Роберт Гринвуд - Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

— Да нет же, Эрнест, причем тут волос? Это кровяной сосуд. Я смотрел В «Домашнем лекаре».

— Ну, конечно, капилляр — это кровяной сосуд, папа, но вместе с тем и все, что похоже на волос.

— И шерстяная нитка, значит, тоже?

Ответа не последовало; Эрнеста загнали в тупик.

— Тогда, может быть, Оски и прав, — разочарованно сказал мистер Бантинг. — Шерсть ведь тоже вроде волос, верно? Я хочу сказать, что у овец волос нет. У них шерсть вместо волос.

— Вечно этот Оски спорит, — проворчал мистер Бантинг, зажигая еще одну спичку. — И все-то он знает. Ясное дело, это адсорбция. Тебе лучше знать, тебя этому учили. Ну, пойдем ужинать. Не позабудь про рябину.

— Нет, не забуду, — заверил его Эрнест, но голос его звучал глухо.

Миссис Бантинг, поджидавшая их, распахнула перед ними дверь. Она встретила их слишком сияющей улыбкой. — Приятно побеседовали? — спросила она сладким голоском и бросила на сына вопросительный взгляд (не укрывшийся от мистера Бантинга).

— Очень приятно побеседовали, а теперь собираемся так же приятно поужинать, — бодро ответил мистер Бантинг, всем своим видом показывая, что он не желает ничего замечать.

Эрнест покачал головой: — Ничего не вышло. Даже Джули и Крис, валявшиеся на диванах с журналами в руках, выжидательно привстали.

— Ну, как, уломал его?

Эрнест покачал головой: Ничего не вышло. Даже заикнуться не дал.

— Что это с ним? — спросил Крис. — Что он собирается делать с такой кучей денег?

— Копить будет, должно быть, — ответил Эрнест. — Запихнет их на книжку и будет получать по два процента годовых. Голову даю на отсечение, ни одного пенса не истратит ни на нас, ни на маму. Даже на себя и то не истратит.

— А мне он обещал заплатить в школу ритмопластики.

— Что-о?

Оба брата уставились на Джули. Удивление сменилось завистью, потом возмущением против такой несправедливости, затем гневом и, наконец, уверенностью, что мистер Бантинг рехнулся основательнее, чем они думали.

— Ну и ну! — воскликнул Эрнест.

— А почему бы и нет? — спросила Джули.

— Да что такое ритмопластика по сравнению с карьерой мужчины? — спросил Эрнест. — Пустая трата времени.

— Много ты понимаешь.

— Это все потому, что ты девчонка, — глубокомысленно разъяснил Крис. — Он всегда делает для тебя больше, чем для нас. Ну, а во что ему это обойдется?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответила Джули надменно.

— Ритмопластика! — язвительно повторил Эрнест. — Ручаюсь, что он даже не знает, что это за штука. Кстати, что это такое?

— Искусство задирания ног, — ответил Крис. — Довольно любопытное зрелище. Знаешь, Эрнест, это в общем хороший признак. Если старик раскошелился для Джули, ему придется раскошелиться и для нас. Так или иначе, я покончил со своими банковскими делами. Старого черта Теофилуса я отправил сегодня утром на чердак, и надеюсь, что его там съедят мыши. Теперь я принимаюсь за технику, настоящую научную технику.

Он извлек из кармана несколько довольно помятых из засаленных бумажек. — У мистера Ролло есть приятель, который может устроить меня учеником на авиационный завод. Мне нужно только внести залог и пройти заочный курс, о котором вот тут написано, после чего я стану авиаконструктором. Может быть, даже в министерстве авиации буду работать. Послушай, что тут сказано:

«С каждым годом нужда в квалифицированных техниках возрастает: Ни одна область не представляет такого широкого поля деятельности для молодых людей, чувствующих склонность к техническим наукам».

— Да, вот это его заинтересует. Ты уже показывал ему?

— Покажу, как только совершится эта продажа. В конце концов для залога мне нужно всего каких-нибудь сто фунтов.

— Ужинать, — возвестила миссис Бантинг.

Они двинулись в столовую, уже тонувшую в сумерках, и уселись за стол в полном молчании, что, как было известно мистеру Бантингу, свидетельствовало о только что закончившимся обсуждением его особы. Миссис Бантинг спросила:

— Зажечь свет, Джордж?

— Нет, по-моему, рано... И так все видно.

Эрнест, Крис и Джули переглянулись. Джули принялась водить носом чуть не по самой скатерти, делая вид, что никак не может найти свою чашку. Крис ухмылялся, но Эрнест выпалил, потеряв терпение:

— Право же, это переходит все границы. Если бы мы платили не по счетчику...

— Довольно, — прервал его мистер Бантинг. — Если уж в летнее время мы не можем сэкономить немного на свете, так зимой и подавно не сэкономим.

— Но ведь если бы мы платили...

— Оставь свои советы при себе, Эрнест. Будешь сам платить за свет — тогда жги, сколько влезет. Очень жаль, что при всей свой учености ты никак не можешь добиться прибавки жалованья и не помогаешь мне оплачивать кое-какие счета.

— Что это за скаредничество, — проворчал Эрнест. — Просто не видишь, что в рот кладешь.

— Замолчишь ты, наконец! — загремел мистер Бантинг. Он окинул стол воинственным взглядом. Тотчас воцарилось молчание. Вилки и ножи застыли в воздухе, и в этой неестественной тишине миссис Бантинг чуть слышно пролепетала:

— Джордж, прошу тебя!

— Да что это с вами со всеми? Перешептываются, перемигиваются, носятся с какими-то планами, а на меня как на дурака смотрят!

Эрнест отодвинул тарелку, с нарочитым спокойствием поставил стул к стене и вышел из комнаты. У мистера Бантинга от изумления язык отнялся. Он споткнулся на полуслове, гневная речь его прервалась, и наступила тишина. Миссис Бантинг, наклонившись над столом, заглянула в оставленную Эрнестом чашку и прошептала:

— Даже какао не допил! — Легкое позвякивание ножей о тарелки возобновилось, но никто не проронил ни слова.

Мистер Бантинг поймал себя на том, что прислушивается к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Эрнест не ушел из дома, он был в гостиной. Вот он поднял крышку рояля, вот опустил ее снова. Должно быть, слишком темно, не видно нот. Мистер Бантинг вдруг заметил, что в комнате темней, чем ему казалось. По правде говоря, уже совсем стемнело. В эту пору всегда так; а когда садились за стол, было еще совсем светло.

— Я никого не хотел обидеть, — начал мистер Бантинг, — но Эрнест вечно лезет со своими замечаниями.

Никто не ответил. Джули допила какао и встала из-за стола. Проходя мимо мистера Бантинга, она вдруг поцеловала его в щеку.

— Ты старый медведь, папка. Настоящий носорог, вот ты кто.

Он быстро повернулся к ней — ему очень хотелось загладить свою резкость:

— Скажи Эрнесту чтобы зажег свет, если хочет поиграть на рояле. Пусть сыграет «Лунную сонату».

Мистер Бантинг остался наедине с женой. Он встал и зажег свет. Они посмотрели друг на друга, и ему стало совестно.

— Боюсь, что эти деньги не принесут нам счастья, Джордж, — сказала миссис Бантинг, унося грязную посуду на кухню.