Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

— И много времени тратите в море на наблюдения за птицами?

— Порядочно. Почти все время, когда свободен от вахты.

— Нам не слишком много известно о распространении океанических птиц. Орнитологи, как правило, не плавают в открытом море, а матросы, которые плавают, никогда не становятся орнитологами. Вы редкое исключение. Могли бы выполнить ценную работу.

— Чем же я могу быть полезен? — спросил Рори.

— Можете записывать свои наблюдения и посылать эти записи мне. — Тут он принялся подробно объяснять Рори, как вести дневник наблюдений: нужно ежедневно фиксировать положение корабля в полдень, регулярно каждые два часа проводить наблюдения за птицами, занося в дневник виды и число морских птиц, замеченных с корабля во время каждого наблюдения. Затем нацарапал свою фамилию и адрес на обороте конверта и вручил его Рори.

Рори прочел: Доктор биологии П. Л. Томас, Зоологический факультет Торонтского университета.

Затем сам представился:

— Меня зовут Рори Макдональд, я из... пожалуй, лучше всего оказать, что я с острова Барра.

Они пошли дальше, время от времени наблюдая в бинокли за птичьими стаями.

Внезапно доктор Томас спросил:

— Сколько вам, собственно, лет?

— В октябре будет семнадцать.

— Так почему бы вам не скопить денег и не поступить в какой-нибудь университет?

— Я бы не прочь.

— Очень мало кто идет изучать биологию. Для нас каждый толковый парень находка!

Через несколько минут они расстались. Прежде чем вернуться на улицы города, профессор извлек из мешка измятую тенниску и сандалии, оделся, обулся.

— Полиция требует, — сказал он, — иначе меня в трамвай не пускают! Вот кретины, а?

Они так и не обнаружили плавунчика-фуликариуса, но встреча с доктором Томасом стала поворотным пунктом в жизни Рори. Или, пожалуй, вернее, поворотным пунктом была вчерашняя ночь, когда его чуть не стошнило от омерзения, — проститутка вновь превратила его в любителя птиц.

"Краса Клайда" двинулась вниз по реке Святого Лаврентия, вышла в океан, и Рори начал посылать свои отчеты о птицах раз, а иногда и два раза в месяц доктору П. Л. Томасу в Торонтский университет. Профессор, как видно, был от них в восторге и регулярно посылал Рори оттиски из орнитологических журналов с сообщениями о морских птицах и их перелетах. Пусть в какой-то ничтожной мере, но Рори ощущал свою причастность к великому, увлекательному миру научных исследований и гордился этим.

Знакомство с д-ром Томасом вновь напомнило Рори о прежних планах бросить морскую службу и закончить где-нибудь среднюю школу. Расплывчатая и неясная мечта превратилась в четкую, определенную цель. Он поступит в университет и станет биологом Ученье обойдется недешево, и он стал бережно откладывать каждый пенс.

Больше двух лет плавал Рори на "Красе Клайда" На третий год взял в конце лета расчет и поступил в школу. Теперь у него оставалось мало времени и денег на свидания с девушками, хотя возможностей, как всегда, было предостаточно. В первые несколько недель он разрывался между честолюбивыми планами, заставившими его вернуться на школьную скамью, и природными наклонностями матроса, потом честолюбие взяло верх, и за всю зиму и весну он ни разу не ходил на свидания. Учился он упорно и после года занятий в Глазго восполнил пробелы своего поверхностного, полученного на Гебридах образования и овладел всей премудростью, необходимой для поступления в университет.

Сомнений относительно того, куда поступать, не было никаких. Грубоватый и настойчивый д-р Томас с самого начала решил, что Рори приедет в Торонто, и тот, не размышляя, почему да отчего, согласился Одной из причин явно было то, что как в Канаде, так и в Соединенных Штатах возможности великолепные. Однако Рори подозревал, что в большей мере, хотя и бессознательно, мотивом послужили соображения менее практического свойства Во время рейсов по Великим озерам его покорили северные еловые и пихтовые леса, подступавшие к самым берегам и наполнявшие воздух пряным, смолистым ароматом. Они были полной противоположностью почти безлесной Барре, знакомой ему с детства, и неудержимо манили его. Рори страшно хотелось получше узнать их.

Когда Рори сообщил д-ру Томасу о благоприятном исходе своих занятий в Глазго, профессор ответил, что он может считать себя зачисленным в Торонтский университет. На это Рори был вынужден сообщить, что из-за бюрократизма департамента по делам иммиграции он не сможет поспеть в Торонто к началу семестра В ответ он получил крошечную записку с неразборчиво нацарапанными словами: "Очень жаль. Вот кретины". Под ней стояла подпись "П. Л.", и с тех пор Рори никогда больше не называл своего профессора ни вслух, ни про себя "доктор Томас".

Рори поступил в Глазго посыльным в гостиницу и стал ждать Только к весне все формальности были наконец завершены: свидетельства собраны, подписи поставлены, а печати приложены и заверены, и Рори получил разрешение прибыть в Канаду на правах иммигранта Он обратился в ту пароходную компанию, где служил прежде, и договорился о возможности отправиться в Канаду матросом на каком-нибудь судне вроде "Красы Клайда" с одним из первых рейсов до Великих озер, как только вскроется лед. И вот однажды майским вечером Рори прибыл в Торонто все с тем же стареньким холщовым отцовским рюкзаком, сошел на пристань и из ближайшей телефонной будки позвонил профессору:

— Я здесь.

— Долгонько, долгонько добирались.

Профессор объяснил, что в пансионе, в котором он живет уже много лет, есть свободная комната.

— Хотите взглянуть?

— Ладно.

Кончилось тем, что Рори поселился на четвертом этаже того пансиона в северной части Торонто.

Север по-прежнему притягивал его, и на лето он нанялся в бригаду по борьбе с лесными пожарами при управлении земельного и лесного хозяйства Северного Онтарио. В начале июня самолет лесной авиации забросил его в глушь вместе с запасом провизии, кипой учебников и каноэ. Он остался один в крошечной бревенчатой хижине на берегу затерянного в лесу озера. Отбором книг в основном занимался профессор Пожары в то лето случались редко, и у Рори оставалась масса возможностей для занятий, а также для знакомства с породами деревьев, растениями и животными и для освоения каноэ. В лесу он провел три месяца, и когда в сентябре покинул гот край, ему причиталась сумма, которой не только хватило на плату в университете, но и на пропитание почти до весны Профессор заверил его, что нетрудно найти место, где можно подрабатывать по вечерам и в выходные, чтобы покрыть остальные расходы.

Вернувшись в Торонто, он в первый же вечер с гордостью написал матери: "Завтра я приступаю к занятиям в университете..."