Эндрю Уилсон - Любовь в отсутствие любви

Поначалу он пытался водить ее на концерты, но с тем же успехом можно было показывать слепому бриллиантовое колье. Ричелдис маялась от скуки, стараясь, чтобы муж этого не заметил. Заслышав знакомую мелодию, например, «Арлезианку» Бизе или заезженную вторую часть «Пасторальной симфонии» Бетховена, она могла подпеть, вернее, довольно немузыкально подмурлыкать. Но она не умела слушать. Стоило Саймону взяться за пластинку, как ей тут же обязательно приспичивало с ним поговорить. Для него же, замирающего при чарующих звуках классики, подобное поведение было как нож по сердцу. Для него музыка была наркотиком, и чем дальше, тем сильнее он в ней нуждался — и увеличивал дозу. Он купил наушники, чтобы слушать Брамса. Впрочем, он с равным удовольствием слушал практически все, что было создано во второй половине девятнадцатого века. Он любил и Брамса, и Элгара, с удовольствием слушал и музыку двадцатого века (особенно Бартока). Сама Ричелдис нимало не стыдилась своей дремучести: «Есть же люди, которые не любят сэндвичи, так почему все должны любить классическую музыку?» Нашла что сравнивать! В сущности, она права, кому апельсины, кому свиной хрящик. Но его-то как угораздило жениться на женщине, совершенно глухой к музыке Брамса?!

Порывшись в бардачке, где хранились кассеты, Саймон достал концерт для виолончели Элгара в исполнении Жаклин дю Пре. [54] Дю Пре Жаклин Мари (1945–1987) — английская виолончелистка. «Лендровер» плавно катился по серой ленте шоссе все дальше и дальше от дома.

На сей раз Саймона в Лондоне действительно ждали дела: предстояло заключить несколько контрактов и разобраться с активами. То ли покрыть убытки фьючерсами на кофе, то ли попробовать что-нибудь еще. Сахар? Алюминий? Картофель? Он пригласил своего брокера в ресторан неподалеку от Мэншн-Хаус. [55] Резиденция лорд-мэра. Финансовая тема была столь же любезна сердцу Саймона, как и музыка. До Ротшильда ему, конечно, было далеко, но уже не он работал на деньги, а они на него. В прошлом году он сорвал неплохой куш на спекуляции фьючерсами на сахар, а в этом году пока подобных удач не было.

Деньги — вот критерий различия между людьми. Для большинства финансовые проблемы связаны с оплатой счетов и возможностью поехать в отпуск. Финансовые проблемы Саймона подразумевали несколько иное. Например, сейчас он хотел выяснить, выиграл или потерял десять тысяч фунтов в результате очередных биржевых игр. Кроме того, ему везло. Везло всегда, в отличие от его брата Бартла. Правда, тому досталась смехотворно малая доля отцовского наследства, но Саймон считал, что и этого было много. Да и зачем Бартлу деньги? Он настолько ничего в них не смыслит, что когда ему кинули эту двадцатипятитысячную косточку, даже не попытался возразить.

Обед подошел к концу, рассиживаться здесь Саймон не собирался. В это время суток нормальные люди либо ходят расслабиться в массажный салон, либо прибегают к услугам собственных секретарш, лишь в рабочее время кажущихся неприступными недотрогами. Саймона неудержимо тянуло к Монике. Он до сих пор не мог спокойно вспоминать тот вечер на мосту Сен-Мишель.

Дело было даже не в том, что она заявила, что никогда не станет его любовницей, а в том, как она это сделала. С каким достоинством и царственной непоколебимостью, не допускающей никаких возражений. Провожая ее взглядом, Саймон понял, что ему нужна она, она и только она. Что он нашел ту Единственную, о которой грезил все эти годы. Он был раздавлен, сокрушен, охвачен благоговейным трепетом. Он мечтал поскорее увидеть ее строгое, бледное лицо, изредка озаряющееся ироничной улыбкой.

По дороге домой, сидя в метро и листая газету, Саймон наткнулся на анонс струнного концерта Брамса. «Какой сегодня день? — начал лихорадочно соображать он. — Так это же сегодня! В крупнейшем концертном зале Лондона, в Уигмор-Холле!» Саймон выскочил из поезда.

Кассирша равнодушно поинтересовалась:

— Сколько?

— Что?

— Сколько билетов?

— Д-два.

Саймон, сам не зная почему, постеснялся сказать, что ему нужен только один. Надежно спрятав билеты в заднем кармане, он вернулся на Сен-Питсбург-плейс. Плюхнувшись на тахту, Саймон решил, что успеет перекусить и почитать перед концертом. Но заказанные на обед «бордо» и жареная картошка внесли коррективы в его планы, и он задремал с книжкой в руках. Неожиданно затренькал телефон.

— Милый, я тебя разбудила?

— Как ты догадалась?

— У тебя сонный голос, — рассмеялась Ричелдис.

— Что-нибудь случилось?

— Не знала, что ты спишь, иначе не стала бы тебя будить… Кошмарный день. Мы все так издергались!..

— Все?

— Маркус и мы с тобой. Надеюсь, после сегодняшнего мы будем более милосердны, терпеливы и снисходительны друг к другу…

Что за бред?

— Я спрашиваю, что-нибудь случилось?

— Не знаю пока. Послушай, милый, ты, конечно, очень устал и занят страшно, но с мамой творится что-то неладное, я очень беспокоюсь.

— Ты всегда за нее беспокоишься.

— Она только что звонила. У нее что-то с речью.

— А от меня-то что тебе надо?

— Знаешь, она в последнее время стала слишком много пить. Сейчас позвонила, несет полную ахинею. А Бартла, говорит, вызвали к прихожанину.

— К какому прихожанину? У него нет прихода.

— Она сказала, что не ела уже два дня. И, похоже, у нее в голове перепутались день и ночь. Я бы съездила к ней сама, но мне не с кем оставить малыша, потому что у миссис Тербот грипп. Не мог бы ты?..

— Ты предлагаешь мне поехать в Патни?

— Я просто места себе не нахожу, милый. Хоть на минутку…

— Ричелдис, я очень, очень занят.

— Я знаю, дорогой.

Саймон мрачно насупился. С нее станется взять Маркуса в охапку и прикатить сейчас в Лондон, если он откажется. Придется ехать…

— Ладно, я попробую.

— Спасибо.

— У тебя все?

— Милый…

— Ну?

— Перед сном я буду представлять, что ты рядом…

— Я пошел одеваться, пока.

— Счастливо, дорогой.

Саймон посмотрел на часы. Без десяти четыре. Придется ехать в Патни. Саймону нравилась его теща, нравился ее резковатый, властный характер. Неужели его дражайший братец решил уморить мадам голодом? Вообще-то, на него это не похоже, но чем черт не шутит.

Саймон нехотя слез с тахты. Опять куда-то тащиться. Он твердо решил, что зайдет, только чтобы удостовериться, что все в порядке.

Дом в Патни ветшал на глазах. Краска с дверей и окон облупилась, занавески висели как-то кособоко, на крыльце стояли открытые мусорные ведра. Саймон дважды надавил кнопку звонка. Изношенный механизм издал сиплый звук, похожий на старческий кашель. Тишина. «А вдруг Мадж упала и лежит без сознания, и некому ей помочь?» — мелькнула тревожная мысль. Но тут дверь приоткрылась. Мадж выглянула наружу, не снимая цепочки.