Раймонд Карвер - Вы врач?

Он снова посмотрел на девочку, потом поднял глаза в сторону кухни и стеклянных дверей на балкон. Двери были приоткрыты, и он почувствовал легкий озноб, вспомнив крупного мужчину в свитере.

— Мама вышла на минутку, – сказала девочка, как будто вдруг проснувшись.

Он на носках наклонился вперед, держа шляпу в руке, и уставился на нее, – я лучше пойду.

Ключ повернулся в замке, и вошла маленькая, бледная, веснушчатая женщина с бумажным мешком.

— Арнольд! Рада Вас видеть! – она быстро, беспокойно взглянула на него, и странно качала головой из стороны в сторону, унося мешок на кухню. Он слышал как закрылась дверца буфета. Девочка смотрела на него с пуфика. Он оперся на одну ногу и на другую, потом надел шляпу и снял ее тем же движением, когда женщина вернулась.

— Вы врач? – спросила она.

— Нет, – ответил он удивленно, – нет, я не врач.

— Шерил больна, понимаете. Я выходила купить кое–что. Почему ты не взяла у гостя пальто? – она повернулась к девочке. – Простите ее. Мы не привыкли к обществу.

— Я не могу остаться, – сказал он. – Мне не следовало приходить.

— Пожалуйста, сядьте. Мы не можем так разговаривать. Я дам ей лекарство, тогда мы сможем поговорить.

— Я действительно должен идти, – сказал он. – По вашему голосу казалось, что это срочно. Но я действительно должен идти, – он посмотрел на свои руки, зная, что беспомощно жестикулирует.

— Я поставлю чай, – сказала она, как будто не слушала, – потом дам Шерил лекарство, и мы сможем поговорить.

Она взяла дочь за плечи и повела ее в кухню. Он видел, как женщина взяла ложку, открыла пузырек, глянув на этикетку, и отмерила две дозы.

— Теперь, детка, скажи доброй ночи господину Брейту и иди в свою комнату.

Он кивнул девочке и прошел за женщиной в кухню. Она показала на стул, но он сел на другой, с которого был виден балкон, коридор и маленькая гостиная. – Вы не возражаете, если я выкурю сигару? – спросил он.

— Не возражаю, – сказала она. – Не думаю, что меня это побеспокоит. Курите, пожалуйста.

Он передумал. Он положил ладони на колени и придал лицу серьезное выражение.

— Все это по–прежнему тайна для меня, – сказал он. – Уверяю Вас, это очень необычно.

— Я понимаю, Арнольд. Вы бы, наверное, хотели услышать, где я взяла Ваш номер.

— Хотел бы.

Они сидели друг напротив друга и ждали, пока закипит вода. Он слышал телевизор. Он оглядел кухню и снова посмотрел в сторону балкона. Вода забулькала.

— Вы хотели рассказать, откуда у Вас мой номер, – сказал он.

— Что, Арнольд? Простите?

Он прочистил горло. – Расскажите, где Вы взяли мой номер.

— Я спрашивала у Аннетт. У няни – но это вы уже знаете. Она сказала, что пока меня не было, кто–то просил меня к телефону. Оставили номер. Ваш. Все что я знаю, – она подвигала чашку перед собой. – Извините, что не могу больше ничего сказать.

— Чайник кипит, – сказал он.

Она достала ложки, молоко, сахар и залила пакетики кипятком.

Он положил сахар и помешал. – Вы сказали, это срочно.

— Ах, Вы об этом, Арнольд, – сказала она, отворачиваясь. – Я не знаю, почему я так сказала. Не представляю, о чем я думала.

— Значит, ничего срочного?

— Нет. В смысле да, – она покачала головой. – Ничего.

— Понятно, – сказал он, продолжая помешивать чай. – Это необычно, – добавил он после паузы, почти про себя. – Очень необычно. Он слабо улыбнулся, потом отодвинул чашку и промокнул губы салфеткой.

— Вы не уйдете? — спросила она.

— Мне надо уйти, – сказал он. – Мне должны позвонить.

— Не сейчас, Арнольд.

Она со скрипом отодвинула стул и встала. Ее бледно–зеленые глаза глубоко сидели в бледном лице, окруженные тем, что он сначала принял за темный макияж. Возмущенный собой, зная, что будет себя презирать, он встал и неуклюже обнял ее за талию. Трепеща и ненадолго закрывая глаза, она позволила себя поцеловать.

— Уже поздно, – сказал он, отпуская ее и нетвердо отворачиваясь. – Вы были очень любезны. Но я должен уйти, миссис Хольт. Спасибо за чай.

— Вы еще придете, правда, Арнольд?

Он покачал головой.

Она проводила его до двери, где он протянул руку. Он слышал телевизор. Громкость явно увеличилась. Он вспомнил про другого ребенка – сына. Где он?

Она взяла его руку, быстро поднесла ее к губам. – Не забывайте меня, Арнольд.

— Не забуду, – ответил он. – Клара. Клара Хольт.

— Мы хорошо поговорили, – сказала она. Она подобрала что–то – волос или нитку – с его воротника. – Я очень рада, что Вы пришли, и я уверена, что Вы придете еще, – он внимательно посмотрел на нее, но она уже глядела мимо, как будто пытаясь что–от вспомнить. – А пока – спокойной ночи, Арнольд, – сказала она и закрыла дверь, чуть не прищемив его пальто.

«Странно», – сказал он, ступив на лестницу. Выйдя на тротуар, он глубоко вдохнул и остановился, чтобы оглянуться на здание. Он не мог определить, какой балкон – ее. Крупный мужчина в свитере чуть пошевелился у перил и продолжал смотреть на него.

Он пошел, держа руки глубоко в карманах. Входя в дом, он услышал телефон. Держа между пальцами ключ, он стоял очень тихо в середине комнаты, пока звонки не прекратились. Тогда он мягко положил руку на грудь и через слои одежды почувствовал, как бьется сердце. Потом он прошел в спальню.

Почти сразу телефон снова ожил, и на этот раз он ответил. – Слушаю. Арнольд Брейт у телефона.

— Арнольд! Ого, какие мы официальные, – сказала его жена с издевкой. – Я с девяти часов тебе звоню. Гуляешь, Арнольд?

Он молчал и слушал ее голос.

— Арнольд, ты там? – спросила она. – Ты сам на себя не похож.