Алан Лайтман - Диагноз

— Слышу, — крикнул в ответ Чалмерс, стараясь рассмотреть голову человека в океане бледных флуоресцирующих лиц. Постепенно он узнал глубоко посаженные глаза Тима Коттера, соседа, жившего на противоположной стороне улицы. Нельзя сказать, что Билл близко знал Коттера. Тот работал в маленьком банке где-то в деловой части города и всегда возвращался домой очень поздно, из-за чего его жена постоянно устраивала громкие скандалы. Чалмерс добродушно помахал рукой в ответ и принялся слушать второе сообщение. Кто-то толкнул его локтем так, что телефонная трубка едва не сплющила ему голову. Сосед продолжал махать рукой и кричать «Билл, Билл!» с такими интонациями, словно хотел сказать что-то не терпящее отлагательства.

— Что? — закричал в ответ Чалмерс, снова привстав на цыпочки.

Сосед, казалось, не услышал его, выдернул из одного уха наушник и тоже закричал:

— Что вы сказали?

— Я думал, что это вы хотите мне что-то сказать, — ответил Чалмерс, тотчас же поняв, что произнес слишком длинную, несообразную обстоятельствам тираду.

— Говорите тише, — едва сдерживаясь, рявкнул стоявший рядом молодой человек с пухлыми щеками, похожий на студента колледжа. — У меня же лопнут барабанные перепонки.

Студент скорчил недовольную гримасу и символически хлопнул себя ладонями по ушам. Чалмерс посмотрел на часы. Оставалось всего две минуты на прием остальных сообщений. Тяжело вздохнув, он начал пробираться к соседу сквозь казавшуюся железобетонной толпу. Прежде чем вставить в ухо наушник, Коттер крикнул что-то, но Чалмерс не разобрал слов. Теперь Билл видел, что Тим сидит на каком-то немыслимом складном стульчике, какими часто пользуются на пляжах или пикниках. Мысленно он отметил, что неплохо было бы приобрести такой стульчик.

— Угадайте, что я делаю? — спросил Коттер, прижимая к уху один из головных телефонов, чтобы слушать и говорить одновременно. Он оживленно барабанил пальцами по блестящей крышке кейса.

— Не знаю. Действительно, что вы делаете?

— Я читаю, — ответил Коттер, широко улыбаясь. Он сделал паузу, давая возможность оценить его слова. — «Книги на магнитной ленте. Мосты округа Мэдисон».

В знак одобрения Чалмерс поднял вверх большие пальцы. Впервые он вдруг подумал, что ему, в сущности, никогда не нравился этот Коттер. Пользуясь сотнями мелких ухищрений, он постоянно пытался заставить Чалмерса почувствовать себя бездельником. Коттер просто завидовал тем, кто серьезно занимается своим делом. По сути, это он, Коттер, был бездельником и неудачником. Снова залаяла собака. Билл закашлялся, вдохнув невидимое облако испарений перегоревшей тормозной жидкости. Кроме того, его, как и всегда по утрам, немного беспокоил желудок.

— Рад был поговорить с вами, — сказал Коттер. — Я вас не видел с того происшествия с Филом. — И он вставил в ухо второй телефон.

В это мгновение раздался скрежет железа, и на второй путь прибыл поезд. Чалмерс посмотрел на часы — было восемь двадцать шесть — и рванулся вперед, смешавшись с потоком пассажиров. Когда толпа внесла его в вагон и швырнула в середину, свободных мест уже не было. Стиснутые со всех сторон толпой люди стояли по стойке «смирно», прижимая к груди кофейные стаканчики и пакетики с булочками, тщетно пытаясь при этом дотянуться до поручней, за которые можно было бы держаться. Чалмерс принялся размышлять о неполученных сообщениях. Может быть, одну из встреч перенесли? Кроме того, он ждал важного звонка из Нью-Йорка. Там приходят на работу рано. Пока Чалмерс размышлял о том, что может произойти, пока он в течение нескольких следующих минут будет недоступен для своих абонентов, раздались тревожный звонок, громкий зуммер электронного сигнала, скрежет закрывающихся дверей, и поезд, дернувшись, тронулся с места.

