Черникова Елена Вячеславовна - ЗОЛОТАЯ ОСЛИЦА

- Вы не сказали о первой... - напомнила Ли.

- Первая была гений женственности в моем первобытном представлении о женщинах. Она всё мне давала - от превосходного секса до теплого домашнего уюта, - и я почувствовал неудовлетворенность. Знаете, когда сразу, внезапно, после детства и девственности, получаешь точно, что нужно именно тебе, то, как правило, не оцениваешь подарок. Думаешь, это лишь начало, а на самом деле взрослая жизнь еще прекраснее, а я лично достоин еще большего. Мы с первой женой расстались тихо, без трагедий, она и в этом оказалась гением, а я рванул дальше. Вторая жена была личность ого-го. Ничего общего с первой, кроме разве что готовности к сексу. Я же всё еще продолжал думать, что это я их провоцирую на бешеный секс, а сами они - без меня - и думать не могут ни о чем таком...

- Вот они откуда, ваши первые рожки... - усмехнулась Ли. - Ваша вторая жена вправила вам мозги.

- И зачем, спрашивается, она это сделала? Я чуть не убил её, сам заболел черт знает какими болезнями, ушел в депрессию, поменял работу. Собственно, тогда судьба и привела меня впервые в прозекторскую. Мой приятель, зная мою страсть к поэзии, однажды пригласил меня к себе на работу. Как он выразился, для пополнения твоего поэтического багажа...

- Вы знали, где именно он работает?

- Конечно. Но мне стало интересно. Я тогда еще не видел мертвых людей, а тем более женщин. Для меня женщина всё еще оставалась Женщиной, несмотря на измену жены. Я был страшно ранен, но еще не сокрушен. И я пошел к нему в морг. И там и остался навсегда, - он закурил. В голосе почувствовалось некоторое волнение.

Ли нажала на кнопку паузы и поднялась со стула, чтобы поставить чайник. Господин С посмотрел в окно и заметил вслух, что скоро вечер.

Ли спросила, хочет ли он поужинать. Он отказался.

Ли спросила, чаю ли сварить или кофе добавить. Или всё-таки коньяку? Он отказался.

- Тогда продолжим? - спросила Ли, подливая себе коньяк.

- Или начнем? - сказал С.

- То есть? - сказала Ли, протягивая руку к кнопкам записи.

- Пока вы не включили диктофон, хотите ли сами убедиться в моей правоте? - спросил С, погладив седую бородку.

- Если вы имеете в виду - кому до секса больше дела, мужчине или женщине, - то я лично сама давно в этом разобралась. Я трижды была замужем и очень много раз включалась в другие, менее продолжительные, игры. Меня никак нельзя рассматривать в контексте вашей жизненной драмы. - Ли в упор посмотрела в настойчивые глаза господина С.

- Но вы ж меня хотите, - возразил господин С, закладывая ногу за ногу.

- С чего вы взяли? - спросила Ли.

- Вы согласились помочь Кике из любопытства. Вы же читали мои тексты. Кика испугалась, а вы - нет. Вы более самонадеянны. А почему, если разобраться? - он улыбнулся своей фирменной ласковой улыбкой прозектора.

- Ваши тексты очень талантливы, но и так же наивны. Вы ищете в теле, брошенном душой. Это равнозначно - с художественной точки зрения - описанию "бездушия женщины" вообще. А это ведет за собой гиперболизацию роли гениталий в судьбе женщины. Мужское творчество, основанное на понимании этой роли одновременно с осуждением этой же роли, представляет собой болезненно-взрывную философию, не имеющую перспективы в наше время, когда женщины устали от мужчин... - Ли сама удивилась высказанной мысли, поскольку собиралась сказать нечто совсем иное, не содержащее никаких оправданий.

- Подождите включать диктофон. Давайте пойдем в вашу спальню и всё выясним на месте, - и он начал привставать с табуретки.

- Вы с ума сошли, - сказала Ли. - Я не имею никаких сексуальных намерений относительно вас.

- Почему?

- Как почему? У меня полным-полно адресатов таковых намерений. Вы здесь не при чем. Вы не интересуете меня как любовник.

- Не может быть. Пойдемте в спальню, и всё выяснится, - господин С встал.

- Я не хочу трахаться с патологоанатомом, - раздраженно сказала Ли. - И кстати, вы забыли сказать, как вы выдерживаете температуру воздуха в морге, если не можете жить без тепла?

- Любимая работа требует жертв - с моей стороны, в частности. - Он подошел вплотную к Ли; коньяк мигом выветрился из ее головы.

- Вы насильник? - усмехнулась Ли.

- Боже сохрани. Вы сами всё сделаете. Дайте руки. Положите их мне на плечи. И постойте одну секунду. - И он с невероятной скоростью и ловкостью расстегнул на ней всё, что расстегивалось, развязал, что развязывалось, раздел догола - настолько легко и незаметно, что она невольно ахнула.

- А вы? - вдруг спросила Ли совершенно непроизвольно.

Он рассмеялся от души.

- Видите, как всё просто, - назидательно пошутил С. - Сами пойдете или вас отнести?

- Я не пойду, - сказала Ли, - и носить меня не надо.

Пока она договорила эту короткую фразу, он успел снять всё с нижней половины своего туловища и остаться в рубашке и носках. Потом он ловко и бесшумно смахнул со стола чашки, рюмку, вилку, диктофон - и подсадил Ли на освободившуюся местность. Она насмешливо смотрела на его деловитые приготовления, не сопротивляясь и не помогая. Он грамотно развел ей ноги, с улыбкой потрепал по прическе, аккуратно ввел внутрь свое огромное устройство с забавной узкой головкой и сделал несколько разведывательных движений.

Бедная Ли! Ну как бы описать вам её ощущения?..

Вы помните пособие по рефлексотерапии, опирающейся на биоточки ступни? Каждая точка, гласит пособие, жестко связана с определенным органом: эта с почками, эта с сердцем, эта с мозжечком и тому подобное. Сюда надавил - получи по печени, здесь потрогал - по ушам, а отсюда - непосредственно по мозгам... Даже коврики есть специальные. И резиновые тапочки. Потопал по коврику, погулял в тапочках - считай, повсеместный массаж принял.

Сексуальная деятельность господина С вызвала у Ли именно такие аналогии. Его ловкий член безупречно точно знал, какое давление, скольжение, торможение, поглаживание, потряхивание и так далее следует применить к каждому квадратному миллиметру её внутренней поверхности, чтобы на одном только языке фрикций рассказать ей целую сагу о жизни и смерти. Вот он поговорил с нею о детстве, прогулял по парку, покатал на каруселях, потом на американских горках, сводил в тир; вот и юность подоспела, вот зарождаются страхи, вот идет кровопролитная борьба с ними, вот первые страсти пола, вот вторые страсти, вот подоспел тот единственный, который оказался не единственным... Далее господин С, зорко присматривая за поведением обескураженной жертвы, сдернул Ли на пол, поставил на ноги, повернул и подробнейшим образом прошелся по её заветным воспоминаниям: вот такой у тебя был, и вот еще такой, и эдакий, а этот думал, что прав, когда толкался вот таким приемом. А вот нашелся умный, а вот нежный, а вот дикий, - а вот теперь посмотри, что нужно было тебе на самом деле... И всё это молча.