе? — Йоссарян не смог сдержаться и с видом учтивой невинности не задать этого вопроса. — У отеля вблизи аэропорта в городке под названием Кеноша?

Человек, взглянув на Макбрайда, неопределенно пожал плечами.

— Всю прошлую неделю мы были вместе, — ответил за него Макбрайд, — просматривали поэтажный проект, составленный этой вашей компанией по поставке провизии.

— А я был в Чикаго, — сказал рыжеволосый, по имени Боб. Он засунул в рот сложенную плиточку жевательной резинки и швырнул на пол смятую зеленую обертку.

— Я вас не встречал в Чикаго? — Йоссарян с сомнением уставился на него, будучи уверен, что не видел его прежде. — В аэропорту?

Человек снисходительно ответил:

— Разве вы не знали бы об этом?

Йоссарян слышал этот голос раньше.

— А вы?

— Конечно, — сказал человек. — Ведь это шутка, правда? Но я ее не понимаю.

— Йо-Йо, этот тип, ответственный за свадьбу, хочет шесть этажей под танцы и шесть эстрад для оркестров, а еще один держать на всякий случай, если со всеми пятью другими что-нибудь случится, а я представить себе не могу, где они найдут столько места, и вообще не понимаю, что, черт побери, все это значит.

— Я aussi, [95] Тоже. ( франц. ). — сказал Рауль с таким видом, словно его это мало заботило.

— Я поговорю с ним, — сказал Йоссарян.

— И что-то около трех с половиной тысяч гостей! А это триста пятьдесят круглых столов. И две тонны икры. Йо-Йо, это четыре тысячи фунтов!

— Моя жена хочет прийти, — сказал Боб. — У меня в наколенной кобуре будет пистолет, но мне бы хотелось делать вид, будто я гость.

— Я об этом позабочусь.

— И moi, [96] Я. ( франц .). — сказал Рауль и выбросил свою сигарету.

— И об этом я тоже позабочусь, — сказал Йоссарян. — Но объясните мне, что здесь происходит. Что это вообще за место?

— Мы здесь для того, чтобы это выяснить, — сказал Боб. — Мы поговорим с часовыми.

— Йо-Йо, подождете, мы проверим.

— Йо-Йо. — Рауль хихикнул. — Мой Dieux. [97] Бог. ( франц .).

Все трое посмотрели налево в туннель. И тут Йоссарян увидел, что там на венском стуле сидит солдат в красной полевой форме со штурмовой винтовкой на коленях, а за ним, у стены, стоит еще один вооруженный солдат с более мощным оружием. По другую сторону в янтарной дымке, уходящей вдаль к горизонту, сужающемуся в сияющую и исчезающую точку, Йоссарян разглядел двух других неподвижных солдат, расположившихся точно так же, как первые. Они вполне могли быть отражениями.

— А что там? — Йоссарян указал на проход к ПОДЗЕМНЫМ ЭТАЖАМ А — Z.

— Мы еще ничего не нашли, — сказал Макбрайд. — Можете посмотреть, только не заходите далеко.

— Тут есть кое-что еще, très [98] Очень. ( франц. ). странное, — сказал Рауль и наконец улыбнулся. Он несколько раз притопнул ногой, а потом принялся подпрыгивать, тяжело приземляясь на оба каблука. — Замечаете, мой ami? [99] Друг. ( франц. ). Здесь нет никакого шума, nous [100] Мы ( франц. ). не производим никаких шумов.

Все принялись шаркать, топать, подпрыгивать на месте, чтобы убедиться в этом; Йоссарян вместе с ними. Они ничем не нарушили тишину. Боб постучал костяшками пальцев по перилам лестницы, произведя при этом ожидавшийся шум. Потом он так же постучал по земле, но никаких звуков они не услышали.

— Это очень любопытно, — сказал Боб, улыбаясь. — Словно нас здесь и нет.

— А что у вас в карманах? — внезапно спросил Йоссарян у Рауля. — Вы не вынимаете оттуда рук. И в моем сне, и на улице, напротив моего дома, вы их тоже не вынимали.

— Мой член и мои яйца, — сразу же ответил Рауль.

Макбрайд был смущен.

— Его пистолет и его значок.

— Это mon [101] Мой ( франц. ). член и mes [102] Мои ( франц. ). яйца, — пошутил Рауль, но не рассмеялся.

— У меня есть еще один вопрос, если вы хотите прийти на свадьбу. Зачем здесь стоят ваши часовые — чтобы не выпускать или чтобы не впускать?

Все трое бросили на него удивленные взгляды.

— Это не наши часовые, — сказал Боб.

— Это-то мы и хотим выяснить, — объяснил Макбрайд.

— Давайте allons. [103] Пойдем ( франц. ).

Они пошли дальше, и их шаги оставались беззвучны.

Йоссарян, направившись к противоположной стене, тоже не произвел ни звука.

Затем он обратил внимание на еще одну странность. Они не отбрасывали теней. И он, пересекая стерильный проезд в направлении узкого помоста из белой плитки, тоже не отбрасывал от себя тени, словно призрак или бесшумный лунатик. Ведущие наверх ступеньки тоже были белыми, а ажурные перильца цвета белка были почти незаметны на чистейшем белом фоне; у них тоже не было теней. И нигде не было видно ни пыли, ни лучистого порхания хотя бы одной пылинки в воздухе. Он чувствовал, что попал в никуда. Он вспомнил обертку от жевательной резинки и размякшую сигарету. Он оглянулся, желая убедиться в том, что прав. Он оказался прав.