Сара Дессен - Просто слушай

— А у тебя есть хоть какие-нибудь секреты? — спросила я как-то, когда Оуэн сказал, что хотя моя новая стрижка неплохая, но все-таки коротковата. — Которые ты никому не откроешь?

— Ты сама меня спросила, — заметил Оуэн, беря крендель, лежащий на сумке между нами. — Зачем, если не хочешь знать правду?

— Я не про волосы! А в целом. — Он взглянул на меня с сомнением и проглотил крендель. — Серьезно. Тебе никогда не приходило в голову, что, может, чего-то говорить не стоит?

Оуэн задумался:

— Нет, не приходило. Я тебе говорил уже: не люблю врунов.

— Это не вранье. Просто умалчивание.

— А в чем разница?

— В первом случае ты обманываешь, а во втором — не говоришь правду вслух.

— Да, — Оуэн отправил в рот еще один крендель, — но все равно участвуешь в обмане. Просто про себя, так ведь?

Я посмотрела на него задумчиво и медленно произнесла:

— Ну, не знаю, не знаю…

— На самом деле умалчивание еще хуже. Нужно хотя б себе говорить правду. Ведь если не можешь себе доверять, тогда кому?

Я ничего не сказала Оуэну, но он сильно на меня повлиял. Я поняла, как часто говорю неправду, пусть и не со зла, как о многом умалчиваю… И как здорово хоть с кем-то быть искренней! Пусть даже в вопросах музыки. И не только.

Однажды на большой перемене Оуэн положил на настил рюкзак, вынул из него пачку дисков и протянул мне:

— Держи.

— Это мне? А что на них?

— Все подряд. Хотел записать больше, но сломался дисковод. Получилось не так много.

«Не так много» значило десять. Я просмотрела первые четыре — у каждого название: «Настоящий хип-хоп», «Песнопения и морские песни (избранное)», «Хороший джаз», «Певцы, которые на самом деле поют». Под ними аккуратным почерком написаны названия композиций. Накануне мы очень горячо обсуждали стоунер-рок, и Оуэн решил, что, возможно, мои знания музыки (цитирую) столь «малы и ограниченны», поскольку я просто никогда не слышала ничего хорошего. Вот он и решил заняться моим образованием: принес «учебник», состоящий из разных частей.

— Если что понравится, — продолжил Оуэн, — принесу еще. Когда ты будешь готова к чему-то более серьезному.

Я просмотрела остальные диски: кантри, британский рок, народные песни… Но на последнем диске было написано всего два слова: «Просто слушай».

Меня обуяли подозрения.

— Это что, техно?

— Нет, конечно, с чего ты взяла? — обиженно спросил Оуэн.

— Оуэн! Что это?

— Не техно!

Я молча на него посмотрела и покачала головой.

— Смотри: все остальные диски составлены тематически. Послушай их вначале как учебник. А потом, если поймешь, что готова, в самом деле готова, включи этот диск. Музыка на нем… не столь очевидна.

— Так, — сказала я, — ты меня пугаешь!

— Возможно, ты ее возненавидишь. Или наоборот. А может, она станет ответом на все твои важные жизненные вопросы. В этом-то ее прелесть, понимаешь?

Я снова взглянула на диск.

— «Просто слушай».

— Верно. Не думай, не суди. Просто слушай.

— А потом?

— А потом решишь, понравилась или нет. По-моему, это справедливо.

По-моему, тоже. Нельзя судить о человеке по первому впечатлению, о рассказе — по отрывку, а о песне — по нескольким куплетам.

— Хорошо. — Я убрала диск в самый низ стопки. — Договорились.

— Грейс. — Папа взглянул на часы. — Нам пора.

— Знаю, Эндрю, я почти готова. — Мама забегала по кухне, хватая сумочку и перекидывая ее через плечо. — Аннабель, вот деньги на пиццу на вечер, а завтра приготовьте что-нибудь. Я купила много еды.

Я кивнула. Папа переминался с ноги на ногу у открытой двери.

— Так, а где мои ключи? — сказала мама.

— Зачем они тебе? — поинтересовался папа. — Машину поведу я.

— Мне завтра весь день, да еще и понедельник до обеда сидеть одной в Чарлстоне, пока у тебя будут переговоры. — Мама сняла с плеча сумочку и начала в ней рыться. — Я же не могу не выходить из гостиницы!

Папа уже, по-моему, минут двадцать стоял у открытой двери, ведущей в гараж. Он громко вздохнул и облокотился о косяк. Было утро субботы. Родители собирались в Южную Каролину до вторника на какую-то серьезную конференцию по архитектуре и уехать должны были уже давным-давно.

— Возьмешь мои, — сказал папа, но мама не обратила на него внимания и стала вытряхивать на стойку кошелек, упаковку бумажных платочков, мобильный телефон… — Грейс, поехали. — Мама не отреагировала.

На мой взгляд, папино предложение поехать вместе с мамой в один из их любимых городов было просто замечательным. Пока папа будет на конференции, мама походит по магазинам, посмотрит достопримечательности. А вечером они пообедают в лучшем ресторане и прекрасно проведут время вдвоем. Но мама согласилась далеко не сразу. Она боялась оставлять нас с Уитни одних. Тем более что целую неделю Уитни пребывала в отвратительном настроении: ее, против ее желания, перевели в другую группу и к другому психиатру (по ее словам, к «полной дуре»).

— Перестань, Уитни, — сказала мама как-то за обедом, когда сестра в первый раз начала жаловаться. — Доктор Хэммонд считает, что лечение тебе поможет.

— Доктор Хэммонд — дебил, — ответила Уитни. Папа укоризненно на нее взглянул, но она не обратила внимания. — Я знаю тех, кто посещал занятия этой женщины. Она больная!

— Ну, это вряд ли, — сказал папа.

— Вовсе нет! Она даже не настоящий психиатр! Многие врачи считают, что ее давно пора уволить. У нее нетрадиционные методы.

— Например?

— А вот доктор Хэммонд считает, — вмешалась мама, а Уитни состроила гримасу, услышав его имя, — что Мойра Белл так удачно лечит пациентов как раз благодаря нестандартному подходу.

— Я так и не понял, что такого нестандартного в ее методах, — сказал папа.

— Она с пациентами очень много проходит на практике, а не просто сидит и разговаривает, — пояснила мама.

— Хочешь пример? — Уитни отложила вилку. — Помнишь Джанет, девочку, с которой я лежала в больнице? Так вот на занятиях у Мойры Белл она училась разводить огонь.

— Огонь? — удивилась мама.

— Да. Мойра дала ей две палки и велела тереть их друг о друга до тех пор, пока не получится огонь. И пока она не научится разводить его каждый раз.

— А в чем был смысл этого упражнения? — спросил папа.

Уитни пожала плечами и снова взялась за вилку:

— Вроде оно нужно было для повышения чувства самостоятельности. Но вообще Джанет сказала, что Мойра больная.

— Действительно нестандартный подход, — озабоченно заметила мама, видимо представляя себе, как Уитни сжигает весь дом.

— Просто мы зря потратим время, — сказала сестра.

— Давай ты все-таки попробуешь походить, а потом мы решим, что делать, — сказал папа.

Но, судя по тому, как прошел остаток вечера, Уитни уже приняла решение: дулась и еще громче, чем обычно, хлопала дверью и вздыхала. На следующий день она вернулась с занятия в отвратительном настроении. Затем посетила еще два, и дом до сих пор не спалила, но мама все равно волновалась. Да и я тоже. Это ж меня с ней оставляли на целых два дня.