Денис Гуцко - Русскоговорящий

Правила, по которым жила «дежурка» банка «Югинвест», все остальные «дежурки» Ростова-на-Дону, вся остальная страна, — требовали не оставлять дело безнаказанным.

Толик вздохнул:

— Эх, свёл бы я тебя с надёжным человеком. Но ему, кэ че, ещё полгода досиживать. А с другими я б не рискнул. Знаешь, всякое бывает. Нужно на сто пудов быть в человеке уверенным.

— Ясное дело. Только где такого найти?

— Зря п…шь! Есть такие люди. Это ты где-то по своим университетам уродов понацеплял.

Толик вздохнул ещё раз. Его всегда немного обветренные губы сложились в томную полу-улыбку.

— А так бы можно было. Пару косточек поломать, череп пробить. Пусть лежит, думает. Может, с пластиной в голове и поумнеет. Встанет на ноги, опять повстречать его в спокойной обстановке, или лучше вывезти куда-нибудь.

— Может, я сам? Мне главное разозлиться.

— Тебе нельзя, чудило! У него ж все твои данные. Он же твои документы отксерокопировал. Ментам даже искать не надо. Он только побои снимет, в тот же вечер тебя закроют. Ты ещё говоришь, пахан у него бывший «гэбэшник». Они и так бы к тебе пришли — если что — но тогда нужно было бы отмазку крепкую иметь: был там-то и там-то, с теми-то и с теми-то. Идти в отказ до конца.

— Само собой.

Толик говорил на понятном Мите языке. Выучить его было несложно. В автобусах и маршрутках звучали воровские народные. Подростки возле подъездов толковали как опытные уркаганы — переигрывая разве что самую малость. Тюрьма-грибница пронизывала жизнь насквозь.

После того, как Колёк Морев перестал приезжать в банк с новеньким «Кольтом» под свитером, после того, как медленно осела поднятая потопом муть, и всё стало чинно и основательно — Митя, бывало, оглядывался: куда оно делось? И вдруг обнаруживал самого себя рассуждающим, можно ли кому-нибудь заказать покалечить Олега — и рассуждал он не о том, будет ли это праведно, а о том лишь, не вляпается ли он в ещё б о льшую проблему… То, что когда-то разглядывал любопытным, но праздным взглядом, оказывалось внутри. И, главное, он вполне мог ужиться с этим.

Свернув на Кировский, Толик сбавил скорость и скоро встал совсем, чтобы оглядеть переулок.

— Ты, кэ че, не на тренировку идёшь, — сказал Толик, трогаясь. — Хочешь порубиться, в ринг полезай. Ты дело идёшь делать. Иногда можно, не поверишь, и овечкой прикинуться, если для дела, кэ цэ, нужно. Мозги, — он постучал пальцем в лоб, — всегда включай.

Митя коротко кивнул. И выглядело это так, как он кивал Трифонову в ответ на его вопрос во время лекции: «Это понятно?», — мол, не задерживайтесь, профессор, всё понятно, налету схвачено. Толик разбирался в этих делах не хуже, чем Трифонов — в геохимических барьерах.

До работы в банке Толик некоторое время промышлял по району распространённым в то время бизнесом, выбиванием долгов. Не многие из той дворовой бригады попали в банк, а Толик попал. По рекомендации его бывшего тренера: совершенно случайно тот разговорился с Рызенко в гостях у кого-то из общих знакомых — мол, был хороший парень, удар как из пушки и мозги на месте, да вот встал на скользкую дорожку. И вместе с Толиком попал в банк его лучший кореш, Вовка Амелин. Их называли «опергруппа». Само собой, никто из них в штате банка не состоял. Но каждый день белоснежная «Субару» с четырьмя крепкими ребятами, которые никогда ни с кем сами не заговаривали — стояла под окнами «Югинвеста». А если не стояла, то все знали: опергруппа на задании. Толику нравилось: работать, ощущая, что тылы плотно прикрыты, было намного приятней. И всё было бы хорошо, если бы его лучший кореш Вовка Амелин не занялся, как говорил Толик, клубной самодеятельностью. Решил подработать. «Даже пистолет купил, хотя никогда мы со стволами не ходили. Взял, кэ че, идиот, шабашку на дом». Толик сразу отказался и Вовке сильно не советовал. Так и вышло, как он предупреждал. Да и не могло оно закончиться иначе. Когда вывозишь человека на левый берег Дона, связываешь ему руки, ставишь на колени и суёшь ему в рот «ПМ», ты хотя бы поинтересуйся заранее, не поленись — а кто он, собственно, такой, этот человек с пистолетом во рту. А он оказался братом большого мента. Вовку закрыли на пять лет, остальным троим, включая и Толика, предложили перейти на работу обычными охранниками. Толик не спал ночь, мучался, но всё-таки согласился. Его кореш а , сказав, что собаками не работали и работать не собираются, из банка ушли и перестали с ним здороваться. Но и тут он оказался прав: одного из них завалили через два года, второго закрыли как Вовку. Он долго маялся и поначалу держался особняком, делая злое лицо. Но оказался не вредным и не глупым человеком.

— Не бузи, не шуми, — продолжал обучение Толик. — Кэ че, веди себя прилично, как у невесты.

— Ну… если планка не упадёт.

— Ха! Не упадёт! Прям безбашенный нашёлся! — он, казалось, рассердился. — Ты думаешь, бабки выбивать — это так, кэ цэ, хобби для дебилов? Бабки выбить не каждому дано. Это, знаешь, работа. Трудная работа. Сидишь по целым дням в машине, пасёшь кого-нибудь. Ни пожрать нормально, ни помыться. В любой момент можешь в ментовку загреметь, а выбьешь или нет, заметь — не факт. И потом, это не отмороженная работа. Это только в кино утюги на пузо и паяльники в жопу. А чисто бабки забрать, чтобы, кэ цэ, и самому под статью не затарахтеть, это тебе не паяльник в жопу. Это психология! Иногда просто проехался с клиентом за город в машине — и все молчат, а он и так и сяк: «ребятки, да куда вы меня везёте, да что собираетесь делать, да я всё отдам», — а в ответ тишина… Это — вот, шоу такое, понимаешь?

До этого Митя никогда не слышал, чтобы Толик говорил так эмоционально о своей работе в «опергруппе». С особенным чувством рассказал он про одного мужичка, бывшего боксёра — сам Толик ещё застал его в зале, в котором начинал тренироваться, он был зелёный мальчишка, а мужичок, уже оплывший, лысый, приходил в зал поколотить мешок, повертеть скакалку. И вдруг, много лет спустя, жизнь свела их по одному щекотливому вопросу, при чём по разные стороны этого самого вопроса.

Вчетвером они гнались за ним по вечерней улице, мимо влипающих в стены прохожих, и никак не могли догнать. На свою беду, сильно растянулись, и мужичок пользовался этим весьма эффективно: неожиданно разворачивался и выстреливал в преследователя серию точных ударов. Иногда попадал так, что сбивал с ног, но даже если не сбивал, задерживал в любом случае. Раз за разом его настигал Толик, и в короткое мгновение, что тот разворачивался и бил, оба они успевали подумать: «Где я его видел?». И Толик, узнав мужичка из спортзала, сильно смущался каждый раз, когда он разворачивался. И поэтому никак не мог его свалить, а только отбивался и отступал, чтобы тут же снова кинуться в погоню. «Представляешь, — говорил он смеясь, — ну не могу его ё…ть. Стыдно!».