Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Кэнайна давно уже в глубине души не считала себя индианкой. Но теперь, внезапно оказавшись в ситуации, бросающей тень на всю ее расу, она почувствовала, что гордится тем, что в ее жилах струится кровь мускек-оваков.

- Мы единое племя, не знающее никаких каст, -продолжала она, — социалистическое, если вам будет угодно. Все, что принадлежит одному, принадлежит всем. Этого требует образ жизни и среда, в которой обитает мой народ. В хорошие времена такой закон применяется редко, но в плохие - это единственное,благодаря чему может выжить мой народ. Если у тебя нет мяса в котле, ты можешь есть из котла своего соседа. Если у соседа есть ружье, а твое сломалось, ты берешь ружье соседа, когда тебе нужно. Это не кража, потому что тогда оно уже и твое ружье. В вашем обществе этот закон нельзя применить. Ваши люди использовали бы его во зло, но среди моих людей никто никогда не обращает его во зло.

Доктор Карр наклонился вперед, и его толстые губы раздвинулись, вновь обнажая зубы.

— Понимаю, - сказал он. - Значит, вы решили,что вам нужна ручка Марджори, и взяли ее, так как считали ее своей? Может быть, у вас и такой закон, но здесь нельзя жить по такому закону.

— Я не брала ее, — холодно сказала Кэнайна. -Обычаи моего народа тут ни при чем. Еще несколько лет назад я решила оставить жизнь и нравы моего народа и приобщиться к жизни вашего общества...

Но доктор Карр прервал ее и не спеша продолжал:

- Двум столь различным культурам, как наши,трудно соединиться — слишком различны наши ценности и наши нравственные устои. Вступая в общество белых, индеец должен пройти испытательный срок. К нему будут относиться с подозрительностью и недоверием, пока он не докажет, что способен воспринять наш образ жизни. Чтобы достигнуть этого, он должен забыть, что он индеец...

Стройное тело Кэнайны внезапно напряглось; до сих пор она сдерживалась, а теперь вся дрожала от возмущения:

— Но вы не даете нам забыть! — воскликнула она. — Я пыталась забыть. Но когда я веду себя не так, как, по мнению многих, должна вести себя индианка, я нахожу у себя в портфеле вещь, которую кто-то подсунул. Нельзя доказать, что я воровка, и вы знаете это. Но вам хочется поверить в то, что я воровка,поскольку вы считаете, что все индейцы обязательно воры.

Смуглые щеки и шея Кэнайны покраснели, у нее пересохло во рту и дрожали губы.

— Мисс Биверскин, — коротко сказал доктор Карр, — мой долг повелевает мне исключить вас из школы, чем я крайне расстроен, ибо само ваше появление и обучение в учительском колледже — своего рода эксперимент, за которым внимательно следили в педагогических кругах, ожидая исхода. Исход подтвердил опасения многих.

Пальцы доктора Карра стали вновь нервно отвинчивать и завинчивать колпачок.

— Однако я не намерен исключать вас, — продолжал он. — Вы пришли сюда с прекрасным аттестатом,и мы готовы предоставить вам возможность сдать экзамены на учителя, если вы этого хотите. Но я должен просить вас немедленно прекратить всякое участие в мероприятиях, лежащих вне учебного плана. Если этого не сделаю я, этого потребуют сами студенты.

Он поднял глаза.

— Хотите вы остаться с учетом этих ограничений?

— Я не смогу остаться здесь, если будет считаться,что я совершила кражу, которой я не совершала.

Доктор Карр пожал плечами и развел руки ладонями вверх, давая понять, что разговор окончен.

— Ну что ж, — сказал он. — Решение зависит только от вас.

Слезы застлали Кэнайне глаза, и узкое лицо доктора Карра с отвратительными толстыми губами расплылось и исчезло, она увидела большое круглое лицо и широкий, расплющенный нос отца, Джо Биверскина. Он сидел на полу хибарки в Кэйп-Кри, перед ним стоял черный котел с похлебкой, Джо совал в рот большие куски мяса, и жирный бульон стекал по его подбородку. Кэнайна содрогнулась, она знала, что никогда не сможет вернуться туда. Слезы просохли, и она вновь ясно увидела перед собой неподвижную, постную физиономию доктора Карра.

— Это все, что вы хотите сказать? — спросил он.

— Нет, - медленно ответила она. - Я передумала. Если можно, я останусь в колледже.

Кэнайна снова очутилась в прежней изоляции, посещала лекции, продолжала занятия, но ни в чем другом не принимала участия. Про ручку и карандаш никто больше не поминал, ни доктор Карр, ни кто-либо другой. Кэнайна смирилась, решив, что бессмысленно оправдываться перед студентами, хотя и знала, что молчание расценят как признание вины.

В июне она написала экзаменационные работы, но и после этого оставалась у Сэди Томас, уверенная, что скоро сможет заняться поисками работы. Каждые две недели миссис Рамзей, как и прежде, посылала ей чек из Кэйп-Кри на пансион и одежду. Она писала Кэнайне, что будет посылать деньги до сентября, пока та не начнет преподавать. В июле Кэнайна получила диплом учителя и стала внимательно просматривать газетные объявления. Ей приглянулось вакантное место в деревне неподалеку от города. Она написала туда, и вечером на следующий день ей позвонил один из попечителей тамошней школы.

— Мисс Биверскин, у вас непривычная фамилия, — без промедления сказал он. — Вы что, индейского происхождения?

— Да, я индианка-кри, с побережья, — ответила она. — Чистокровная кри.

— И вам двадцать лет? Мне хотелось бы познакомиться с вами. Не могу я зайти к вам домой?

— Пожалуйста. — Она назвала свой адрес.

Он явился на следующий день, вскоре после полудня.. Лет сорока, брюнет, невысокий, но мужественный. Сэди Томас ушла за покупками, и Кэнайна провела его в гостиную. Он остановился посреди комнаты, пожирая глазами стройную фигуру Кэнайны, и долго молчал. Его молчание смущало ее. Наконец он сел.

- Должен признаться, не ожидал, что учительница-индианка окажется такой хорошенькой, - сказал он. - Но сперва я должен поставить вас в известность, что остальные члены попечительского совета сейчас заняты и новую учительницу должен подобрать я сам... один.

Кэнайна кивнула, с тревогой разглядывая посетителя.

— Так вот, — продолжал он, — если вы хотите, я хотел бы обсудить все детали в приватном порядке... В моем номере в гостинице... Я отвезу вас туда на машине.

— Мы можем обсудить все, что нужно, здесь, -возразила Кэнайна.

— Мисс Биверскин, - вновь начал он, - вам отлично известно, я полагаю, что школьная администрация неохотно берет на работу индианок. Но, возможно, вы готовы предложить нам нечто большее в качестве доказательства вашей квалификации, чем обычно согласны нам предложить белые девушки.

Кэнайна смотрела на него в замешательстве. На лице его застыла улыбка, и улыбка эта была ненавистна ей.

— Да что там, пошли, ты ведь уже не ребенок? - сказал он. — Если останусь доволен — место за тобой.