Джонатан Кэрролл - Влюбленный призрак

Глядя на своего врага, на самого себя в худших своих проявлениях — злого, ненадежного, малодушного, беспомощного перед лицом надвигающейся беды, — Бен просто сказал этому человеку, а заодно и всей толпе:

— Помогите мне!

Он смотрел прямо ему в глаза. Прямо в средоточие своих собственных дурных качеств и отчетливо повторил на случай, если тот не услышал его мольбы:

— Помогите мне. Я знаю, что вы никуда не уйдете. Как бы сильно я ни хотел от вас избавиться, это невозможно. Теперь я это понял… Вы не мои друзья и никогда ими не будете. Нам просто выпало на долю жить вместе. Вы хотите, чтобы я был слабым и беспомощным. И я принимаю это, потому что вы — части меня самого… Но я прошу вас из самой глубины сердца, нашего сердца: помогите мне сейчас. Помогите мне совладать со всем этим, пройти через это испытание… Если вы согласны, то позже мы придумаем, как нам жить дальше, не убивая друг друга. Мы найдем способ как-то приспособиться, мы будем вести переговоры. Богом клянусь, мы найдем способ. Я обещаю впредь с вами не сражаться. Но сейчас, пожалуйста, помогите мне!

Толпа прекратила драться. Большинство людей смотрели на Бена, ожидая услышать, что он скажет дальше, ожидая услышать, чего он от них хочет.

Но сказать ему больше было нечего.

Никто не ожидал наступившей тишины. Ни Бен, ни Фатер, ни Лоцман. Даже ангел Стэнли выглядел удивленным. Несколько напряженных мгновений все было тихо, а затем откуда-то с краю выступил вперед Помело:

— Нет, так не пойдет. Мы не станем тебе помогать, верно я говорю, а?

Он оглядел всех, кто стоял в толпе, но реакции не последовало. Они хотели услышать, что еще скажет Бен, прежде чем решить, соглашаться им с Помело или нет.

— То, что ты не умер, Бен, не меняет наших чувств к тебе. То, что теперь ты изменился и обладаешь новыми силами, не означает, что изменились мы. Мы по-прежнему тебя ненавидим. Мы всегда будем с тобой бороться, потому что такова наша природа. Мы — минус твоего плюса, мы — твой другой полюс. Независимо от того, кем ты теперь стал, независимо от того, что ты в себе открыл. Пока ты жив, мы будем продолжать тебе мешать, и никто не сможет нас остановить. Презрение к самому себе умирает последним. Скольких людей ты знаешь, которые, независимо ни от чего, были бы в восторге от самих себя постоянно?

Многие в толпе закивали. То, что сказал Помело, было верно: если они сейчас помогут Бену, то перестанут быть самими собой. Нет, они не станут ему помогать!

Бен выслушал речь и начал медленно дышать. Вдох. Выдох. Попытайся успокоиться! Его сознание было занято лишь Фатер и Лоцманом. Значение имели только они. Пусть они будут в безопасности. Он просто хотел, чтобы они убежали отсюда. Потому что в этой толпе, он знал это наверняка, было много людей, которые хотели причинить боль тем, кого он так сильно любил. Пусть они будут в безопасности! Это все, чего я хочу, — пусть они будут в безопасности!

Бен почувствовал надежду. Не сильную и, разумеется, недостаточную для того, чтобы помочь ему одержать победу в битве, которую, как он понял, ему придется вести против темных сторон самого себя всю оставшуюся жизнь. Но его приободрил тот факт, что в это опасное время он беспокоится не о себе, а только о двух своих любимых существах.

Толпа начала сжиматься вокруг Бена, Фатер и Лоцмана. Никто из троих не знал, что они собираются учинить.

— Дай нам собаку, и мы оставим тебя в покое, — раздался чей-то голос.

— На время, — добавил другой, тут же разразившийся громким смехом.

— Отдай нам Фатер! — сказал кто-то еще.

Толпа придвинулась еще ближе. Бен и Фатер стояли бок о бок. Она по-прежнему держала Лоцмана на руках. Пес не пытался пошевелиться.

Стэнли был настолько ошеломлен происходящим, что не заметил, как Шпилке ускользнул прочь. Ангел понимал, что в некотором смысле наблюдает за эволюцией человеческого рода, разворачивающейся у него перед глазами. Он боялся упустить хотя бы мгновение из этого представления. Особенно потому, что действительно не знал, что случится дальше. Это было правдой. С тех пор как род человеческий начал забирать свою судьбу в собственные руки, Бог и его многочисленная рать теперь только наблюдали, словно зрители на футбольном матче, за тем, как разворачиваются события.

Даньелл Войлес, которая стояла рядом, не чувствовала себя так спокойно. Казалось, что Бена, Фатер и пса вот-вот поглотит эта бушующая толпа. Даньелл повернулась к Стэнли и попросила Ангела помочь им. Тот помотал головой. Как бы это ее ни огорчало, она понимала, почему он ответил отказом. Она сама только что велела ему не вмешиваться в их жизнь.

— Что, если я помолюсь?

Это привлекло внимание Ангела. Он посмотрел на нее в изумлении:

— Что?

— Что, если я помолюсь Богу, чтобы он им помог?

Стэнли ухмыльнулся и поставил свой пустой бумажный стаканчик на землю.

— Ты не можешь сидеть на двух стульях сразу, Даньелл. Будет лучше, если ты попробуешь сама придумать для них подходящий способ выбраться из всей этой заварухи. Помолись сама себе.

Даньелл зажмурилась, сложила ладони, но не знала, что делать дальше. Она держала глаза закрытыми так долго, как только позволяло ее терпение. Наконец любопытство и беспокойство заставили ее открыть их снова, пусть даже то, что ей предстояло увидеть, могло быть таким же сокрушительным, как столкновение поездов на железной дороге.

Бен понятия не имел, что собирается сделать с ними эта яростная толпа. Он старался быть бесстрастным, готовым ко всему. Их разделяло всего двадцать футов. Они просто стояли и ждали, ждали неизвестно чего, и это сводило с ума.

До него донесся знакомый аромат. Он захватил и заполнил все его сознание. Это был запах шерсти Лоцмана, находившегося совсем рядом с ним, — собачий, земной, теплый запах. Он был таким родным, что Бен инстинктивно протянул руку и погладил пса по голове со всей любовью и нежностью, которые к нему питал. Этот жест и выражение его лица заставили Фатер приподнять голову собаки, не думая о том, кто их окружает. Потом, пока Бен продолжал его гладить, Лоцман напрягся всем своим телом и обмяк.

Спустя сорок секунд появилась первая собака. Черный лохматый сеттер, из тех, что можно увидеть в любом собачьем приюте. Будь они человеческими существами, то собаки с такой внешностью носили бы фамилии Смит или Джонс. Этот сеттер рысцой пробежал по тротуару к толпе. Вряд ли кто его заметил. Но Лоцман увидел. Он проследил за ним и, когда черный пес уселся у края толпы, вошел с ним в зрительный контакт. Потом сеттер принялся вылизывать себе живот, делая вид, что ничего необычного не происходит. Лоцман отвернулся и стал мысленно готовиться к тому, что предстояло.

Следующей, пробравшись сквозь живую изгородь, появилась старая бежевая такса, определенно одолевшая немало миль на своем пути и знававшая лучшие дни. Край ее уха был потрепан, на морде виднелась седина. Она вскинула взгляд на Лоцмана. Есть контакт!