Юрий Горюхин - Встречное движение

— А что ревете как белуги?

— Стресс снимаем.

— Так лучше водки выпить, чем реветь.

— Кому лучше, а кому и не лучше. Тебе лишь бы выпить!

— Да когда я последний раз пил, Татьяна!

Василий Васильевич, Татьяна Игнатьевна и Даша еще немного поговорили, плавно успокоились, потом на кухне попили чай со слоеным тортом и дружно сели к телевизору смотреть художественный фильм про остроумных бандитов и недалеких полицейских.

— Дашка, давай в шахматы сыграем?

— Опять проиграешь.

— Ну и что.

Синилин проснулся в половине шестого утра в очень плохом состоянии: голова трещала, как арбуз в сильных руках опытного покупателя, желудок был набит пинг— понговыми шариками, которые время от времени поднимались вверх и, постояв в горле, пока Синилин не становился бледным, падали вниз, сердце трепыхалось полудохлым воробьем, запутавшимся в нитках юных натуралистов, печень хлюпала, сил не было и бесконечно хотелось пить. Синилин доковылял до небольно бьющего током холодильника, взял из него две последние бутылки пива и обе сразу же выпил, чтобы на глазах появились слезы облегчения и можно было с удовольствием закурить крепкую папиросу «Беломорканала», сделанную в городе Моршанске.

Отдохнув и придя в себя, Синилин приступил к не всегда приятному утреннему анализу вечерних событий: кажется, был день рождения, пили, плясали, пили, пели, пили, женщины почему-то разделись и стали прыгать голыми, а на гармошке наяривал дед Федот, который умер пять лет назад от ботулизма. Синилин мотнул головой: вчера пришел с работы, поел, посмотрел телевизор, потом до ночи красил потолок в ванной на редкость вонючей белой краской из дружественной страны Верхняя Вольта — и все. Синилин с большим сожалением пнул пустые бутылки из-под пива — что же это такое, в конце концов! Настроение Синилина испортилось и, может быть, на весь день.

У Сени Зигмутдинова под красными глазами висели дряблые синие мешки. Он провел напряженную бессонную ночь и теперь нес в полиэтиленовом пакетике своей маме Зигмутдиновой Эльмире Абдуловне свежий творожок, мягкую с хрустящей корочкой булочку, кефир и воздушные пирожные с орехами.

Сеня Зигмутдинов не узнал вопросительный знак фигуры Синилина, с которым когда-то вместе работал и прошел бы мимо, но Синилин, напротив, узнал Сеню Зигмутдинова:

— Привет, Сеня.

— Привет… Синилин? Я тебя сразу не узнал, — долго жить будешь или богатым станешь.

— Вот на работу иду, а ты что с ночной смены?

— С ночной.

— Дай закурить. Сон, представляешь, приснился…

— На. Как дела-то?

— Да ничего. Сон, представляешь…

— Ладно, побегу, напахался, устал как собака. Будь!

— Давай!

Зигмутдинов обманул Синилина — он не работал в ночную смену, он играл с 9 часов вечера в покер и в 6 утра выиграл два доллара и сорок три цента, которые отняли от его общего долга в три тысячи двести семь долларов. Сеня как-то был не очень доволен выигрышем.

Дождь был несильный, но затяжной. Синилин поднял воротник курточки и раздраженно зашмыгал носом. Автобуса не было. Будущие пассажиры и просто прохожие раскрыли зонтики, либо спрятались под архитектурные козырьки, балконы и карнизы. Окурки на асфальте размякли и расползлись, из переполненной урны потекла желтая жидкость, бесстрашные голуби ходили у ног зябнущих людей и клевали мокрые семечки. Леня Балдин купил в ларьке зажигалку и, не очень следя за своим зонтиком, быстро зашагал к урчащему «форду». В тот момент, когда Леня на ходу прикуривал, длинная спица мотающегося из стороны в сторону зонтика очень больно заехала Синилину в затылок, одновременно окружающая толпа всколыхнулась и пошла на штурм подошедшего автобуса. Взбешенный Синилин гневно развернулся и схватил за воротник ближайшего гражданина с мерзким зонтиком.

