Уилл Селф - Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчиков

Дойдя до конца блока, Дэнни поднялся к учебному классу по лестнице. Крыло «Ф» было построено позже, чем сам паноптикум, но в том же суровом стиле. Даже хаотичное нагромождение комнат не нарушало общей картины. Здесь, несмотря на фальшивую лепку и угнетающие украшения викторианской архитектуры, во всем царила практичность. Так мог бы выглядеть замок Гарменгаст, превращенный в дом престарелых.

Поднимаясь по винтовой лестнице, Дэнни заглядывал в комнаты. Тут шла групповая психотерапия, там готовили к адаптации на воле досрочно освобожденных. Заключенные «особой категории» уверяли друг друга, что все будет в порядке — для них. На самом верху Дэнни нашел учебный класс. Он остановился, заглянув в окошко на двери. Внутри стояли четыре перекошенные парты, на трех из них — старые механические пишущие машинки, а на четвертой — примитивный компьютер. Две парты были заняты, за одной сидел Сидни Крэкнелл, за другой — Филипп Гринслейд.

Оба постоянно подвергались оскорблениям со стороны других обитателей крыла «Ф» — почти так же, как Дэнни. Оба получили пожизненный срок: Крэкнелл — за весьма специфическое управление детским домом, где он применял на практике свой извращенный метод воспитания детей, считая его самым лучшим; Гринслейд — за похищение в стиле клэптонского дела, пытки, изнасилование и убийство одиннадцатилетней девочки. Внешне они были очень разными. Крэкнелл — настолько дерганый, мрачный и усохший, что непонятно, как ему вообще можно было доверить детей; а Гринслейд казался приветливым — открытое лицо, светлые волосы и ярко-синие глаза какого-нибудь общительного трактирщика с запада страны. Впрочем, он и был трактирщиком. Дэнни задумался, почему эти два антипода проявили, как и он, интерес к курсу, связанному с электричеством.

Вместе с ними в комнате находился третий мужчина, скорее всего преподаватель. Крупный, под метр девяносто, он стоял спиной к двери. На нем были кожаная куртка до бедер и черные джинсы. Когда он обернулся, Дэнни увидел лицо типичного сына Ирландии: два больших розовых уха, полные, чувственные алые губы, римский нос и покрытый бугорками лоб. Суровый внешний вид мужчины контрастировал с головой в форме картофелины, пролежавшей в земле несколько месяцев, причем, судя по его широким плечам и сильным рукам, он сам выкопал эту картофелину и водрузил на свой мощный торс. На вид ему было около сорока лет. Из-под свисающей густой каштановой челки выглядывали глубоко посаженные, любопытные серые глаза, излучавшие в равной мере интеллект и свирепость. Пока Дэнни наблюдал за ним, мужчина заметил его и жестом позвал в комнату. Дэнни вошел.

— Вы — кто? — У мужчины был довольно высокий голос, но твердый и уверенный, с чуть заметным ирландским акцентом.

— О’Тул, сэр.

— Здесь неуместно обращение «сэр», О’Тул. Я предпочитаю «мистер», обращайтесь ко мне мистер Махони. Думаю, вы знаете мистера Гринслейда и мистера Крэкнелла?

— Вряд ли, ну, в общем, да, в некотором роде... — Дэнни хотел сказать «в связи с их репутацией», но опасался, что это не будет одобрено. Крэкнелл уже хихикал над ним.

— Пожалуйста, мистер О’Тул, соизвольте занять свое место. Группа у нас небольшая, но, надеюсь, эффективная. — Пока Дэнни протискивался за парту, ирландец продолжал: — Я придерживаюсь принципа анонимных алкоголиков, так что, если хотя бы двое проявили инициативу к творческому письму, уже можно проводить занятие.

В ответ на это замечание Крэкнелл хихикнул, Гринслейд любезно промычал, а Дэнни обратился к преподавателю:

— Мистер Махони?

— Да, мистер О’Тул, чем могу помочь?

— Вы сказали «творческое письмо »?

— Правильно.

— Это что-то вроде рассказов?

— Да, рассказы, короткие или длинные, которые являются частью циклов либо самостоятельными произведениями; новеллы всех видов и жанров; даже романы, хотя новичку я бы не рекомендовал браться за длинные повествовательные формы; одним словом, рассказ и вы, мистер О’Тул, рассказчик. Угу?

Дэнни задумался, перед тем как ответить. Электричество и пишущая машинка — довольно странное сочетание для учебного курса; он может надолго стать посмешищем, трудно будет избежать острот со стороны заключенных «особого» крыла. Однако творческое письмо — неплохой выбор, писатели — как полагал Дэнни — довольно хорошо зарабатывают, особенно если занимаются рекламой или чем-то близким к этому. Начальник тюрьмы непременно одобрит усердие Дэнни в области творческого письма, переведет его из «особого» крыла и защитит от подручных Сканка, которые наверняка попробуют подобраться к нему в общем отделении тюрьмы.

— Мистер Махони, этот курс, мне кажется, будет соответствовать... — Дэнни изо всех сил пытался подобрать слова, Махони терпеливо слушал. — Я имею в виду, будет одобрен ... Ну, то есть получит одобрение начальника тюрьмы.

Теперь Крэкнелл уже открыто хохотал, но Махони резким взглядом заставил его замолчать.

— Мистер О’Тул, я не могу отвечать за начальника тюрьмы или Министерство внутренних дел. Сомневаюсь, что они видят в творческом письме перспективу для реабилитации. Но могу заверить вас... — он хлопнул ладонью по парте Дэнни, чтобы подчеркнуть значение своих слов, — все заключенные, посещавшие мой курс творческого письма, получили выгоду от этого. Я не утверждаю, что создал Анри Шарьера [13] Анри Шарьер — автор автобиографических романов «Папийон» (1969) и «Ва-банк» (1972), ставших на Западе бестселлерами. Осужденный по подложному обвинению в убийстве, он был приговорен к пожизненному заключению. О том, как он выстоял и перенес все удары судьбы, и рассказывает его дилогия. , который после двадцати лет пребывания на Острове Дьявола добился необычайного успеха, опубликовав два популярных романа, — один из них был экранизирован и автора в фильме сыграл Дастин Хоффман, — но и у меня есть скромные успехи. Один из моих студентов, который обучался в прошлом году, теперь регулярно издается, а еще годом ранее участник нашей команды получил Вульфенденскую премию за «Лучшее тюремное литературное произведение». Для Уондсуортса это была хорошая реклама, и тогдашний начальник тюрьмы конечно же проявил благосклонность к заключенному, выполнив его пожелание, — перевел в крыло «Б» тюрьмы общего режима, гмм?

Дэнни его речь убедила.

— Уилл Смит, — выпалил он.

— Не понял, о чем вы говорите, мистер О’Тул?

— Уилл Смит. Я имею в виду, что он должен играть меня в фильме о моей жизни в тюрьме - по крайней мере, я никогда не видел, чтобы Хоффман играл черных, в юбке его представляю, но никак не чернокожим мудилой. Несколько лет назад меня мог бы сыграть Уэсли Снайпс, но теперь это должен быть Смит. У него больше юмора и более сексуальная внешность.