Марта Кетро - Вдохнуть. и! не! ды!шать!

К половине третьего мы дошли до заветной полянки, Ярослав с Ильей — заядлые грибники — пошли охотиться за невинными тушками белых, опят и прочих мухоморов. Я же остался шашлычить. Меня долго уговаривали пойти, но я все равно остался. Потому что белый от поганки я не отличу даже под пыткой. И учить меня этому бесполезно. У меня врожденный грибной кретинизм.

Аккурат к пяти часам вернулись славные бойцы, волоча за собой мешки с грибными трупиками, — полянка оказалась воистину заветной, как поведал мне, аж захлебываясь от восторга, Илья. Да и шашлыки поспели. Ярослав, пока суть да дело, соорудил костерок, вокруг которого мы и расположили наши бренные тела. Под водочку, мясо и разговор время летело незаметно. Потихоньку стало темнеть.

— Эээ… Слав, а как мы назад-то доберемся?

— Не переживай, там, — Ярослав махнул рукой куда-то за спину, — есть тропинка. По ней мы выйдем к Вали. Это такая деревушка тут в лесу. Там живет Иржи, мой старый приятель, у него и заночуем. Фонарики есть — так что не потеряемся.

— Слушай, а что дед твой так переживал, а? Илья задал тот вопрос, который у меня совершенно вылетел из головы.

— Да так… — Ярослав снова махнул рукой. — Он, когда маленький был, тут воевали. Ваши с немцами. Первая мировая. Здесь в окрестностях много народу погибло. Ну, вы понимаете, как это на ребенка могло повлиять. Хоть он и воевал сам потом, засело это. Он в конце августа из дому вообще не выходит, особенно по вечерам.

— Нда, — хмыкнули мы с Ильей. — Так и рождаются легенды про вампиров.

Поляк облегченно засмеялся, и мы за легенды открыли новую бутылку…

…Костер почти догорел, в мангале осталась лишь зола.

— Ссстеппа… Я ща ппойду… Минус попить… — Илья икнул и хихикнул одновременно, поправил Ярославу съехавшие на самый кончик носа очки и целеустремленно побрел в темноту. Бизнес-партнер не выдержал дуэли по литрболлу с более опытными русскими камрадами и теперь блаженно спал, уткнувшись носом в колени. Илья растворился в темноте, я же откинулся на траву и стал смотреть на луну, которая то появлялась, но исчезала за облаками. Наверху был сильный ветер, а у нас было тихо, и только поляна и лес мерцали и перемигивались в прерывистом свете луны… Где-то на краю поляны — щелк — сломалась ветка? И еще одна.

— Илюха! Ты, что ль?

Тишина. Вдалеке застучал дятел. Чуть погодя второй, затем третий. Нервная, прерывистая дробь пьяного барабанщика. «Если дятел не долбит, он либо спит, либо умер», — вспомнилось ненароком. Я ухмыльнулся, потряс за плечо Ярослава и пошел искать коллегу. Искать пришлось недолго. Илья лежал на краю поляны и тихонечко — даже не постанывал — поскуливал.

— Вот ведь надрался, черт…

Я достал из кармана фонарик и посветил. Черт! Бровь рассечена, пол-лица залито кровью. Плечо и левая нога от бедра тоже в крови. Вот угораздило эффективного менеджера! Я чертыхнулся еще раз и поволок обморочного Илюху к биваку. Гонорового пришлось довольно неделикатно растолкать и объяснить в двух матерных словах произошедшее. Два фонаря при поддержке двух пьяных голов могут сделать многое. Любитель сходить пописать, судя по всему, в лесочке-то поскользнулся и упал — причем, крайне неудачно — то ли на корягу, то ли на сучки какие. В результате — небольшие, но глубокие и сильно кровоточащие раны на плече и ноге. Курс оказания первой помощи вспоминался с трудом, но совместными усилиями все-таки удалось наложить приемлемые жгуты так, чтобы наш коллега не отбросил копыта. Тьфу. Весь пикник насмарку. Остатки водки были частью вылиты на раны боевого товарища — для дезинфекции, частью употреблены вовнутрь — для снятия стресса.

— Ну, что? Куда идем?

