Джин Стаффорд - В зоопарке
- Название:В зоопарке
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Джин Стаффорд - В зоопарке краткое содержание
Джин СТАФФОРД (Jean STAFFORD), 1915-1979. Американская писательница, лауреат Пулитцеровской премии 1970 года за сборник рассказов. За рассказ "In the Zoo" (В зоопарке) ей в 1955 году была присуждена премия О. Генри. Практически неизвестна русскому читателю. Действие двух публикуемых рассказов – трагического и иронического – протекает в полувымышленном городке Адамсе на Среднем Западе США. Их темы – душевная травма и становление характера девочки-подростка.
В зоопарке - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды грубиян зашел слишком далеко. Его голова, как игрушка на пружинке, вдруг выпрыгнула из‑за забора, а водяной пистолет в руке нацелился прямо в морду скунсу. Мистера Мерфи словно подбросило: побагровев от гнева, он схватил камень и метко швырнул его в спину обидчика. Удар оказался таким крепким, что мальчишка свалился прямо в лужу грязи и забарахтался в ней, дрыгая ногами.
— Если еще раз сюда сунешься, — загремел мистер Мерфи, — я тебя прикончу!
Угроза была нешуточной: мне не часто случалось видеть такой яростный, неистовый и беспамятный гнев.
— Как он смел! — кричал Мерфи, протискивая руку в клетку Мэллоу, чтобы потрепать, приласкать и утешить животное. — Да он совсем спятил. Дьявол, а не мальчишка!
Он не вернулся к пасьянсу, а зашаркал по двору, меча громы и молнии и останавливаясь только, чтобы поворковать со зверьем, напуганным его взрывом ничуть не меньше, чем вторжением мальчишки, да приложиться к горлышку. Мы были в восторге от раскрывшейся вдруг стороны его характера, но увидеть мистера Мерфи в таком состоянии опять нам бы не хотелось — лицо его пылало угрюмым багровым цветом, глаза воспалились, а вены на лбу, казалось, вот–вот лопнут. Мы никогда еще не видели человека столь близкого к безумию, а поэтому и не рассказывали ему о Дружке: ведь нерассказанное не могло причинить ему боли, но в нас эта боль стучала, как в большой ноющей ране. Секрет всё же скоро вышел наружу. Мистер Мерфи услышал о перерождении собаки в биллиардной, куда он наведывался, мучимый редкими, но неодолимыми приступами болтливости. Когда на следующий день он спросил нас о Дружке, и мы ответили, что с ним всё в порядке, он, раздумывая, пойти ли ему трефовым валетом сразу или обождать до поры, спокойно ответил, что мы чудные девочки, но врем, не краснея. Казалось, он ничуть не сердился, а только любопытствовал, и, расспрашивая нас, по–прежнему чередовал джин с бубнами, червами, пиками и трефами.
В тот день пасьянс у него, против обыкновения, сошелся, и увидев все карты в строгом порядке, он откинулся на стуле с нескрываемым разочарованием и воскликнул: «Черт меня подери!» Затем необычайно быстрым и ловким движением он сгреб карты, сложил их в колоду и перевязал резинкой. Вот тогда‑то он выложил нам всё, что думал о бабке. Как и в прошлый раз, он раскричался и побагровел, и, хотя тысячу раз повторил, что мы здесь ни при чем и что он нисколько нас не винит, мы боялись что мнение его вдруг изменится и, онемев, трусливо прижимались к обезьяньей клетке. Обезьянки в ужасе сжимали наши пальцы и слабо, протестующе попискивали, будто говорили:
— Ну, пожалуйста, Мерфи, перестань, пожалей наши нервы!
Буря кончилась так же внезапно, как и разразилась. К Мистеру Мерфи вернулся его нормальный бледный цвет лица, и он спокойно сказал, что ничего не остается делать, как идти объясниться с самой миссис Плейсер. «Прямо сейчас», — добавил он, хотя, по его словам, было уже поздно изгонять беса из искалеченной души Дружка. А поскольку он доверил собаку нам, а не ей, то добавил, что мы должны пойти с ним вместе, набраться храбрости, не посрамить Ирландии, заявить о своих правах и показать старой стерве ее место.
