Сенаторов А. / Логвинов О. - Аскетская Россия: Хуже не будет!

– Могут же, когда захотят! Молодцы парни! Евгений, продолжайте свой рассказ.

– Какой? А, да! Молодежь уже не та... Вот мы в наше время играли так играли! Выглядели, правда, тоже не в лучшем свете...

– Почему?

– Электричество отключилось прямо в середине второго тайма...

– Вынужден Вас прервать, проход по флангу. Опасный момент... Опять мимо...

– Проход уже не тот... – Полищук чуть не плакал. – Вот мы в свое время проходили так проходили!

– Да, проход был! Сейчас, конечно, не то...

Мы внимательно следили за ходом игры, пока нашу идиллию не нарушил отец. Пробравшись сквозь джунгли пустых бутылок, он громко выругался, чтобы привлечь мое внимание:

– Тебя срочно вызывает Клим Елисеевич, не заставляй его ждать.

Вождь обладал такой степенью харизмы, что приходилось отказываться даже от пива. Не навсегда, естественно. Свою комнату я узнал с трудом. За более чем два десятка лет мне удалось добиться идеального порядка в этом маленьком, но уютном помещении. Тетради, книги, карандаши – для всего у меня была припасена собственная полочка. Меня так воспитали. В детстве, когда я абы как убирал игрушки, мама качала головой: «Посмотри на папу, у него инструменты всегда на месте. Соблюдай порядок». Я слушался, потому что хотел, чтобы родные мною гордились! Кто кроме меня сможет сделать их счастливыми?

За короткое время Климу удалось превратить мое жилище в свалку: на полу валялись книги с вырванными листами, в углу образовалась куча мусора. Сам Моржовый в верхней одежде и неизменной черной шапке по-царски лежал на кровати. Я хотел недовольно спросить, что здесь происходит, но папа нанес упреждающий удар: «Это творческий беспорядок! Настоящему гению тесно в узких рамках однообразных, геометрически выверенных форм». Я не совсем понял отца, но заметил, что он сам начал говорить как аскет. Все это были мелочи по сравнению с тем, для чего меня вызвали. Клим отдохнул и решился на ответственный шаг:

– В это смутное время пора записать обращение к народу. Я, как пастух, призван управлять своей отарой. Ведь, если за овцами не смотреть, сразу разбегутся. Думаешь, хоть одна вернется и выразит признательность? Нннет!!! – Он замахал руками. – Все побегут навстречу приключениям на одно место. Там-то волки их и ждут: демократы, либералы, коммунисты. Этого нельзя допустить, я должен получить контроль над стадом. Ты говоришь, уже набросал что-то?

Поздним вечером Клим листал свежий выпуск «Наших Лихобоз». Две из трех лампочек перегорели, вождю подолгу приходилось всматриваться в текст. Его внимание привлек громкий заголовок на третьей полосе: «С руки! Власть кормит нуждающихся!» На фото в центре страницы местный чиновник бросал светло-серый батон хлеба народу. «Да разве хлебом единым?» – протяжно заметил Моржовый.

Я не понял, философствует он или обращается ко мне, но на всякий случай оторвался от компьютера и застенчиво улыбнулся. Так обычно бывает, когда кто-нибудь спрашивает, смотрели ли вы такой-то фильм? Вы его, конечно, не смотрели, но расстраивать собеседника неудобно и приходится, отводя взгляд, кивать – да, мол, ничего фильмец.

– Может, кофе, Клим Елисеич?

– Пожалуй... Завари нормального только.

Нормальный – это кофе с коньяком в пропорции четыре к одному в пользу последнего. Правда, с учетом кризисного времени приходилось заваривать два к одному, но вождь относился к лишениям с пониманием. Прихлебывая черный напиток, он попросил поставить что-нибудь из «Mr. Cardholder». За окном стояла кромешная темень, валил густой снег, нашу комнату медленно обволакивал успокаивающий аромат свежей арабики. Я задремал, но сон был непозволительной роскошью – предстояло довести до ума написанный больше месяца назад текст. Последние события вносили свои коррективы. Кроме того, сам Клим выдал мне мятые листы с какими-то каракулями, разобраться в которых было нетривиальной задачей.