— В Вали. Во-первых, ближе, во-вторых, тропинка, в-третьих, у Иржи есть машина — до больницы довезет.

Ярослав пыхтел, ругался сквозь зубы, но тащил на себе весь наш хабар — не бросать же! Да, три рюкзака, да мангал, да ведро, куда мы свалили два мешка фибов, — это вам не хухры-мухры. У меня за спиной кулем висел Илюха, так и не пришедший в сознание. «Голова обвязана, кровь на рукаве, — бормотал я про себя. — Щорс хренов. Будет проставляться в Москве». Слава богу, хоть луна не закрыта тучами — тропинку видно было превосходно.

— До Вали далеко?

— Километра два будет.

— С нашими скоростями, получается, дойдем через час. Ну и нормально. Твой Иржи в час ночи обычно что делает? Спит?

— Нее. Вряд ли. Ящик смотрит, скорее всего.

— Вот и славно.

Больше на разговор сил не осталось, и лес внимал лишь пыхтению на два голоса под аккомпанемент тихого стона.

Где-то через полчаса совершенно обессилевший Ярослав предложил сделать передышку. Хоть я и делал вид, что могу дойти хоть до Москвы, но сам жутко устал. Плечи болели, поясница болела… Я повернулся, чтобы сгрузить нашего раненого на землю, как вдруг позади хрустнуло громко пару раз. Илья как-то выгнулся, на мгновение застыл, а потом обмяк и сполз по моей спине. Что за черт? Я посветил фонариком, нагнулся… Илюха не дышал. Бред какой-то. От трех царапин люди не умирают. Ярослав стоял рядом, вытянувшись, как на параде, высокий, худой и кошмарно бледный. Было полное ощущение, что он вот-вот грохнется в обморок. Пришлось отвести его под белы ручки на другую сторону тропинки, отхлестать по щекам и дать водки, чтобы пришел в себя.

— Что мы с ним будем делать??? — обморочная заторможенность сменилась истерикой.

— Отнесем в Вали. Или ты предлагаешь его закопать?

— Нет. То есть… Да. Мы отнесем. Но это… Странно, честное слово… Там же царапины…

— Ладно, двигаем дальше. Илюху понесешь ты, я понесу все барахло.

Ярослав вздрогнул, но возражать не стал. Он молча взвалил теперь уже бывшего во всех отношениях коллегу на плечи и пошел вперед, не дожидаясь меня.

Ну и хрен с ним. Истерик. Переговорщик, блин, жесткий. Не знаете вы тут, что такое реально жесткие условия. На Кавказ вас всех, блин. Тренинги проводить. Илюха этот тренинг прошел. «И помогло это ему?» — спросил паскудненький голосок где-то в районе затылка. Тьфу. Хватит. Наконец-то мне удалось навьючить на себя весь скарб — в две руки это, знаете ли, довольно проблемно. Гоноровый опережал меня где-то минут на пять — семь. Если он будет так же меланхолически фланировать — догоню его довольно скоро. Не успел я тронуться с места, как впереди и чуть левее застучал дятел. Второй, третий. Опять та же рваная дробь. «Мутанты хреновы. Нормальные птицы ночью дрыхнут».

Минут через пять я увидел на тропинке впереди метрах в тридцати какую-то темную кучу. Тучи то закрывал и луну, то пропадали совсем, и понять, что это, не было никакой возможности. Издалека. А вблизи это были Илья и Ярослав. Илья лежал на животе, и в мерцающем лунном свете были отчетливо видны два темных пятна на его спине. Ярослав упал чуть дальше. Вероятно, он уронил тело и успел пройти еще пару шагов, прежде чем завалиться на спину. Лежал он как-то неуютно, суматошно вскинув руки, как тогда в доме, и подогнув одну ногу. И молчал, глядя правым глазом на луну. Лицо было залито кровью, и в левой глазнице поблескивали осколки линзы от разбитых очков. Тучи опять заспешили, закрывая луне обзор, и в какой-то момент свет и тени разрезвились настолько, что мне показалось, что на Ярославе не туристическая куртка, а какой-то китель, как в фильмах про Гражданскую войну. И фуражка… Да нет, это трава так примялась.