Андрей Шляхов - Доктор Данилов в госпитале МВД

Его тогда еще удивило, насколько пассажиры липецкого аэропорта отличались от пассажиров «Домодедова» или «Внукова». Подавляющее большинство липецких пассажиров передвигались неторопливым шагом, на посадку проходили не толпясь и так же спокойно занимали места в салонах.

— У меня даже есть афоризм на эту тему: «В маленьком аэропорту пассажир ощущает себя человеком, а в большом аэропорту человек ощущает себя пассажиром».

— Здорово! — восхитился Данилов. — Сам придумал?

— Нет, у Пушкина списал! — ответил польщенный Рябчиков. — Из «Капитанской дочки»! Конечно же сам.

— Рудольф, а ты книги не пробовал писать? — уже серьезно поинтересовался Данилов. — Ты красиво выражаешь мысли, даже литературно. Как ты сказал: «особую реальность, где спираль времени замыкается в круг…» Знаешь, это так подходит ко всей нашей жизни. Мы бегаем по кругу, а нам кажется, что мы бежим вперед. Черт возьми, твоя меланхолия, оказывается, очень заразительна!

Под горячее Рябчиков снова заговорил о работе, но уже не о недостатках, а о достоинствах. Правда, достоинства эти были относительными и касались не больницы в целом, а отделения лучевой диагностики, в котором он работал.

— Мы хоть палаты не ведем, посмотрели, описали, и до свидания. А некоторые врачи от своих больных просто воют. Есть, конечно, и нормальные люди, но маргиналов тоже хватает. Бомжи постоянно лежат, сейчас, когда лето на носу, их мало осталось, но стоит только начаться холодам — косяком пойдут. Некоторые ведут себя очень развязно, попросят его, к примеру, в раковину не ссать, так он туда, не за обедом будь сказано, кучу навалит. Назло.

— За такое — только в морду, — сказал Данилов.

— Так и воспитывают, — кивнул Рябчиков. — Мне один очень интеллигентный медбрат как-то признался, что не испытывает никаких угрызений совести, занимаясь рукоприкладством. Напротив, оно приносит ему глубокое чувство морального удовлетворения.

— Чего ж тут удивительного? — хмыкнул Данилов. — Рукоприкладство практически всегда приносит чувство морального удовлетворения, ведь к нему обычно прибегаешь, когда все прочие доводы уже исчерпаны, а добиться понимания все же надо. Ведь очень ценно, чтобы тебя понимали.

— Не знаю, Вова, мне это как-то дико. Вдумайся в саму суть — медицинский работник избивает пациента, да еще и получает от этого удовлетворение.

— Моральное, — уточнил Данилов.

— Да хоть какое! Меня лично от этого коробит.

— Это ты на «Скорой» не работал. — Данилов вспомнил, как ни за что ни про что получил на вызове по голове увесистым обрезком водопроводной трубы от невменяемого пациента. — Можно сказать, жизни не видал. Ты не обижайся, Рудольф, я никоим образом не наезжаю на твою специальность, но рентгенологи очень мало контактируют с пациентами. Снимки делают рентгенолаборанты, рентгенологи их только описывают, а во время скопий вы командуете — «вдох поглубже и задержать воздух» или «повернитесь боком», вот и все общение. Поэтому у тебя и взгляды несколько иные. Пойми меня правильно, я не говорю, что пациентов надо бить, я просто хочу сказать, что некоторые люди слов не понимают совершенно и только тумаками можно объяснить им, как надо себя вести. Такие типы попадались мне как среди больных, так и среди врачей. Уроды вездесущи. А сколько врачей у вас в отделении?

— Трое вместе с заведующим, который называется «начальник отделения».

— Ладите друг с другом?

— Да, внутри отделения обстановка нормальная. Дружно держим оборону против других отделений. — Рябчиков пару раз хихикнул. — Разумеется, все другие отделения считают нас бездельниками. И рабочий день у нас короткий, и лишнюю нагрузку мы брать не расположены, и снимки описываем плохо.

— Плохо — это как?

— Пишем то, что есть, а не то, что хочет видеть лечащий врач. Есть у нас такие деятели, которые считают себя клиницистами в квадрате и, едва взглянув на больного, уже знают его точный диагноз. А когда их тыкаешь носом в снимки и просишь показать то, чего нет, обижаются и начинают орать, что мы перепутали снимки или что снимок бракованный. Так и живем. Только что это все я один рассказываю, а ты отмалчиваешься? Или у вас секретный госпиталь?

— Ну что ты, какие там могут быть секреты, кроме врачебных тайн? Обычная больница, только главного врача называют начальником и вместо заведующих отделениями тоже начальники. А так все как везде. Реанимация у нас маленькая, но после ремонта, который сейчас идет полным ходом, она расширится до двенадцати коек, то есть реально — до шестнадцати, если считать вместе с резервом.

— Как начальство?

— Госпитальное меня практически не касается — отчитался на конференции и свободен, а с непосредственным начальником мы ладим, он грамотный. Если с кем и есть проблемы, то с другими врачами нашего отделения.

— Тупые или вредные? — Рябчиков закончил есть и принялся медленно цедить уже выдохшуюся и успевшую нагреться газировку.

Данилов вкратце, в несколько штрихов, обрисовал своих коллег.

— Три классических медицинских случая — потомственный врач, роковая красотка и непризнанный гений — собрались в одном отделении, — резюмировал Рябчиков. — Булгаков или Чехов были бы рады такому великолепному человеческому материалу.

— Не забывай, что моя фамилия Данилов и человеческий материал интересует меня только как реаниматолога, а не инженера человеческих душ.

— Да, конечно, — поспешил согласиться Рябчиков, немного осовевший от выпитого (сто пятьдесят грамм водки после суточного дежурства это совсем не то, что сто пятьдесят грамм водки после безмятежного восьмичасового сна) и съеденного. — Но все равно интересно, меня, например, никто еще на дежурстве не соблазнял.

— У тебя судимости нет? — Тон Данилова был серьезным.

— Нет. — Рябчиков вздрогнул и трижды постучал по столу. — А почему ты спрашиваешь?

— И в связях с криминалом ты не замечен?

— Только по работе — у нас много уголовников лечится.

— По работе не считается, — успокоил Данилов. — Это нормально.

— Но зачем…

— Это я прикидываю, нет ли у тебя препятствий для устройства в наш госпиталь. Платят у нас не меньше, чем у вас, премии тоже дают, да и работа лучше налажена, порядок у нас на уровне…

— А смысл?

— Подгадаем тебе совместное дежурство с нашей роковой красавицей…

— Ах, вот ты о чем! — наконец-то понял Рябчиков. — Нет, спасибо.

— Ну как хочешь, мое дело предложить.

— Ты лучше скажи, в какой фитнес-клуб ты ходишь? — Рябчиков все же решился поговорить о личном.

За кофе обсудили, где интеллигентным людям лучше знакомиться.

— Вообще-то, насколько я понимаю, в наш век принято знакомиться в Интернете, — сказал Данилов.