Андрей Шляхов - Доктор Данилов в госпитале МВД

Кочерыжкин окончательно обиделся и ничего отвечать не стал. Застегнул халат, поправил перед висевшим над раковиной зеркалом колпак и ушел на конференцию.

Данилов открыл окно, включил чайник и решил, что сегодня он не пойдет на свой предварительный обход до возвращения с конференции начальника. В отделении всего два человека, и оба они знакомы ему еще с прошлого дежурства. Можно и побездельничать немного, пока есть такая возможность, ведь после очень спокойного дежурства всегда бывает очень беспокойное.

Предчувствие, точнее — знание жизни, не обмануло. Для начала из неврологии перевели молодую женщину, находившуюся в эпилептическом статусе. [9] Эпилептический статус — состояние, при котором эпилептические припадки следуют один за другим и в промежутках между ними больной не приходит в сознание.

— Третью неделю не можем разобраться, — пожаловался Данилову и Роману Константиновичу начальник неврологического отделения Котельников. — Анамнез не отягощен, год назад без всякой видимой причины начались необычные судороги, которым поначалу не придавала значения. Потом забеспокоилась, сходила к невропатологу, та направила к нам. Как только ее ни обследовали, в том числе и на томографе, но ничего не нашли. Криптогенная эпилепсия… [10] Криптогенная эпилепсия — эпилепсия с неустановленной, скрытой причиной возникновения.

— Ни травмы в анамнезе, ни опухоли, ни наркомании — и вдруг появляются эпилептические припадки? — усомнился Роман Константинович.

— Отец — подполковник с Петровки, — ответил Котельников, — семья вроде приличная, не маргиналы какие-нибудь, за знакомства дочери папа ручается головой…

— Ей не пять лет, а… — Роман Константинович взглянул на титульный лист истории болезни, — двадцать три года. Что он может знать о ее знакомствах?

— Наркологу показывали под видом консультации психиатра, — забубнил Котельников, — кровь с мочой проверяли, отоларингологу показывали… Все нормально, во всяком случае, никто ничего не нашел. С наследственностью у нее тоже все нормально, родственники с обеих сторон здоровы.

— Еще немного — и я начну верить в сглазы и черную магию, — усмехнулся Роман Константинович. — Кто-то что-то упустил…

— Если бы это было не в моем отделении, то я тоже так подумал бы, — набычился Котельников, — но себе я пока еще верю и тем, с кем бок о бок работаю, тоже верю! Поэтому не надо намекать.

— Я не намекаю, просто мыслю вслух.

— Ну, давай вместе еще раз подумаем, одна голова хорошо, а две — лучше.

Пока начальники отделений дискутировали, Данилов успел поставить женщине подключичный катетер, интубировал ее, подключил ее к аппарату ИВЛ и сделал необходимые назначения. Проводив Котельникова, Роман Константинович пришел к Данилову в ординаторскую и сказал:

— Ну хоть убейте меня, но не верю я в возникновение эпилептических припадков на ровном месте!

— Я тоже, — согласился Данилов. — Но с другой стороны, обследовали ее, можно сказать, капитально и ничего не нашли.

— И что бы вы предположили, Владимир Александрович? — Роман Константинович пытливо прищурился.

— Я бы, Роман Константинович, предположил, что она могла бы запивать «колеса» алкоголем. Следов никаких, а подобное сочетание может вызывать припадки.

— Я вот тоже что-то такое подозреваю, — согласился начальник отделения. — Но если она до сих пор не призналась…

— Нам бы ее из статуса вывести и вернуть в отделение для дальнейшего диагностического поиска.

Данилов не любил строить абстрактных предположений, никак не влияющих на ход лечения.

Следующего пациента «подбросил» блок кардиореанимации, в котором были заняты все койки — и шесть основных, и две резервных. Поскольку в первом реанимационном отделении были свободные места, семидесятидвухлетний мужчина, переевший дома антиаритмических препаратов и чуть было не отдавший после этого концы, достался Данилову. Данилов не возражал, быстро перевел в отделения «старожилов», крайне обрадовавшихся этому обстоятельству, и остался при «своих двоих» пациентах, только уже более интересных и требующих гораздо больше внимания.

В половине четвертого «Скорая помощь» привезла мужчину с диагнозом «острое нарушение мозгового кровообращения». Из своей, ведомственной, поликлиники. Чтобы не терять зря времени, Данилов одновременно слушал врача «Скорой» и проводил беглый предварительный осмотр пока еще лежавшего на каталке пациента.

— Был у кардиолога, затем пошел в туалет и там потерял сознание. — Врач был молод, в Москву явно приехал недавно, поскольку еще не избавился от южного фрикативного «г», но, подобно многим юным провинциалам, держался с достоинством, даже немного заносчиво. — Обнаружил его тот, кто следом пошел в туалет. Занесли в процедурный кабинет, осмотрели, попытались привести в чувство…

— Чем? — спросил Данилов, склоняясь к пациенту и принюхиваясь к исходящему от него запаху.

— Сделали внутривенно эуфиллин, — усмехнулся врач, давая понять, что он считает подобную терапию недостаточной и не совсем правильной. — Мы уже полечили его по полной…

Данилов выпрямился и посмотрел графу сопроводительного листа, в которой была указана терапия, проведенная бригадой. Почерк у врача был мелкий, убористый, но все равно сведения еле уместились.

— Поликлиника дала копию его последней выписки…

Всю выписку читать было некогда, но Данилова в первую очередь интересовал диагноз.

— Я понимаю, что при ишемическом инсульте симптоматика может быть скудной, что ему, — Данилов посмотрел на бледное лицо больного, — шестьдесят восемь лет и он гипертоник. Но он же еще и диабетик, об этом написано в выписке и, разумеется, в карте. Почему ни поликлиника, ни вы не подумали о таком элементарном диагнозе, как гипогликемическая кома? [11] Гипогликемическая кома — острое, угрожающее жизни состояние, вызванное быстрым и значительным снижением концентрации сахара в крови. Потому что невропатолог первый прибежал и поставил «свой» диагноз? Ну уж глюкозы-то ему можно было ввести, как по-вашему? С диагностической целью?

Лицо врача покрылось красными пятнами.

— Я подумал, что раз специалисты в поликлинике… да еще и в ведомственной… с невропатологом разговаривал лично… она так уверенно сказала…

— Специалисты! — хмыкнул Данилов. — Каждый отвечает за свой участок, а вы с момента приезда и до сдачи — за больного целиком, со всеми потрохами. Сработали вы хорошо — пролечили по стандарту, трубку поставили, катетер, в реанимацию привезли, но о диабете не подумали и в карту или выписку не потрудились заглянуть!

— Но от него не пахло…

— При гипогликемической коме пахнуть не должно!