Яков Гордин - Кавказ

Основополагающая формула Мордвинова: “Таковых народов оружием покорить невозможно”, – явно Алексея Петровича не убеждала. Именно на оружие он, как мы знаем, и возлагал главную свою надежду. На воздействие оружием и на угрозу оружием. Хотя, конечно, не мог не согласиться с описанием тех тягот, которые предстояли, по мнению адмирала, новым конквистадорам.

Из всей записки ему принципиально близок был следующий пассаж: “…Россия должна иметь иные виды; не единую только временную безопасность и ограждение своих нив и пастбищ. Пред нею лежат Персия и Индия. К оным проложить должно дороги и сделать их отверстыми и безопасными во внутренность России. Европа устарела и требует мало от избытков наших; Азия юная, необразованная, теснее может соединиться с Россиею”.

“Перед нею лежат Персия и Индия” – напоминание о старой петровской идее, “химерической идее” Наполеона, как назвал ее Пушкин. Но и любимой мечте самого Ермолова, мечте, преграду которой поставила осторожная политика Петербурга. Великие примеры Александра Македонского, Цезаря и Наполеона были, увы, не внятны Нессельроде. Да и Александру Павловичу, утомленному европейскими делами и вообще усталому от жизни.

Но если было запрещено – хотя бы временно – продвижение в Азию через сокрушенную Персию, то был и другой путь.

Мордвинов писал: “К стороне Бухарии полезно было бы поставить себя на твердой ноге, дабы привести в зависимость народы хищные, отделяющие Россию от сей богатой части Азии; нужно соделать сильную колонию на Каспийском море при заливе, называемом Красноводский или Огурчинский, смежном с Хоросанскою провинциею. Занятие сего места в видах военных и торговых представляется важнейшим на Каспийском море. Из оного места владычествовать можно на севере против трухменцев и на востоке против хивинцев. В оном соединиться может торговля сухим путем из богатейшей восточной части Персии, Бухарии и северной Индии, а морем из Астрахани и Баку”.

Николай Семенович Мордвинов, родившийся в 1754 году и, стало быть, сформировавшийся в екатерининское время, идеологически был человеком этой эпохи с ее грандиозными азиатскими проектами. Он выдвинулся как способный морской офицер во время турецких войн. И хотя его боевая и административная деятельность связана была, главным образом с Черным морем, но будучи одним из наиболее сильных политико-экономических мыслителей александровского уже времени, он не мог не обратить свой взгляд на Азию и Каспийское море.

Как мы помним, циклопические планы Екатерины, Потемкина, Зубовых восходили к соответствующим идеям Петра I. И бурная деятельность Петра на Каспии, включая Персидский поход 1722-1723 годов, хорошо известная деятелям екатерининского времени, была одной из фундаментальных основ их азиатских планов.

Молодой Мордвинов, энергичный деятель и смелый мыслитель, питался, с одной стороны, теми же идеями, с другой – проведя в юности три года в Англии, – усвоил не только высокие представления о правах личности, но и получил представление об экспансионистском напоре английских строителей империи.

Настойчивые советы закрепиться на восточном берегу Каспия спровоцированы были и желанием опередить англичан.

Но, знаток Черного моря, – он много лет был председателем Черноморского адмиралтейского правления, – Мордвинов слабо представлял себе условия существования на восточных берегах Каспия и трагический опыт петровских предприятий в тех местах.

В 1716 году Петр отправил на восточный берег Каспия князя Александра Бековича-Черкасского – до крещения Девлет-Киздень-Мурза, – кабардинского князя, учившегося военному делу в Европе и принятому потом офицером в лейб-гвардии Преображенский полк.

Пушкин, тщательно изучавший архивные документы, писал в “Истории Петра: “Бекович заложил крепость Тук-Караганскую (при мысе Тук-Карагане) и оставил в ней Пензенский полк. В 120 верстах оттоле при заливе поставил он другую, Александр-Вайскую, и оставил в ней три роты. Потом при заливе Красноводском, где мнил видеть прежнее течение Аму-Дарьи, заложил главную и в ней оставил Крутоярский и Риддеров полк…”.

Бекович должен был дойти до Хивы и завязать отношения с хивинским ханом, “склоняя его в подданство”, “вступить сношения с Бухарским ханом, “склоняя и его в подданство”, по пути закрепить за Россией восточный берег Каспия и разведать удобный путь в Индию через Персию.

Отряд Бековича был предательски вырезан хивинцами.

Судьба полков, оставленных им в крепостях на побережье, оказалась не намного счастливее.

В 1764 году Красноводский залив посетили корабли русской экспедиции под командой инженер-майора Ладыженского. И вот что он писал о том месте, где в свое время оставлены были на погибель два русских полка: “Что касается до удобства к поселению людей или к заложению крепости, то за неимением по берегам оного залива пресной воды, а паче за весьма нездоровым воздухом за наихудшее на всем восточном берегу Каспийского моря почитать должно, ибо в оном заливе почти целый месяц ни одной птицы по берегам не видно было, а только люди день ото дня в слабость приходили, так что за великою одышкою напоследок и на берег съехать было не с кем”.

Из 1293 солдат и офицеров, оставленных Бековичем в крепости у Красноводского залива, судя по реестру потерь, от цинги и горячки умерло в течение года 765 человек. Остальные погибли почти все на обратном пути через Каспий.

В этом-то благословенном месте адмирал Мордвинов рекомендовал Ермолову “сделать сильную колонию”, опорный пункт для продвижения вглубь Азии.

Полномочий для действий на восточном берегу Каспия у Ермолова не было – это была территория вне российских границ. Но, во-первых, это был путь в Азию, минуя Персию. Во-вторых, обитающие там туркмены – “трухменские племена” – враждовали с персами. В-третьих, Хивинское и Бухарское ханства тоже были в напряженных отношениях с этой “региональной сверхдержавой”. Стало быть, можно было не только отыскать желанные пути в Индию, но найти союзников в случае войны с Персией.

Опальный уже Ермолов, рассказывая Погодину об этой, в общем-то, авантюре, говорил: “Я послал в Хиву Муравьева на свой страх и ответственность. Если бы я просил дозволения, то никак не получил бы его: пошли бы опросы да расспросы, ноты и переговоры”.

Скорее всего, Петербург без всяких расспросов и нот просто запретил бы Алексею Петровичу расширять сферу своей деятельности.

10 июня 1819 года генерал от инфантерии Ермолов вручил в Тифлисе гвардейского генерального штаба капитану и кавалеру Муравьеву подробную инструкцию:

Назначив экспедицию к Трухменским берегам, все поручения, относящиеся до обитающих по оным народов, возложил я на состоящего по армии майора и кавалера Пономарева.