Катрин Панокль - Мы еще потанцуем

Рафаэль Мата единственный из членов банды жил на первом этаже. Он мог не только следить за тем, когда уходят и приходят другие жильцы, но и при желании перелезать через балкон в своей комнате и изучать ночную жизнь. А наутро рассказывал о своих приключениях. Рафаэль Мата был отличным рассказчиком.

Он жил с дедушкой и бабушкой, испанскими эмигрантами, бежавшими от франкизма во Францию в 1938 году и сумевшими найти здесь работу. Дедушка держал гараж, бабушка царила за кассой — но только по утрам. Дедушка Мата каждый день читал «Юманите» и «Монд». Он был коммунист, с партбилетом. Бабушка Мата вырезала кулинарные рецепты из «Элль» и зачитывалась Арагоном, Эльзой Триоле, Федерико Гарсиа Лоркой, Апполинером и Элюаром. «Парижу холодно, Парижу голодно, Париж не ест на улицах каштанов, Париж в лохмотья нищенки оделся, Париж, как в стойле, стоя спит в метро» [7] Поль Элюар (1895–1952), «Мужество», пер. Мориса Ваксмахера. — декламировала бабушка Мата, чистя бобы. «Под мостом Мирабо тихо Сена течет и уносит нашу любовь, я должен помнить: печаль пройдет и снова радость придет. Ночь приближается, пробил час, я остался, а день угас» [8] Гийом Аполлинер (1880–1918), «Мост Мирабо», пер. Михаила Кудинова. . В детстве Рафаэль выучил эти стихи вместо песенки про то, как сажают капусту, — ее бабушка Мата считала оскорбительной для детского интеллекта. Бабушка Мата утверждала, что духовная пища так же важна, как хлеб насущный: прекрасные стихи способствуют росту, прекрасные симфонии укрепляют кости, полотна великих мастеров заполняют клетки мозга, и твои шансы остаться дураком в двадцать лет стремительно сокращаются. Говоришь словами поэтов, завлекаешь клиентов изящными фразами, и это куда лучше того, чему учат в школе. «Гораздо лучше, чем витамины!» — посмеивалась она, слушая по радио рассуждения педиатров о потребностях детского организма.

Еще она питала слабость к библейским притчам. Больше всего ей нравилась история про талант, не зарытый в землю, и она не раз пересказывала ее внуку, у которого обнаружила способности к рисованию. Она хранила все альбомы Рафы с начальной школы, вставляла его «произведения» в рамочки и вешала на стены. В семь лет она записала его в художественную школу и внимательно следила за его успехами. Ни при каких условиях Рафа не мог пропустить занятие. «У тебя дар, который ты получил от Бога, он дал тебе шанс, и дар этот должен приносить плоды. Мне наплевать, что ты прогуливаешь школу, но я не хочу, чтобы ты пропускал занятия у мсье Феликса…»

А дальше обычно следовала притча о талантах.

«Притча о талантах, евангелие от Матфея и от Розы Мата:

Человек, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им свое имение. Одному он дал пять талантов, другому два, а третьему один, каждому по его силе; и тотчас отправился.

Получивший пять талантов пошел, употребил их в дело и приобрел еще пять талантов. Точно так же и получивший два таланта приобрел другие два. Получивший же один талант пошел и закопал его в землю, и скрыл серебро господина своего. А потом приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И, подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов, и говорит: „Господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них“.

— Хорошо, добрый и верный раб! — сказал ему господин. — Войди в радость господина твоего.

Подошел также и получивший два таланта, и сказал: „Господин! два таланта ты дал мне; вот другие два таланта я приобрел на них“.

— Хорошо, добрый и верный раб! — сказал ему господин. — Войди в радость господина твоего.

Подошел наконец и получивший один талант.

— Господин, — сказал он, — я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал; и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле. Вот тебе твое.

Господин же ответил:

— Лукавый и ленивый раб! Ты должен был отдать серебро мое торгующим; и я, придя, получил бы мое с прибылью. Выбросьте его во тьму кромешную: там будет плач и скрежет зубовный таких лентяев, как ты! Счастлив тот, кто, получив дар, отдает его в дело и пожинает плоды. Горе тому, кто ничего не делает и живет без цели, во власти страха и лени!»

Дедушка Мата ворчал, когда она рассказывала эту притчу:

— Какой-то гимн дикому капитализму!

— Ничего-то ты не смыслишь в Евангелии, безбожник!

Бабушка и дедушка Мата взяли к себе внука в полугодовалом возрасте. Вначале просто на время, пока родители Рафаэля уезжали на Виргинские острова на съемки. Но через три месяца, когда они вернулись во Францию, мать Рафаэля легла в клинику пластической хирургии переделывать нос, и ребенок остался с бабушкой и дедушкой. Нет ничего более постоянного, чем временное. Скоро стало понятно, что родителям Рафаэля некогда воспитывать сына и у бабушки с дедушкой ему будет гораздо лучше. Люсьен Мата назначил родителям щедрое содержание, оплачивал няню для ребенка — три раза в неделю, следил, чтобы малыш ни в чем не нуждался и по воскресеньям регулярно навещал его. Никто так и не узнал, что по этому поводу думала мадам Мата, поскольку она никогда не выражала своего личного мнения. Она была из той породы женщин, что безгранично преданы мужу и существуют только ради него. Чувство вины, если оно у нее и было, быстро испарилось: Рафаэль выглядел довольным и счастливым. К тому же выбора перед ней не стояло — она предпочитала сохранить мужа, а не заниматься ребенком. В кругах, где вращался Люсьен Мата, искушения таились за каждым углом, и жене следовало постоянно быть начеку.

Словом, каждое воскресенье мсье и мадам Люсьен Мата наносили визит своему единственному сыну Рафаэлю. Порядок действий никогда не менялся. В двенадцать тридцать они подъезжали на такси к дому 24 по улице Виктора Гюго в Монруже, в пять тридцать уезжали на такси обратно. Семья проводила вместе пять часов в неделю. Мсье Мата утверждал, что важно не количество проведенного времени, а его качество. И вот, едва войдя в большую квартиру на первом этаже и расцеловавшись с бабушкой и дедушкой, они сразу же устремлялись на поиски Рафаэля. Родители всегда приходили с подарком и тортиком. И с непременной широкой улыбкой на лицах. Люсьен Мата в мятом костюме, Иветта Мата в элегантном декольтированном платье. Они ставили подарок и тортик на стол и начинали кричать на всю квартиру «Рафаэль, Рафаэль!», словно искали потерянное сокровище. Являлся Рафаэль, говорил: «Драстуй, па, драстуй, ма», не сводя глаз с бабушки и переминаясь с ноги на ногу. Ему выдавали подарок, а тортик ставили в холодильник. Он вяло протягивал руку за пакетом, а потом оставлял его на столе. К торту не притронулся ни разу.

Они просили рассказать, как прошла неделя, и Рафаэль неизменно отвечал, что ничего не случилось. Ну, почти ничего, добавлял он, пытаясь сгладить свою враждебность к этим чужим людям, которые хотели за несколько секунд получить то, что у него обычно вырывалось лишь после какой-нибудь случайной фразы за полдником или по дороге из школы. Для родителей у него не находилось и двух слов. Тогда бабушка Мата брала дело в свои руки и рассказывала про отметки, про замечания учителей, про всякие его словечки, про то, как у него болел животик и когда он ложится баиньки. Потому что, как ни странно, они все начинали говорить о Рафаэле так, словно он грудной ребенок.