Рут Рейчл - Чеснок и сапфиры

— Снимайте, скорее снимайте, — воскликнула Ширли, взмахнув руками. — Поверьте мне, мы найдем то, что нужно. Этот определенно не годится.

Она рассмеялась, и смех преобразил ее простецкое лицо с широким носом и большим ртом, сделал его почти красивым.

— Не расстраивайтесь, — утешала она и взяла в руки модель с длинными желтыми волосами, завитыми в большие плоские кудри. — Попробуем Фару. [34] Персонаж игры «Персидский принц».

Этот был еще хуже. Я стала похожа на брошенного пуделя, а в светлом парике по имени Меня меня можно было принять за тюремную надзирательницу.

— Нет, нет, нет, — сказала Ширли.

Она все больше одушевлялась. Ее уверенность в том, что я найду то, что нужно, обнадеживала, но я перемерила и золотые, и белые, и желтые, и медные, и соломенные, и почти что розовые парики и начала приходить в отчаяние. Парик а ля Ширли Темпл**, Алиса в Стране чудес, Фэй Данэвэй… [35] Голливудская киноактриса старшего поколения. Все они выглядели на мне ужасно.

— У вас есть особая причина купить светлый парик? — спросила меня Ширли. — Возможно, если я узнаю, это поможет.

— Я ресторанный критик, — начала я.

— Да, такого у меня еще не было, — сказала она, когда я закончила свой рассказ. — И сейчас вы работаете в каком-то особенном месте?

— В «Леспинасс», — сказала я. — Шеф-повар изумительный. Я ходила туда неоднократно, и каждый раз он меня разоблачает. Я подумывала дать ему четыре звезды, но необходимо проявить осторожность. Я не первый раз присваиваю ресторану четыре звезды, но ресторан при отеле впервые может заслужить такую награду от «Нью-Йорк таймс». Я не имею права сделать ошибку. Загвоздка в том, что, как мне кажется, они узнают меня даже тогда, когда я прихожу в чужой личине. Не может быть, чтобы в ресторане все было так прекрасно. Поэтому я и пытаюсь создать новый образ, чтобы не быть обманутой.

— Поняла, — сказала Ширли, отвернулась и выдвинула глубокий ящик. — Есть идея.

Ее широкая фигура заслонила обзор. Ширли повернулась покрутила рукой, и я увидела струящийся каскад волос цвета шампанского «Дом Периньон». Свет падал на парик, и волосы меняли окраску: на место жемчужного оттенка приходил другой, напоминавший цвет лютиков.

— Примерьте этот, — сказала Ширли.

Мои руки тотчас ощутили разницу — парик был легче, прохладнее. Когда я его надела, щеки ощутили нежное, шелковистое прикосновение. Я зажмурила глаза: лучше не смотреть, пока парик не сядет плотно по голове. Затаила дыхание, мне очень хотелось, чтобы это было то, что нужно. И вот он сел на место, мягкие пряди защекотали плечи.

— Подождите! — воскликнула Ширли, заметив, что я открываю глаза.

Она оправила парик, перекинула налево прядь волос, заправила их за ухо, а с правой стороны потянула локон вперед, чтобы он упал мне на глаз, после чего отпустила волосы.

— Порядок, — сказала она, — можете теперь открыть глаза.

В зеркале отразилась блондинка с волосами цвета шампанского. Казалось, она не носила парик. Волосы выглядели настоящими, моими. Даже темные брови выглядели естественно. Самоуверенная дама плевать хотела на то, что она красит волосы и об этом все догадываются. Я непроизвольно открыла рот.

— Ой! — глупо изумилась я. — Неужели это я?

Ширли поймала в зеркале мой взгляд.

— Я же говорила вам, что у меня найдется парик для каждого! — сказала она.

Выражение ее лица противоречило спокойному тону.

— Вы выглядите просто потрясающе! — сказала она.

Ее потрясение не вызывало сомнений.

Не думаю, что я узнала бы себя, если бы повстречалась собой на улице, а ведь я еще не наложила макияж. Каким-то неведомым образом эта прическа, этот цвет волос сделали мои щеки румяными, а глаза почти синими. Губы казались краснее» чем когда-либо.

— Бог задумал вас блондинкой! — воскликнула Ширли.

И вдруг ее лицо погрустнело.

— В чем дело? — спросила я.

Она поколебалась, и я испугалась, что парик уже продан.

— Это настоящие волосы, — печально прошептала она.

Я почувствовала такое облегчение, что прыснула со смеху.

— И это все? — спросила я.

Тогда она назвала мне цену. Она и в самом деле зашкаливала, но, даже если бы в моих планах не было «Леспинасса», без парика бы я не ушла. Я ощущала себя в новом, гламурном качестве, и меня распирало от любопытства. Интересно, как складывается жизнь той женщины, что отражается в зеркале?

— Мне бы хотелось продать его вам за меньшую цену, — извиняющимся тоном сказала Ширли. — Но это очень хороший парик, и я купила его именно за эти деньги.

— Думаю, он того стоит, — заметила я.

Ширли уложила парик в старомодную шляпную коробку и подала ее мне.

— Вы вернетесь и расскажете, как все пройдет? — спросила она.

— Вы хотите узнать, смогла ли я обдурить ресторан? — уточнила я.

— И это тоже, — сказала она. — Но главное, что хочу узнать, стала ли ваша жизнь интереснее после превращения в блондинку.

С коробкой в руке я отправилась в «Рики», один из дешевых косметических магазинов. Они стоят на каждом углу Манхэттена, обещая вам мгновенное обретение красоты.

Я купила бежевый тональный крем, розовую помаду, коричневую подводку для глаз и тени разнообразных светлых оттенков. Затем, сгорая от нетерпения, пошла домой.

Ник был в гостях у своего приятеля Гейба, а Майкл — на работе, так что никто не мешал мне надевать парик и накладывать грим. С макияжем проблем не было, сам парик диктовал нужные цвета. Но, накладывая лавандовые тени на веки, я заметила, что мои руки выглядят неправильно: Хлое требовался маникюр, и сделать его надо было профессионально.

— Да, я свободна.

Это сказала крупная женщина, что сидела за маникюрным столом в салоне на Семьдесят восьмой улице.

— Проходите.

На ее бейдже я прочла имя: Роза. Позади нее сидели рядком клиентки. Руки они держали в ванночках, а ноги лежали на пухлых коленях педикюрш. Роза наполнила ванночку мыльным раствором и сунула в нее мою левую руку.

— Отмачивайте, — сказала она и щелкнула языком, глянув на мою правую руку. — Как все запущено! — ужаснулась она. — Такая красивая женщина, как вы, и такие неухоженные руки! А как выглядят ваши ноги?

— Еще хуже, — призналась я.

— Педикюр, — распорядилась она. — Обязательно.

Делая свое дело, Роза вытаскивала из меня подробности жизни Хлои. Мне и самой любопытно было их узнать. Историю Молли я создала за одну минуту и надеялась, что с Хлоей у меня тоже все получится.

— Мой муж врач, — неуверенно начала я и поправилась: — Вернее, был врачом. Что я говорю? Он и сейчас врач, но он уже не мой муж.

— Другая женщина, — догадалась Роза.

Это был не вопрос, а утверждение, и в ее голосе слышалось сочувствие.

— Да — сказала я, собственно, почему бы и нет?