Какая в тот день стояла жара! Мы шли как в бреду среди звенящего зноя, когда у одних лишь кузнечиков хватало сил двигаться, и мне приходило в голову, что эфир должен пахнуть, как пьяное дыхание мистера Мерфи. Ведь из меня и Дейзи потом в любом случае вытянут все жилы вместе с сердцем, мыслями и гордостью. Если бы только я была пьяна, как мистер Мерфи, который, казалось, не прилагая усилий, плыл по жаре, безвольно распустив губы и полузакрыв глаза. Когда мы повернули на тропку к бабкиному дому, кровь кипятком обожгла мне вены. Все это было так бессмысленно, опасно и глупо: две дурашки–замарашки и шутоватый пьяница идут исполнить высокую нравственную миссию! Да мистера Мерфи никто и не принял бы всерьез, отчасти потому, что он и впрямь был немногим более, чем булькающей бутылкой, отчасти из‑за его одежды. Такое чучело надо было еще поискать! Он всегда выглядел чучелом на улице: во дворе нелепость его костюма скрадывалась всеобщей безалаберностью, но когда он появлялся на городской почте или в парикмахерской — а сейчас на бабакиной тропке — вид у него был просто фантастический. На нем были заношенные, но сохранившие неистребимый узор ткани штаны и синяя фланелевая рубашка без воротника. Глупее всего выглядела его мягкая шляпа на три размера больше головы. И как будто дополняя собой этот балаганный наряд, на плече восседал Шеннон — старший капуцин, обнимая его за тонкую красную шею.
Бабка и Цезарь стояли рядом за стеклянной дверью и, казалось, давно поджидали нас. С минуту бабка и мистер Мерфи, не говоря ни слова, смотрели друг на друга, разделенные заросшей сорняками кирпичной дорожкой от ворот к крыльцу. На меня и Дейзи бабка даже не взглянула. Обеими руками она поправила очки и, посмотрев вниз на Цезаря, обычным голосом спросила:
— Хочешь погулять?
Цезарь ударил в прозрачную дверь всем телом, и дверь распахнулась, словно пасть. Я кинулась ему наперехват, а Дейзи бросила в голову библиотечную книгу, но в мгновенье ока он был уже на мистере Мерфи, сорвал с его плеча обезьянку и, тряхнув пару раз, свернул ей шею. Он весь день бы грыз и трепал труп, если бы бабка, выйдя по дорожке из дому, не прекратила его рычание легким шлепком и не произнесла бы тоном, понятным и идиоту:
— Ах, негодник, как тебе не стыдно! Ты сделал больно обезьянке мистера Мерфи?
Сделал обезьянке больно! В последний раз, виновато вздрогнув, жизнь угасла в бедном зверьке. Шеннон лежал в кровавой пене, умоляюще заломив над головой ручки. Кожаные пальцы свернулись в слабые, беспомощные кулачки, а задние лапы и хвост обмякли и безобразно развалились на тропинке. Мистера Мерфи вдруг сразу разобрал хмель, и он расплакался хорошо знакомыми нам с Дейзи слезами, которые одно лишь время могло унять. Был багряный закат, и мы стояли оцепенев, ошеломленные свалившимся на нас горем и неизбывным стыдом. Казалось, прошла вечность, прежде чем мистер Мерфи подобрал тельце Шенонна и побрел прочь, качаясь и всхлипывая: — Не может быть, это неправда!
На закате следующего дня, таком же больном и тяжелом, в страшных судорогах подыхал Цезарь. Корчась на клумбе, он сломал две высокие штокрозы, и еще долго после того, как остановилось сердце, продолжала дергаться его задняя лапа.
Мистер Мерфи с неотступностью маньяка приготовил ему отраву, тщательно пропитал ядом целый фунт колбасы и рано утром, валясь от усталости с ног в тяжелом похмелье, пробрался в дом к миссис Плейсер и подложил колбасу под кухонной дверью. Проделал он все так тихо, что Цезарь даже не шевельнулся в своем глупом и счастливом сне у кровати бабки. Все это нам стало известно доподлинно, потому что мистер Мерфи и не думал хранить свою месть в тайне. Покончив с делом, он вернулся домой и прочитал над Шенноном заупокойную молитву так торжественно и громко, что пришлось вызвать полицию и везти его в участок протрезвлять зеленым чаем. Когда в камере он рассказал обо всем, было уже поздно: Цезарь успел сожрать мясо. Он корчился в страшной агонии, а мы с Дейзи, не в силах смотреть на его муки, ушли в горы, где, содрогаясь от отчаянных рыданий, рвали на клочки росшие там по трещинам песочные лилии. Нашей единственной мыслью было бежать, но куда могли мы сбежать? Мы двинулись было на запад, в горы, но как только увидели суровый белый ледник, наши крылышки опустились. И равнина, как ни старались мы, не открывала нам приюта. — Если бы мы были большими, если бы мы не были девчонками! — тоскливо повторяла Дейзи.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: