Пол Остер - Сансет Парк

Их бокалы звенят, и пока они пьют, она напоминает себе, чтобы была осторожной, помня о Бинге Нэйтане, что Майлс не должен узнать, как близко они наблюдали за ним, за его различными работами в разных местах все эти годы. Чикаго, Нью Хэмпшир, Аризона, Калифорния, Флорида, рестораны, отели, склады, питчинг в бейсбольной команде, женщины, которые были и ушли, кубинская девушка, которая была с ним здесь, в Нью Йорке, все вещи, которые они знают о нем должны быть забыты, и она должна представлять из себя полное незнание, чего бы он ни открыл ей, и она сможет, это ее работа — быть такой, она сможет, даже если опьянеет, и, глядя на то, какой глоток сухого вина сделал Майлс из своего бокала, было похоже на то, что много вина будет выпито сегодня ночью.

А что с твоим отцом? спрашивает она. Ты с ним виделся?

Я позвонил дважды, говорит он. Он был в Англии сначала. Они сказали мне, что вернется пятого, но когда я позвонил ему вчера, они сказали, что он отправился опять в Англию. Что-то срочное.

Странно, говорит она. Я обедала с Моррисом в субботу, и он не сказал ничего о своем возвращении туда. Он, должно быть, уехал в воскресенье. Очень странно.

Надеюсь, ничего не случилось с Уиллой.

Уилла. Почему ты думаешь, что она в Англии?

Я знаю, что она в Англии. Мне сказали, у меня есть мои источники.

Я думала, ты забыл о нас. Ни писка за все время, а сейчас ты мне говоришь, что знаешь, чем мы занимаемся?

Более-менее.

Если ты о нас помнил, почему вообще убежал?

Большой вопрос, да? ( Пауза. Глоток вина. ) Потому что я думал, вам будет лучше без меня — вам всем.

Или тебе лучше без нас.

Может и так.

А почему тогда вернулся?

Потому что обстоятельства вернули меня в Нью Йорк, а как только я очутился здесь, стало понятно, что все игры закончились. С меня хватит.

А почему так долго? Когда ты только что исчез, я подумала — на несколько недель, несколько месяцев. Все понятно: молодой человек, запутавшийся в себе, борется со своими демонами в дикой природе и потом возвращается еще сильнее, гораздо лучшим человеком. Но семь лет, Майлс, четверть твоей жизни. Ты же видишь, что это неправильно?

Я на самом деле хотел стать лучше. Только поэтому. Стать лучше, стать сильнее — стоило, я полагаю, хоть это все так расплывчато. Как ты узнаешь, что стала лучше? Это же не так, что идешь в колледж учиться четыре года, и тебе дают диплом, как доказательство того, что ты прошел все свое обучение. Как ты измеришь свои изменения? Так я и жил, не зная, лучше я стал или нет, не зная, сильнее я стал или нет, и потом я вообще перестал думать о цели и переключился на способы ее достижения. ( Пауза. Еще глоток вина. ) Есть ли тут для тебя какой-то смысл? Мне начало нравиться просто бороться с чем-то. Я потерялся в себе. Я все продолжал и продолжал, но я больше не понимал, зачем я продолжаю это делать.

Твой отец думает — ты убежал, потому что услышал разговор.

Он догадался? Я потрясен. Но тот разговор был лишь началом, первым толчком. Не буду отрицать, как плохо мне стало после того, как услышал, что они говорили обо мне, но, после моего ухода, я понял — они были правы, правы в своих волнениях обо мне, правы в своих рассуждениях моей ебнутой психики; и потому я и держался подальше — я больше не хотел быть тем человеком, и я знал, что мое выздоровление займет много времени.

А теперь ты выздоровел?

( Смеется .) Сомневаюсь. ( Пауза. ) Но не такой херовый, каким был тогда. Много чего изменилось, особенно, за последние шесть месяцев.

Еще бокал, Майлс?

Да, пожалуйста. ( Пауза. ) Я не должен вообще-то. Без практики, сама понимаешь. Но это ужасно замечательное вино, а я ужасно, ужасно нервничаю.

( Наливает оба бокала. ) Я тоже, мальчик мой.

Это никак не было связано с тобой, я надеюсь, ты понимаешь. Но как только я разорвал отношения с моим отцом и Уиллой, я должен был разорвать отношения и с тобой и с Саймоном.