Пропустив пару «Пролетарского», я приступил к работе. Дело спорилось – сказывался накопленный журналистский опыт. Около двух ночи я сообщил задремавшему вождю, что труд завершен. Моржовый тут же проснулся и преобразился: почувствовав необратимое приближение перемен, он снова приобрел былую стать, его взгляд устремился куда-то в светлое будущее, а шапка выправилась сама собою. Размахивая распечаткой, Клим начал декламировать отдельные фразы, но быстро опомнился и шепотом распорядился перебираться к соседу – будить родителей аскет не хотел.

Дядя Миша мирно спал перед включенным телевизором и нашего присутствия не заметил. Клим величественно занял место на кухне, а я, вооружившись стареньким цифровым фотоаппаратом, приготовился к съемке. Вождь несколько раз пробежался по тексту и приказал начинать. В ту же секунду большая красная кнопка утонула в цифровике. Неожиданно Моржовый заметил одинокую бутылочку «Пролетарского». Не стесняясь, он моментально упрятал ее в бездну пальто. Этот исторический момент был запечатлен, положив начало эпохальному обращению вождя к народу! Я чувствовал, что на моих глазах происходит событие величайшего масштаба. Клим смотрел в объектив, как одинокий волк в дуло нацеленного ружья. Также отчаянно и уверенно.

В своей речи главный аскет коснулся наиболее важных аспектов жизни государства. Взвывал к исконно народному представлению о верховной власти и напоминал, что залогом процветания нашего государства всегда было наличие жесткой руководящей руки. Иван Грозный, Петр Первый, Иосиф Сталин – вот настоящие лидеры. В условиях нового времени стране нужен пастух, способный жестко, но справедливо управлять своей отарой. Непременно человек из народа. Интеллигенту в очках, дельцу в костюме или чиновнику с водителем не поверят! Клим настаивал, что организация общества при этом не должна быть авторитарной, необходимо вернуться к истокам: народовластию, демократии, талонам на питание. Кроме того, раз и навсегда разобраться с так называемыми бюджетниками, особенно теми, кто берет взятки за номинально бесплатные услуги.

Моржовый едко обличал смехотворную кампанию по борьбе с алкоголизмом и курением. Народ, как он выражался, не дурак и сам знает, что делать. Долой советчиков: психологов, диетологов, астрологов и прочих импотентов, которые сами не могут и другим не дают. Отдельно вождь ужасался происходящему на так называемой эстраде, предложив приравнять всех «звезд» к изменникам за пропаганду бездуховности и растления. Обращение закончилось призывом к активным действиям (вносить пожертвования). Клим давал понять, что это короткое видео – лишь первый камень в огород чиновников, политиканов и нынешних заправил государства Российского.

Закончив запись, я сразу побежал выкладывать шедевр в Интернет, другими механизмами продвижения мы не располагали. А Клим, словно после десятичасовой рабочей смены, побрел укладываться, попросив напоследок еще чашечку кофе. Но когда я с подносом забежал в комнату, лидер партии уже спал сном младенца. Не пропадать же ароматному напитку? Влить в себя двойную порцию крепкого эспрессо было не лишним – предстояло бодрствовать еще какое-то время. В три десять по Москве имеющие доступ к глобальной сети могли полюбоваться нашим произведением. Я с чувством выполненного долга откинулся на спинку кресла и задремал. Последние мысли в моей затуманенной усталостью, текстами и пивом голове были о Юле. Так мы и уснули: Клим в одежде на моей кровати, а я у включенного компьютера, из стареньких колонок которого с небольшим треском лился спокойный блюзовый сингл «The Teechers» – Dark Road.