Анна Козлова - Люди с чистой совестью

Валера с Дашей сидели сзади, на переднем сидении покоилась домработница с дураковатым, но отчаянно любимым Дашей биглем на коленях. Стояние в пробках благоволило к политическим разговорам, особенно усердствовала Даша, ничего, впрочем, не соображавшая, но красивая бешеной летней красотой.

— Ежу ясно, никакой национальной революции никогда у нас не будет, — говорила она, вздрагивая плечиками, — да и зачем она нужна? И я, и ты, Валер, и ты, пап — никогда мы все так хорошо не жили, как при Путине.

— Да ты пойми! — охал от руля папа. — Нефть закончится и ни хрена здесь не будет! Цены рухнут — и все, восстание…

— Да ни хрена они не рухнут! — спорила Даша. — И потом не в одной нефти дело. Ты сам говоришь, производства восстанавливаются, экономика растет, приезжай хоть в глухую провинцию — все живут прилично, все у всех есть. В «Техносилу» с Валерочкой ходили в субботу, полчаса в очереди стояли, а ты говоришь у народа денег нет! Полно денег, полно!

— Это в Москве, — буркнула домработница.

— Не только в Москве.

— Но Путин… — начал было Валера.

— А что Путин?! — взвилась Даша. — Да если бы они устроили референдум, я бы первая побежала и высказалась за то, чтобы он не уходил. Путин делает все правильно…

— Мне он нравится, — домработница отодвинула от лица морду бигля с экстазно высунутым языком.

— Люди сидят в тюрьмах… — попробовал снова Валера.

— Да и пусть сидят! Пусть! — взвизгнула Даша. — Кто сидит? Ходорковский? Дебильные лимоновцы? Сами знали, на что идут, чего их жалеть? Зато Юлька теперь пособие на ребенка две тысячи получает, а не пятьсот, как раньше.

— Так она же замужем? — удивился Владимир Иванович.

Валера еще в ту поездку отметил его странную особенность отводить любой мало-мальски содержательный разговор на какие-то побочные скучные тропинки.

— Они с Колей специально не расписываются, чтобы пособие получать, — сказала Даша.

— Но ведь она в «Норильском Никеле», — упорствовал в обсуждении участи неизвестной никому Юльки Владимир Иванович, — зачем это пособие?

— Ну, он такой жадный, Колька, — отвечала Даша, — за рубль удавится.

В таком духе они беседовали еще минут десять — Владимир Иванович даже начал совсем уж мерзко подхихикивать, вспоминая историю знакомства Юльки с некими Пашей и Володей, о которых она много и с эпитетами рассказывала, а потом была застигнута Дашей в скверике с двумя неграми, но не растерялась: «Знакомься, Дашун, — сказала Юлька, — вот Паша, вот Володя». Потом из приглушенного радио донеслись первые марши песни «Районы, кварталы, жилые массивы», и Даша стала требовать, чтобы звук усилили. Потом все наслаждались музыкой…

— Ну что же, — Владимир Иванович сверкнул очками, — молодой человек тебе, Алексей Степаныч, проектик некий показать хочет.

Рукав согласно закивал и принял из Валериных рук папочку.

— Как вы с Рыбенко? — вдруг спросил он, присасываясь взглядом к Валере.

— Сотрудничаем! — с энтузиазмом рявкнул Валера, словно бы ничего лучше сотрудничества с Рыбенко в его жизни не было.

— Он… Это… Такой. — Неопределенно заметил Рукав.

Федор Рыбенко возглавлял молодежную организацию партии Любви, был он — алкаш, бабник и застольный балагур. Правда, активного, самостоятельного зла Рыбенко не творил, Валера с ним даже подружился.

— Как это… — сказал Рукав, косо, по диагонали, отклоняясь от стола, — будем работать — будем жить, верно?

Владимир Иванович хлопотливо проводил до приемной.

Рукав со свойственной ему незаметностью метнулся в какой-то коридор и исчез, Валера, улыбнувшись секретарше, пошел к лифту. Ничего не оставалось, как звонить Рыбенко.

Они договорились пересечься через четверть часа в «Шоколаднице» на Большой Дмитровке.

Валера пришел раньше. Рыбенко возник, когда трепетная официантка ставила перед Валерой кофе.

— Здорово! — заорал Рыбенко, он вообще разговаривал очень громко, объясняя это последствиями какого-то давнего избиения. Вроде избивавшие задели барабанную перепонку.

— Привет, садись, — пригласил Валера.

Рыбенко сел и заказал пива.

Он много и успешно на своем посту воровал; день держался на пиве, а с шести начинал понемногу принимать водочку, смотрелся симпатягой. Всегда не без шика постриженный (с бритыми висками и косицей), с набитым лопатником, Рыбенко пользовался оглушительным успехом у женщин. Несмотря на брюхо и откровенное пьянство, его мобильный непрестанно осаждали девушки и даже замужние дамы, предлагавшие себя в качестве очередного приключения.

У Рыбенко было то ли двое, то ли трое детей.

— Ну, чего, Валерьян! — Рыбенко бодро хватанул пива. — Как жена, как дети?

— У меня детей нет. — Сумрачно ответил Валера.

— А жена есть? — заинтересовался Рыбенко.

— Есть.

— Знаю я, — говорил Рыбенко, то и дело отхлебывая из кружки, — знаю вас, карьеристов хреновых, взял крутого дяди дочку, а она кокса нанюхается, рогатки раскинет и говорит: «Поцелуй меня туда, Валерьян». И чего делать-то, а, старик? Приходится, приходится! Я, кстати…

— Не надо бреда, — перебил Валера, — я на ней женился еще до политики.

— Ты еще скажи, полюбил? — паясничал Рыбенко.

Тут у Валеры затренькал мобильный — звонила Даша.

— Валерочка! — зазвенело в трубке. — Любовь моя, ты где? Мы с Ирочкой походили по всем магазинам, и нам теперь скучно! Ты не занят? — по голосу чувствовалось, что они «с Ирочкой» уже чуточку приняли.

Валера ощутил привычную забавность ситуации.

— Ну, что ты, Дашутка, — ответил в тон ей, — кафе «Шоколадница» на Большой Дмитровке, подъезжайте. Когда будете?

— Летим! — в трубке крякнуло и восстановилось молчание.

— Девки будут? — оживился Рыбенко. — Девушка, еще пива принесите! — отвлекся на шмыгнувшую мимо официантку. — Все в норме, Валерьян, денег — море.

Валера с некоторой завистью глянул на Рыбенко.

У самого у него денег никогда не было море, все до копейки отнимала Даша. У нее всегда находились неотложные развлечения — наращивание волос, куртка с песцом, новые сапоги и выходные в Питере.

— Что за девки-то? — по-деловому осведомился Рыбенко, но мгновенно сам себя осадил: И че, за вопрос, скажи, тупой? Если есть пизда и рот…

— Моя жена с подругой, я попрошу все же вести себя прилично.

— Не вопрос! — Рыбенко замахал поросшими черным волосом кистями. — Жена — это, как говорит один наш знакомый, «дело такое», жена — это наше все, как сказала, так и будет.

Он вдруг привстал и через стол шлепнул Валеру по плечу обезьяньей рукой.

— Не отобью, не волнуйся, старичок!

— Не думаю, что у тебя есть шансы, — усмехнулся Валера.

— Э, старик, — протянул Рыбенко, — кто знает, что письке надо? Никогда не угадаешь, она и сама порой не знает.