Из-за Бобби, да?

( Кивает головой. )

Ты должен забыть.

Я не могу.

Ты должен.

( Отрицательно мотает головой. ) Слишком много плохих воспоминаний.

Ты никак не связан с его смертью. Это был несчастный случай.

Мы ругались. Я толкнул его на дорогу, а там ехала машина — слишком быстро, прямо из ниоткуда.

Забудь, Майлс. Это был несчастный случай.

( Глаза наполняются слезами. Молчание, четыре секунды. Звонит звонок входной двери снизу. )

Должно быть еда. ( Встает, идет к Майлсу, целует его в лоб и выходит из комнаты, чтобы запустить доставщика еды из ресторана. Через плечо, адресуясь к Майлсу. ) Кто это, ты думаешь? Вегетарианцы или хищники?

( Длинная пауза. Вынужденная улыбка. ) Оба!

Баночник сначала был в Англии и теперь опять вернулся в нее, и краски мира изменились с его пребыванием здесь. С тех пор, как он вернулся в Нью Йорк двадцать пятого января, он забросил свои банки и бутылки, чтобы просто погрузиться в жизнь, как таковую. Баночник почти умер в Англии. Баночник получил пневмонию и провел две недели в больнице, и женщина, которую он хотел спасти от почти неизбежного самоубийства, спасла его почти от неизбежной смерти и тем спасла и себя и, возможно, их брак. Баночник рад быть живым. Баночник знает, дни его сочтены, и потому он решает больше не следовать дорогой банок и бутылок, а наблюдать за днями, как они проходят мимо него, один за другим, каждый следующий быстрее предыдущего. Вот его часть многочисленных наблюдений, записанных им в дневнике:

25 января. Мы не становимся сильнее с увеличением лет. Накапливание страданий и печалей ослабляет наши возможности вынести еще больше страданий и печалей, и поскольку страдания и печали неизбежны, даже небольшая неудача в зрелой жизни может зазвучать для нас такой же трагедией, как в молодости. Соломинка, переломившая спину верблюда. Твой болван-пенис в чьей-то женской вагине, например. Уилла была на краю пропасти уже до того, как случилось это позорное приключение. Ей пришлось пережить слишком много в ее жизни, больше, чем должно было ей достаться, и как бы она ни думала о себе, как о сильной женщине, она не знает и половины своих сил. Умерший муж, умерший сын, убежавший приемный сын и неверный второй муж — едва не умерший второй муж. А что, если бы ты смог проявить инициативу тогда, в то время, когда впервые увидел ее на том семинаре в Зале Философии в Колумбийском университете, девушка из Барнарда, допущенная в класс для выпускников, та с тонкими чертами красивого лица и стройными руками? Тогда появилось влечение между ними, столько лет тому назад, задолго до Карла и Мэри-Лии, какими молодыми вы были — двадцать два и двадцать — а что, если бы ты был более настойчив, а что, если ваш роман закончился бы свадьбой? Результат: нет умершего мужа, нет умершего сына, нет убежавшего приемного сына. Другие страдания и огорчения, конечно, но не эти. А теперь она вытащила тебя с того света, предотвратив последнее затмение всех надежд, и твое все-еще-дыщащее тело должно быть ее самым большим триумфом в ее жизни. Надежда помогает все преодолевать, не уверенность. Между ними заключено перемирие, декларация страстно-желаемого мира, но этого ли одинаково хочется им — пока недостаточно ясно. Мальчик остается препятствием. Она не может ни простить и ни забыть. Даже после того, как сын и его мать позвонили из Нью Йорка, чтобы узнать, как его дела; даже после того, как мальчик стал звонить каждый день две недели подряд, чтобы узнавать о последних новостях твоего состояния. Она остается в Англии и на пасхальные каникулы, а ты сюда уже не вернешься. Слишком много времени уже потеряно, и тебе необходимо быть в офисе — капитан тонущего корабля не оставляет свою команду. Возможно, она поменяет свое решение после нескольких месяцев. Возможно, она уступит. Но ты не можешь отречься от своего сына лишь ради нее. И не можешь отречься от нее, ради сына. Тебе нужны они оба, у тебя должны быть они оба, и так или иначе, они у тебя будут, пусть при этом они потеряют друг друга.