Между «Гарвардом» и «Центральной» Чалмерс забыл, куда едет. Понимание этого явилось не сразу, но поднялось из глубин сознания медленно, как всплывающий со дна пруда воздушный пузырь. Поначалу он не утратил присутствия духа, решив, что это просто провал памяти. Такое с ним уже случалось. Помнится, на последнем новогоднем вечере он забыл, как зовут Морлу.

Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и начал протискиваться в голову вагона, где на стене можно было прочитать список станций. Все названия были знакомы, но Билл не мог вспомнить, на какой станции он должен выйти. Стараясь не привлекать к себе внимания, он тихо произнес названия всех станций и провел рукой по редеющим каштановым волосам. Когда поезд, визжа тормозами, остановился на «Центральной», Чалмерс принялся напряженно вглядываться в стеклянную будку, переходы и лестницы. По платформе целеустремленно сновали пассажиры. «Может быть, мне надо выйти здесь?» — спросил он себя, пытаясь подстегнуть память. Решение не приходило. Двери закрылись, и поезд тронулся, набирая скорость. Чалмерс посмотрел на часы. Восемь тридцать девять. Если он сейчас не вспомнит, где ему выходить, то непременно опоздает. Но пока он не опаздывает. Нет, пока не опаздывает. Если он вспомнит свою остановку, прежде чем доедет до нее, то ничто не будет потеряно. Это логическое умозаключение немного успокоило его, и Чалмерс принялся смотреть в окно, в черноту пролетающего мимо туннеля. Он помнил, что должен быть на работе в девять ноль-ноль, что у него назначены встречи на девять пятнадцать, десять тридцать и на полдень. Вдруг он встревожился, осознав, что не может вспомнить, где должен быть в девять часов и с кем должен встретиться. Встречи, встречи. Он напрягся, стараясь вспомнить. Вероятно, это были очень важные встречи. Действительно, очень возможно, что они исключительно важны и от их исхода зависит очень и очень многое. Чалмерс покрепче ухватился за верхний поручень. Никогда прежде с ним не случалось ничего подобного. Он работал в своем учреждении много лет — в этом он был уверен — и всегда исполнял свои обязанности должным образом и в самые сжатые сроки. Охваченный тошнотворным предчувствием, он представил себе, как вице-президент, сочувственно улыбаясь, передает другому его лучшие расчеты. На щеках и ладонях Чалмерса выступил пот.

Он так расстроился, что не сообразил открыть кейс, в котором, среди прочего, лежат записные книжки с датами и часами встреч, дюжины писем и бланков фирмы, на которых проставлены ее название и адрес. Вместо этого Чалмерс тревожно покосился на двух мужчин, стоявших по обе стороны от него. Один из них, едва заметно улыбаясь, словно его забавляло столпотворение, наговаривал что-то в миниатюрный диктофон. Другой, прикрыв глаза, стоял неподвижно, может быть, осваивая новую методику деловой визуализации. Оба были слишком явно уверены в себе и своих планах на сегодня. Чалмерс не смог заставить себя попросить их о помощи. Может быть, удастся отыскать соседа? Приподнявшись на цыпочки, он посмотрел сначала направо, потом налево. Тима нигде не было. Потом Чалмерс заметил, что сквозь частокол туловищ и рук на него внимательно смотрит мужчина в клетчатом зеленом костюме, сидевший на одном из немногих сидячих мест. Стоило Чалмерсу заглянуть в его глаза, как незнакомец тотчас снова наклонился и застучал по клавиатуре ноутбука, лежавшего у него на коленях. Лицо мужчины показалось Чалмерсу смутно знакомым. Может быть, собрат по профессии или просто служащий компании. Компьютер был открыт под таким углом, что Чалмерс видел белое поле экрана с текстом и цветным графиком сверху. Через несколько секунд мужчина прервал старательный набор текста и снова поднял глаза, очевидно, лишь для того, чтобы удостовериться, что Чалмерс по-прежнему смотрит на него, и, самодовольно ухмыльнувшись, опять склонился над компьютером. Оглянувшись, Билл заметил, что все люди, даже те, кто стоял, читали какие-то записки, делали пометки или сверяли колонки цифр и списков. Все были заняты делом. Он достал из кармана листок бумаги и стал думать, что на нем написать. Мужчина в зеленом костюме тотчас вытянул шею из воротника рубашки, чтобы подсмотреть, что делает Чалмерс. От такого неприятного пристального внимания он еще больше расстроился и вспотел.