— Сейчас как дам в рог, козел!

Грогин опешил, но не испугался, а, наоборот, сильно рассердился:

— Убери руки, хроник!

Синилин швырнул Грогина, и Грогин, зацепившись каблуком за бордюр, потерял равновесие и обидно шлепнулся в мелкий рыжий ручеек.

Бикеева протерла маленькой ладошкой краешек запотевшего окна автобуса номер 29 и повернулась к рядом сидящему Муллахметову:

— Смотрите, что там делается!

Муллахметов погладил усы и усмехнулся своей очередной победе:

— Наверно, безбилетника поймали. Вы сегодня вечером…

— Какой безбилетник?!

— Обыкновенный, их сейчас много развелось, но вы не ответили на мой вопрос, что вы сегодня…

— Да вы что — ненормальный? Не мужики, а маньяки какие-то кругом!

Муллахметов обиделся и перестал гладить усы:

— Я не маньяк, сама начинает, потом обзывается.

Грогин ударил Синилина, Синилин ударил Грогина, Грогин и Синилин схватили друг друга за лацканы, у Синилина лопнул рукав под мышкой, а у Грогина отлетели две пуговицы с корнем. Грогин и Синилин стали уставать, и Грогин подумал, что, может быть, как— нибудь ловко ударить Синилина головой в плоскую переносицу, а Синилин готовил коварный для всякого мужчины удар коленной чашечкой в пах. Но Грогина по спине резиновой дубинкой ударил сержант Вяткин, а Синилина по спине резиновой дубинкой ударил старший сержант Осипчук.

Капитан Гуляев раскрыл большой блокнот и нарисовал в нем милицейскую фуражку.

— Что ж вы, граждане, посреди улицы хулиганите?

Капитан Гуляев нарисовал под фуражкой круглое лицо с маленькой пипочкой носа, зубастым ртом и оттопыренными ушами, отложил ручку и раскрыл паспорт Грогина.

— Грогин Петр Николаевич. Это вы Грогин Петр Николаевич?

Капитан Гуляев вопросительно поднял брови на Синилина. Синилин отрицательно скривил губы и пощупал рукой — сильно ли порвался его пиджак.

— Это я Грогин.

Капитан Гуляев притворно удивился и переместил свое внимание на Грогина.

— Это вы Грогин? Интересно! Очень интересно!

— Только не говорите, пожалуйста, что это не моя фотография вклеена в паспорт.

— Почему же не говорить? Какой номер так называемого вашего паспорта?

Грогин пожал плечами:

— Серия, кажется, восемь АР, номер не помню.

— Так мне и не нужна ваша серия, мне нужен номер, гражданин.

Капитан Гуляев пририсовал к голове туловище, торчащие в разные стороны руки и ноги, а на плечи человечку положил огромные погоны с двумя звездочками подполковника.

— Осипчук! Обоих в обезьянник до прихода подполковника!

Подполковник Скороходов Никита Трофимович в целом успешно заканчивал курсы повышения квалификации без отрыва от производства, только сегодня ему не повезло — он не сдал зачет по краткой истории философии Западной Европы. До сегодняшнего дня никто ни на какие зачеты ничего никогда не учил, но именно сегодня и именно когда подошла очередь отвечать подполковнику Скороходову, зашел генерал Дюпин и сел рядом с экзаменатором Машенькой, и вместо веселых шуточек и двусмысленных анекдотов Скороходову пришлось невнятно мямлить бред о разности воззрений Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса. Генерал Дюпин сосредоточенно покачал головой и сказал, что очень огорчен тем, как подполковник безответственно подходит к учебе, а Машенька покраснела и попросила Скороходова придти еще раз на пересдачу, оставшиеся подполковники и полковники в ужасе защелкали замочками портфелей и зашелестели на подрагивающих коленках толстыми справочниками.