Сенаторов А. / Логвинов О. - Аскетская Россия: Хуже не будет!

Но до официального утверждения Убид вызвал меня «на ковер». Строго глядя в глаза, главный редактор выдал положенные пятьсот рублей и потребовал подписать отказ от авторских прав в пользу «господина Вмдила». На мой вопросительный взгляд босс ответил по-деловому: «Либо гонорар, либо авторские – такие правила в нашем бизнесе». Я в то время по-прежнему переживал финансовые трудности, так что даже несчастные пятьсот рублей были для меня хорошим подспорьем. Пришлось подписывать бумагу. После этого шеф прямо при мне позвонил в приемную Клима и, отрапортовав о выполнении первого пункта политзадания, записался на прием к вождю.

Трудности начали возникать на этапе создания видеообращения. На плечи коллектива редакции ложились написание речи вождя и дальнейшее продвижение ролика. Но внятного текста «ОблаЗОПА» как всегда родить не могла. Кроме того, подготовка к записи существенно затруднялась отсутствием в партийной среде людей хоть как-то связанных с телевидением. Но главное, сам вождь вполне обоснованно полагал, что, пока народ не подготовлен, жесткое и бескомпромиссное обращение может дать обратный эффект. На экстренном заседании политического бюро в калитниковских банях все-таки приняли решение о необходимости записи. Владимиру Ильичу удалось убедить вождя, что толпа (избиратели) должна знать своего пастыря. Ильич вообще настаивал, что обращение со временем позволит лидеру партии превратиться в медийного персонажа. После многочасовых споров Клим сдался. Дело оставалось за малым, требовалась эпохальная «Речь Клима», с которой должен был начаться славный путь великого руководителя к вершинам вертикали власти.

Желающих заниматься таким ответственным делом, естественно, не нашлось, поэтому написание спича в очередной раз спихнули на меня. Неужели в редакции нет дееспособных сотрудников? Я понимал, что в случае провала нас по головке не погладят, но даже представить не мог, с какими трудностями предстоит столкнуться. Работать приходилось в основном по ночам, от дневной рутины никто не освобождал. Кофе, энергетики и лапша быстрого приготовления – музы слабые. Я писал, читал и рвал, писал, читал и рвал, этот замкнутый круг был пройден мною многократно. Причем меня не просто не устраивал результат, я без преувеличения был в ужасе от написанного. Будучи не в силах выполнить поставленное задание, после долгих раздумий решился просить аудиенции у самого великого и ужасного Клима Моржового. Я готов был понести наказание за свое творческое фиаско, но столь серьезный шаг нужно было согласовать с Убидом. Мне представлялось, шеф начнет меня отговаривать, но он как всегда был готов на все, лишь бы не заниматься написанием самому. Отзвонив Джонни Пэнасу, он сразу дал добро. Поведение Убида в данной ситуации, да и во время всей кампании, вызывало множество вопросов. Ясно стали обнажаться, как бы помягче выразиться, нечистоплотность и некомпетентность главного редактора, которые я подметил давно. Чуть ли не с первой нашей встречи.

Вначале я объяснял себе странности поведения Убида его широкой творческой натурой и очень радовался, что попал в такой интернациональный и свободомыслящий печатный орган. Правда, было чему удивляться. График работы начальника сильно отличался от графика остальных сотрудников. В понедельник в редакции Убид не появлялся, а в пятницу уходил в районе двенадцати дня, потому как понедельник – разгрузочный день, а пятница – короткий. По средам главред практически всегда отсутствовал. «Среда – творческий день, ищу вдохновение, а в редакции давит все». По четвергам Убида обычно не было по причине каких-то происшествий или важных событий: прорвало дома трубу, приехали родственники из Африки, вызывал к себе Клим. Козырять своей близостью к вождю Вмдила любил – это производило большое впечатление на подчиненных. На самом деле никуда его не вызывали – он просто прогуливал работу, занимаясь неизвестно чем. В итоге, застать Убида в редакции можно было не более одного дня в неделю, притом что остальные работали по полной программе.

Редакторская деятельность господина Вмдила сводилась к вынесению двух резолюций: «Принято в печать» и «В публикации отказать». Написанием материалов он не занимался. Исключение составляли безграмотные ответы на гневные письма, похабные анекдоты и небольшие статейки националистического содержания. «Не редакторское это дело – бумагу марать», – любил говаривать он. Оптимизма по поводу прихода оскетов (Убид писал именно так) к власти он не испытывал. Наоборот, из его уст частенько сыпалось: «Чувствую, прикроют нашу лавочку. Линять надо, пока не замели». С учетом вышесказанного приходится констатировать: наш главный редактор – продажный приспособленец и непрофессионал, каких свет не видывал! При объективном конкурсе он не смог бы устроиться даже в детскую стенгазету, поэтому нахождение на посту руководителя рупора аскетской мысли такого человека, как Убид Вмдила, оставалось для меня загадкой.

Личные апартаменты Моржового располагались в одном из люксов пятизвездочной гостиницы «Уолдорф Астория». Костюма для встречи с вождем у меня не было, пришлось вновь обращаться за помощью к Олегу. В одиннадцать утра за мной в редакцию заехал Джонни Пэнас.

– Hello man! Клим Елисеевич оповещен о твоем приезде.

– Я готов, мистер Пэнас, спасибо.

В мыслях я уже общался с вождем, которого, признаюсь, немного побаивался. Первая наша встреча прошла сумбурно, я по-прежнему плохо представлял, чего можно ожидать от главного аскета страны. Пятнадцать минут, которые мы добирались до гостиницы, пролетели как секунда. Порекомендовав отведать суши в местном лобби-баре, Джонни отправился с докладом к вождю. На японские разносолы денег у меня не было, так что пришлось довольствоваться простой водой и бесплатными газетами. На последней странице одного англоязычного издания мое внимание привлекло интервью с Е. Б. – вокалисткой «The Teechers». Наконец-то на достойных представителей отечественного рока обратила внимание западная пресса!

«Тебя ожидают», – Джонни вывел меня из прострации. Чуть заметным движением он указал в сторону лифта. Поднимаясь на пятый этаж, я судорожно припоминал подготовленные вопросы. Но когда на табло загорелась цифра пять, не имел ни малейшего представления, о чем говорить с Моржовым. «Будь что будет». На двери пятьсот шестнадцатого номера висела табличка «Do not disturb». Постучав три раза и не дождавшись ответа, Джонни сам приоткрыл дверь. Видимо, так было заведено. Он пропустил меня вперед.