Джозеф Хеллер - Лавочка закрывается

— Вы умеете угадывать? Где все это кончится?

Ответ у Гэффни был.

— Там же, где и началось. Так говорят физики. Об этом-то я и напишу, если все же сяду за свой роман. Он начинается после обеих историй создания Адама и Евы. Вы знаете, что их две?

— Знаю, — сказал Йоссарян.

— Вы бы удивились, если узнали, скольким людям это не известно. Моя история начинается в конце шестого дня творения.

— И куда движется?

— Назад, — торжественно заявил Гэффни, раскрывая эту задумку для своего романа так, будто тот уже произвел фурор. — Она движется назад, в пятый день, как кинофильм, который крутят в обратном направлении. В начале моей истории Господь превращает Еву в ребро и вставляет его назад в Адама так, как об этом говорится во второй версии. Он просто, словно их и не существовало, стирает Адама и Еву из своего воображения, как об этом говорится в первой. Он просто уходит их, а вместе с ними весь скот и других тварей и гадов ползучих, созданных в тот шестой день. В мой второй день, у него это пятый, назад забираются птицы и рыбы. Потом исчезают солнце и луна, а вместе с ними и другие огни на тверди небесной. Потом со сцены исчезают фруктовые деревья и вся растительность третьего дня, воды стекаются воедино и суша, называемая землей, исчезает. Это был третий день, а на следующий он уничтожает твердь, которая называлась небесами и была установлена посреди воды. А потом, в первый день, у меня это шестой, исчезает и свет и не остается ничего, чтобы отделить тьму от света, а земля снова становится безвидной и пустой. Мы вернулись в самое начало, когда еще ничего не было. Потом я делаю очень ловкий ход, заимствуя из Нового Завета. Вначале было слово, и слово было Богом, помните? А теперь мы, конечно, забираем и слово, а без слова нет и Бога. Ну, что вы об этом скажете?

Йоссарян ядовито ответил:

— Детям это понравится.

— А фильм из этого получится? Как раз для сериала, ведь там все начинается заново через два или три миллиарда лет и повторяется все в точности до мельчайших деталей.

— Гэффни, я столько ждать не могу. У меня наверху беременная подружка, у которой, если я ей позволю, скоро родится ребенок. Проедем на эскалаторе еще пару миль, что-то я не доверяю этому лифту.

Глядя вниз в направлении движения, Йоссарян вдруг не поверил своим глазам. Он не сразу нашел очки. Но даже и в очках он не сразу поверил увиденному — тому, что двигалось на него снизу.

Услышав сигнал тревоги, генерал Лесли Р. Гроувс, скончавшийся от сердечного заболевания в 1970 году, решил, не щадя жизни, нестись вниз, к раскаленному центру земли, где, насколько ему было известно, жара стояла как в преисподней, но эта жара все же не шла ни в какое сравнение с температурой ядерного взрыва или с той температурой, которую будет выделять капеллан, если и дальше с таким же успехом будет эволюционировать, генерируя ядерную смесь трития с дейтеридом лития, и достигнет критической массы.

— Не бейте его! Не хватайте его! Не касайтесь его! — пролаял он приказ, исполняя долг перед своей страной и проявляя в последний раз доброе отношение к капеллану, который отказался идти с ним и спастись. — Смотрите, чтобы он не перегрелся. Он может взорваться.

Увидев, как улепетывает генерал, все его ученые, техники, инженеры и обслуживающий персонал тоже бросились кто куда, и, если не считать вооруженных солдат на своих боевых постах у всех входов, капеллан остался один.

Когда поезд дернулся и остановился, капеллан увидел, как сверкающий ледяной каток в Рокфеллеровском центре выпал из его картинки, а окружающие его небоскребы начали раскачиваться на видеоэкране, а потом замерли, неустойчиво накренившись. Как-то раз некоторое время назад капеллан видел здесь Йоссаряна, переходившего улицу рядом с более молодым человеком, который вполне мог быть его сыном; он видел, как они уселись на заднем сиденье длинного жемчужно-серого лимузина, колеса которого, казалось, оставляли за собой кровавые следы, а какая-то зловещая, костлявая личность с зеленым рюкзаком за спиной и с тростью, злобно скосив глаза, следила за ними. Найти Йоссаряна еще раз ему не удалось даже у музея искусств Метрополитен, куда он переключался несколько раз и замирал в ожидании. Ему не пришло в голову поискать Йоссаряна в автобусном вокзале Администрации порта, когда он переключился туда, задумчиво разглядывая комплекс зданий. В первый раз в Нью-Йорк он приехал на автобусе и попал в город, выйдя из автобусного вокзала. Воспоминания об обратных поездках домой, в Кеношу, теперь болью отзывались в его сердце. Три вечера в неделю он наблюдал, как его жена медленно направляется к вдове, живущей по другую сторону улицы, а потом — как они едут на машине в пресвитерианскую церковь, чтобы провести время за бриджем в компании, состоящей в основном из мужчин и женщин, потерявших спутника жизни; он наблюдал за ней с горечью, потому что больше не был частью ее жизни.

Когда поезд остановился и каток выпал из картинки, он услышал донесшиеся снаружи громкие голоса и шаги и догадался, что что-то случилось. Он ждал, что кто-нибудь придет к нему и скажет, что он должен делать дальше. Не прошло и десяти минут, как он остался совсем один. Генерал Гроувс был откровенен.

— Нет, я хочу выйти отсюда, — решил капеллан.

— Там, может быть, идет война.

— Я хочу домой.

— Альберт, да совершите вы хоть один безумный поступок! Неужели вы никогда не совершаете безумных поступков?

— Я уже совершил. Настолько безумный, что вот-вот взорвусь.

— Это тоже неплохая шутка! А я сделаю все, что смогу, чтобы расчистить вам дорогу. — Вот тогда-то капеллан и услышал, как генерал, прежде чем броситься прочь, прокричал свои последние команды.

Осторожно, нерешительно вышел капеллан из вагона. У него были с собой кой-какие деньги, полученные от генерала, а еще ему вернули его карточку с номером социального страхования. Он покинул поезд последним. Чуть поодаль увидел он ряд показавшихся ему новехонькими эскалаторов. Он был совершенно один, если не считать охранников в красных полевых мундирах, зеленых брюках и коричневых ботинках. Охранники с оружием в руках расположились у всех входов и в начале и конце эскалатора, работающего на спуск. Путь наверх был для него открыт. Никто его не задерживал.

— У вас могут быть затруднения, если вы захотите вернуться, сэр.

Ступив на эскалатор, капеллан сразу же стал сам подниматься по движущимся ступеням, потому что хотел как можно быстрее попасть туда, куда собирался. Переходя со ступеньки на ступеньку, он увеличивал скорость подъема. Добравшись до верха, он, следуя стрелке, направился к цилиндрическому лифту с прозрачными стенками; когда он нажал верхнюю кнопку, лифт начал подниматься с такой скоростью, что у капеллана сразу же перехватило дыхание, а все нутро ушло вниз. Сквозь прозрачные вертикальные стенки он увидел площадку для гольфа, а потом парк аттракционов с русскими горками и чертовым колесом; на обслуживающем персонале были пиджаки того же красного цвета, что и на солдатах специальных подразделений. Он миновал шоссейную дорогу, по которой двигались военные грузовики и легковые машины с гражданскими. Он миновал железнодорожное полотно с мобильными ракетами и еще одно с вагонами-рефрижераторами, на которых было написано ВИСКОНСИНСКИЙ СЫР и МОРОЖЕНОЕ БЕН ЭНД ДЖЕРРИС. Когда лифт минут через двадцать остановился, капеллан увидел еще пару новехоньких эскалаторов. Там, куда вывез его один из них, он сел в еще один лифт и опять нажал верхнюю кнопку. Потом он снова поднимался на эскалаторе. Он чувствовал, что позади остались многие мили пути. Он совсем не устал. Гладя все время вверх, он вдруг, не веря своим глазам, столкнулся взглядом с Йоссаряном, который по другому эскалатору быстро двигался вниз; они уставились друг на друга во взаимном узнавании.