Махмуд Теймур - Египетские новеллы

Так продолжалось некоторое время. Женщина вновь засияла душевной красотой, к ней вернулось прежнее радостное ощущение жизни.

Старуха обрадовалась этой перемене и, не зная, что за этим таится, успокоилась. Она нашла подходящий момент, чтобы помирить супругов. Наима не упорствовала: муж не был для нее всем, как прежде. Мамдух считал это своей победой и стал похваляться ею среди знакомых. Все поздравляли его с проявленной им твердостью и решимостью.

— Когда Наима вернется, она, конечно, будет лизать мне руки, как собака! Ха-ха-ха!

— Клянусь аллахом, ты поступил мудро; с женщинами только так и надо обращаться.

Супруги несколько сблизились. Возлюбленные стали совсем близки.

Любовь, которая сначала казалась возвышенной и чистой, оставалась такой недолго. Она стала порочной, низменной, самой нечистой связью, какая только может быть между юношей и девушкой или между холостым молодым мужчиной и женщиной, которой пренебрег муж. Чем больше грешила Наима, тем больше она спешила выказать свою любовь Мамдуху эфенди. А он радовался своей победе, был ею опьянен и ничего больше не замечал. Через несколько месяцев он вернулся с женой в свой дом, славя аллаха и вознося ему хвалы: во чреве ее созревал плод, а у него никогда раньше не было детей.

Вскоре Мамдух эфенди разослал приглашения, на которых золотыми буквами было написано:

«Время нам принесло радость —

Сегодня мы достигли желанного.

Птица запела громко:

Радость, радость!

Имеем честь пригласить вас в пятницу в семь часов вечера в наш дом на улице… на торжество по случаю семи дней со дня рождения нашего сына Энвера — да ниспошлет аллах и вам того же».

А судьба хитро подмигивала и улыбалась.

Закрыв страницы книги «Египетские новеллы», вы надолго останетесь под впечатлением больших и хороших слов, сказанных сердечно и просто. Пройдут часы, дни, может быть, годы, а вы все еще будете помнить египетских писателей, познакомивших вас с жизнью простых людей своей страны.

Сборник «Египетские новеллы» составлен из произведений разных писателей — разных и по своему общественному положению, и по возрасту, и по художественной манере. В нем напечатано несколько рассказов старейшего египетского писателя, известного драматурга и новеллиста, действительного члена Египетской Академии Наук — Махмуда Теймура. Его рассказы не только широко известны египетскому или арабскому читателю, они переведены и на европейские языки. И здесь же, рядом с произведениями Махмуда Теймура, опубликованы рассказы молодого писателя Юсуфа Идрис, которому нет и тридцати лет.

В «Египетских новеллах» мы найдем не много рассказов с борьбе с колонизаторами. Но они горячи и страстны; они — предвестники тех огромных книг, тех эпопей о борьбе за счастье своей родины, которые, несомненно, скоро появятся; они лишь окно в будущее, окно, наполненное светом и воздухом.

Однако из этого не следует, что другие рассказы резко отделены от тех, в которых повествуется о борьбе с колонизаторами. Они точно так же посвящены теме возрождения родины, хотя тема эта, на первый взгляд, как будто и не подчеркивается.

Вот, например, на меня произвел глубокое впечатление рассказ М. Теймура «Шейх Сейид». Рассказ этот написан скупо, чуть даже суховато, но с необычайной выразительностью. Это история крестьянина, который из-за болезни превращается в полуидиота. Невежественная деревня принимает помешательство за проявление святости. Некогда в Казахстане, у меня на родине, таких нищих-полупомешанных звали «дувана». Тип, как видите, нередкий. Проследим его судьбу дальше по рассказу. Юродивый превращается в шейха, то есть в лицо почтенное. Но это почтенное лицо начинает вести себя так безрассудно, что односельчане, разъярившись, объявляют его уже не святым, а воплощением дьявола и убивают шейха. Невежество создало святого и оно же некоторое время спустя объявило этого святого дьяволом.

И сразу же перед читателем встает вопрос — кто же виновен во всех этих чудовищных преступлениях невежества? Неужели египетские крестьяне, нищие, разоренные, забитые? Конечно, нет.

Виновен тот, кто разорил крестьянина, кто сделал его нищим и невежественным.

Почти половина рассказов книги — «Наджия», «Шейх Афаллах», «Сабиха», «Трамвай № 2», «Ихсан ханум», «Деревенская трагедия», «Настоящий мужчина», «Любовь побеждает смерть», «Бродячие кошки» и другие — в той или иной степени повествуют о жизни женщины, стремящейся раскрепоститься. Эти рассказы написаны с большой силой. По-видимому, тема эта чрезвычайно близка египетскому читателю, а значит, и писателю.

Положение женщины Востока, судя по этим рассказам, за последнее столетие изменилось сравнительно мало. Конечно, женщина реже испытывает «счастье» гарема, она может работать и даже может помочь своим трудом мужчине (рассказ «Они хотели воспитать мужчину…»), но как страшны результаты этой помощи! Вчитайтесь, как бездушно относится к помощи сестер их родной брат и как грустно оканчивается этот рассказ словами одной из них: «Мы сумели сделать из него врача, но мы, женщины, оказались бессильными сделать из него мужчину». Брат, которого сестры сделали врачом, отнесся к ним подло, и все же в устах сестер слово «мужчина» звучит по-прежнему возвышенно. Грустно читать это. Если бы так же звучало для мужчины слово «женщина» — вот мысль, которая тревожит вас, когда вы прочтете этот рассказ, написанный очень хорошо.

Рассказ «Они хотели воспитать мужчину…» принадлежит перу женщины — египетской писательницы Бинт аш-Шати. Бинт аш-Шати окончила Каирский университет; она часто и смело выступает по наболевшим вопросам социальной жизни Египта. По-видимому, Бинт аш-Шати чрезвычайно хорошо знает жизнь. Только большим знанием жизни можно объяснить, что тему большого романа она сумела уложить в маленький рассказ «Они хотели воспитать мужчину…» Она превосходно умеет создавать характеры, точна в описаниях, и мне кажется, что Бинт аш-Шати — писательница с большим будущим.

Здесь, кстати, — раз мы коснулись художественной манеры писателя — мне хочется остановиться на одном свойстве египетских писателей, которое очень привлекает и радует меня. Когда вы читаете новеллы сборника, вы неизбежно вспоминаете тех европейских писателей, которые создали немало книг о странах Востока и о Египте, в частности. Вы вспоминаете пышные описания пламенного египетского солнца, прозрачного воздуха, пестрых одежд, верблюдов — словом, всего того, что называется восточным орнаментализмом, то есть слащавым и неправдоподобным изображением восточного быта и пейзажа. В работах египетских писателей целиком отсутствует этот восточный орнаментализм. Но мы привыкли к нему, мы воспитывались на нем и нам может показаться странным, что его нет. Но вот вы прочли два-три рассказа, вы взволнованы чувствами этих простых, честных людей и вы, зачарованные, забываете об орнаментализме, а когда вспоминаете, то вам кажется неправдоподобным, что вы могли желать его. Когда вы прочтете всю книгу, вы уже приходите к заключению, что не только не нужно никакого орнаментализма, но что он и вреден. Восточная поговорка гласит: «Холодная вода освежает, когда припадаешь к источнику. Но перенесенная через базар даже лучшим водоносом, она лишь наполовину утоляет жажду».