Макс Барри - Компания

– Свалка намечается будь здоров, – говорит Роджер. – Если Сидни приспичит занять эту должность, она может уволить одного из нас в качестве компенсации. – Холли издает стон. – Или двух. А то и всех, кто ее знает.

Все переглядываются, и Элизабет заявляет:

– Этого допускать нельзя.

Со свежими безработными, собравшимися на улице, начинает что-то происходить. Сначала они, потрясенные и несчастные, толклись там без всякой цели. Потом Джонс сказал, что они этого не заслуживают, и шальная мысль, перескакивая от одного к другому, обходит всех. На чьих-то лицах прорезывается открытый гнев. Какой-то бухгалтер вытаскивает из кейса записную книжку с логотипом «Зефира», швыряет ее на бетон и топчет ногами. Все бурно ликуют. Инженер разбивает кофейную кружку с надписью «Передовик 3-го квартала». Графический дизайнер снимает ботинок и запускает куда-то высоко. Снаряд отскакивает от тонированного окна. Чье-то бледное испуганное лицо показывается за стеклом и тут же прячется снова. Толпа издает рев.

Тучи сгущаются, атмосфера накаляется. Джонс отступает к безопасному убежищу вестибюля. Ему кажется, что он потер лампу, и теперь из голубого дыма материализуется джинн – огромный, со здоровыми бицепсами и горящими злобой глазами. К радости, которую вызывает у него это зрелище, примешивается ужас.

Охранник как раз выводит наружу женщину в голубом шарфе, с сумочкой под мышкой. Ничего себе ситуация. Толпа бунтует против двадцатиэтажного колосса, а тот поставляет ей новых рекрутов.

План Элизабет по спасению отдела продаж до того дерзок и бьет по Сидни так изощренно, что тут же завоевывает общее признание.

– Ладно, – говорит Роджер. – Беру на себя главную роль.

– Вообще-то я сама хотела ее сыграть, Роджер, – возражает Элизабет. – План-то мой.

– Хорошо. Хочешь считаться заслугами – пожалуйста. Мое дело – предложить. Если для тебя это так важно…

– Я не считаюсь заслугами. Просто план придумала я.

– Прекрасно, – воздевает руки Роджер. – Я только пытался помочь. Я совсем не хочу становиться между тобой и твоими амбициями.

– Если это так важно для тебя, – багровеет Элизабет, – то вперед. Мне, собственно, все равно.

– Если ты так хочешь, то я готов. Мне тоже, знаешь ли, все равно.

– Если нам обоим все равно, к чему весь этот разговор?

– Элизабет, я тебя умоляю. Может, решим наконец что-нибудь?

Элизабет вся горит, у корней волос проступает испарина. Она тяжело дышит, сжимая и разжимая пальцы. Джонс, подошедший как раз вовремя, застывает на месте – он думает, что это сердечный приступ.

– Элизабет? – с тревогой восклицает Холли.

– Хорошо. Отлично. Давай ты.

– Внесем ясность. Ты хочешь, чтобы я это сделал?

– Да, – не слишком разборчиво выговаривает она.

– Превосходно. – Роджер обводит глазами ассистентов, все ли слышали. – Рад, что мы это уладили.

В вестибюле спокойно. К этому времени всех уже либо приняли под крыло, либо выпроводили наружу. Охранники, руки назад, стоят шеренгой перед стеклянной стеной у входа и наблюдают. Гретель за столом чувствует себя изможденной и замаранной. Как будто она казнила двести человек и на руках у нее до сих пор кровь.

Шум на улице нарастает. Она подходит к одному из охранников, смотрит через зеленоватое стекло.

– Кажется, дело плохо.

Охранник не отвечает.

– Они ведь могут пойти на штурм, – предполагает она. – Разбить стекла.

– Вы здесь в полной безопасности, мэм. – Он по-прежнему на нее не смотрит.

– Может быть, компании не следовало увольнять столько людей. – Гретель сама удивляется ожесточению, которое слышит в собственном голосе. – Мы сами навлекли это на себя.

Охранник медленно моргает.

– «Сначала пришли за коммунистами. Я молчал, потому что не был коммунистом». Знаете, чем это кончилось?

Охранник поворачивает к ней голову, и она шарахается от его пустого взгляда.

– Я просто выполняю свою работу, мэм.

– Извините. – Она возвращается к столу, пустой взгляд охранника сверлит ей затылок. Она садится и охватывает себя руками.

Роджер стучится в комнату для совещаний. Ответа нет.

– Ну, пошли. – Взглянув на остальных, он поворачивает ручку.

Пять менеджеров, включая Сидни, заседают за круглым столом. Посередине лежит лист бумаги. Сидни, увидев Роджера, Элизабет и Холли, быстро переворачивает его.

– Извините, мы заняты.

Роджер – Элизабет отдает ему должное – очень убедительно хмурится.

– Сидни, подожди за дверью, пожалуйста.

– Что-что? – хлопает глазами Сидни.

– Выйди. – Он кивает на дверь. – Мы после поговорим.

Сидни не находит слов.

– Это совещание для руководителей отделов, – говорит одна из менеджеров, женщина в строгих очках.

– Правильно. Менеджер продажи тренингов – я.

– Позвольте! – пищит Сидни.

– Сидни у нас… мм… с большими претензиями, – подмигивает женщине Роджер. – Вы уж ее извините.

– Это я руковожу продажей тренингов!

– Нет, не ты.

Другие менеджеры смотрят на Элизабет с Холли. Те указывают на Роджера.

Щеки Сидни ярко вспыхивают.

– Это есть в моем файле. Проверьте файлы!

– Сеть не работает, и мы, как тебе известно, этого сделать не можем. – Роджер, даже не глядя на нее, улыбается другим менеджерам. – Сожалею об инциденте. Ну, захотелось Сид поиграть в начальницу.

Менеджеры переглядываются. Двое из них не имеют понятия, кто настоящий руководитель отдела продаж. Отделов много, перестановки случаются постоянно, попробуй гут уследи. Высокий мужчина с пышной шевелюрой в качестве менеджера выглядит правдоподобнее, чем женщина пяти футов ростом. Третий прекрасно знает, что менеджер – Сидни: одно ее электронное письмо, копию которого она направила администрации, обвиняло его в лени, некомпетентности и, что особенно гнусно, в алкоголизме. Он подает голос первым.

– Извини… Роджер, правильно? Мы не знали.

– Нет проблем. – Роджер смотрит с высоты своего роста на Сидни. – Чего ты еще дожидаешься?

Сидни открывает рот, закрывает опять. Не видя сострадания ни на чьем лице, она встает и выходит.

Элизабет с Холли пропускают ее.

– Не будем больше мешать, – говорит Элизабет менеджерам и прикрывает за собой дверь.

Некоторое время они ждут снаружи. Вдруг окровавленная рука проедется по стеклу или на жалюзи швырнут чье-то тело? Убедившись, что бой будет тихим, Элизабет садится обзванивать клиентов, а трое ассистентов идут обедать. Вернее, пытаются пойти: уволенные бунтуют снаружи, и охрана никого не выпускает из здания. К часу дня голод грозит вызвать второй бунт, изнутри, и кадровики, сев на телефоны, обеспечивают доставку сандвичей к заднему ходу. Эти холодные резиновые изделия заставляют всех почувствовать себя виноватыми: безработные пристально смотрят, как оставшиеся берут сандвичи на контрольном столе.