Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек

— Понимаете… Я…

Однако ничего нового в голову не приходило, и Сейида ухватилась за прежнюю выдумку:

— Дядя Мансур сам мне дал!

— Как премию за шикарную покупку?

Слезы девочки, тщетные попытки вырваться из цепких рук хозяйки только накаляли страсти. Теперь и Аббас угрожающе занес руку.

— Перестань врать, сознавайся!

— Клянусь Аллахом, господин!

— Да покарает тебя Всевышний, клятвопреступница! — завопила хозяйка и, взбешенная упорством Сейиды, вновь обрушилась с кулаками на ее голову.

Но Сейида стояла на своем. Аббас решил серьезно заняться расследованием.

— А ну, пошли!

— Куда? — спросила мать.

— Отведу ее к Мансуру.

Вот ты и попалась, Сейида! Теперь не выкрутиться. Стоит этому балбесу расспросить лавочника, и неизбежно откроется, что ты не просто обманщица и ловкачка, утаивающая от хозяев кое-какую мелочь, а самая обыкновенная воровка. Тут уже не обойтись без полиции. Отведут в участок, а оттуда — прямая дорога в тюрьму. Слух о твоем преступлении немедленно разнесется не только по соседним дворам, но и по всему кварталу.

Аббас тянул девочку за собой, но мать не хотела так просто расставаться со своей жертвой.

— Постой, сынок! Нечего тратить время на такие пустяки. Я ее сама проучу! Глаза выцарапаю, а на путь истинный наставлю!

Однако Аббас, ничего не слушая, уже тащил Сейиду по лестнице. Она упиралась, плакала и наконец, отчаявшись вырваться, взмолилась:

— Не надо идти к дяде Мансуру!

— Значит, Мансур не давал тебе таамии?

— Да, это я придумала.

— Мать не проведешь! Сколько ты у нее зажала?

— Ничего. Я стащила таамию…

— Стащила?! Как же это ты ухитрилась?

— Очень просто, лавочник занимался с покупателями, я выбрала подходящий момент и…

Гнев Аббаса мгновенно улетучился, на губах расцвела одобрительная улыбка.

— Ах, плутовка, ах, чертенок! Спереть на глазах у хозяина! — повторял он с нескрываемым восхищением. — Ну, пошли обратно… Чего же ты сразу не созналась?

— Как я могу сознаться твоей матери?

— Скажи, стащила и все.

— Тут уж она меня живой не выпустит!

— Почему? Ты же не у нее украла.

— Все равно украла.

— Матери на это наплевать, главное, что не у нее. А до остальных ей дела нет.

— Ты думаешь, не тронет?

— Ручаюсь.

— Да, но она узнает, что я воровка.

— Тоже мне, важное дело!

— Важное — попробуй тогда докажи ей, что я не таскала все в доме.

Аббас даже покрутил головой — ну и мозги у этой девчонки.

— Значит, ты не хочешь признаться матери?

— Конечно, нет.

— Тогда пойдем отсюда.

Они вышли на улицу.

— Погуляем, сделаем вид, будто были в лавке, а когда вернемся, я скажу, что таамия досталась тебе даром.

— Правда? — обрадовалась Сейида.

— А разве не так? Далее врать не придется.

Они повернули на улицу эс-Садд. Тут Аббас остановился в раздумье — как скоротать время? На глаза ему попалась тележка с бананами. Продавец раскладывал пакеты и время от времени выкрикивал: «Всего два пиастра за окко [10] Мера веса, равная 1250 граммам. . Даром отдаю!.. Дешевле на всем свете не сыщешь! Налетай, расхватывай!»

Призывы торговца начинали привлекать прохожих. Связки плодов заманчиво желтели на тележке. Аббас потянул девочку за руку.

— А ну покажи, как у тебя получается!

Сейида не поняла, что он хочет от нее, но покорно двинулась следом. Они подошли к тележке.

— Не стой столбом!

— А что я должна делать?

— Что ты делала у Мансура?

— Но там было легче…

— Не выдумывай! Или ты не любишь бананов?

— Люблю, но…

— Тогда смелее — где наша не пропадала!

— У Мансура было много народу…

— Ничего, я тебе помогу.

И вот Сейиде снова предстояло совершить кражу. Разве она могла отказаться — ведь Аббас знал о ней все. Девочка в нерешительности стояла возле тележки… К Мансуру она пришла с деньгами и действительно за покупкой. А тут — ни денег, ни удобного предлога… Чем это кончится?! Одна надежда, что Аббас и вправду поможет. А если ее поймают, потащат в полицию, что толку в его помощи?!

К тележке подошли две покупательницы. Продавец принялся взвешивать связки.

— Почем продаешь? — спросил Аббас.

— По два пиастра… Задаром отдаю… Дешевле фиников, — не отрывая глаз от весов, затянул торговец.

Пока он распевал свои обычные приговорки, Аббас схватил гроздь бананов и под тележкой протянул ее Сейиде.

— За три беленьких [11] Полпиастровая монета. отдашь?

— Шел бы ты мимо, парень!

— Так не отдаешь, что ли?

— Ступай, ступай, приятель! Некогда шутки шутить!

Аббас изобразил на лице сожаление, положил руку на плечо девочке и, прикрывая ее, подтолкнул — чтобы поскорее уходила. Сейида мигом спрятала бананы в подол галабеи, зажала его в зубах и зашагала к спасительному тупичку.

— Давай-ка их сюда! — распорядился Аббас, едва они завернули за угол.

Парень был в восторге. Он оторвал пару бананов от грозди, один протянул Сейиде, а другой моментально очистил и целиком запихал в рот.

— Ну и Сейида! С такой добычей вернулась! И ничего, без охотничьих собак обошлась!..

Девочка последовала его примеру — стоит ли лишать себя удовольствия?! Аллах милосерден, Сейида! Хозяйка помешала тебе полакомиться таамией — получи взамен спелый банан!

— Бери еще! — бормотал набитым ртом Аббас.

Нет сил отказываться. Бананы ворованные, но какие сладкие!

— Давай отнесем остальные домой, — неожиданно предложил Аббас.

— А что скажем?

— Что-нибудь придумаем. Матери все равно, откуда что берется, лишь бы прибывало.

— А если она все-таки спросит?

— Скажем, купили.

— На какие деньги?

— На мои. Мне ведь дают на кино, на всякую мелочь, да и в Вишш эль-Бирка [12] Один из старых каирских кварталов, где находились публичные дома. заглянуть надо. Я человек свободный, куда хочу, туда и хожу.

— А зачем ты ходишь в Вишш эль-Бирка?

— Будто не знаешь?

— Правда, не знаю.

— Вот дуреха!

Аббас оценивающе смотрел на девочку.

— Подрасти немного, тогда я тебе объясню, зачем туда ходят. — Он больно ущипнул Сейиду за грудь. — Пусть только нальются яблочки…

Смысл этих заигрываний был не совсем ясен Сейиде, но она смутно догадывалась, что слова Аббаса имеют какое-то отношение к происходившему за закрытой дверью, когда отец с мачехой запирались в спальне, к тем вещам, о которых рассказывал лудильщик Али и из-за которых Даляль продержала ее на лестнице в день смерти ее отца. Надо оборвать Аббаса, испуганно подумала девочка, похоже, что он не шутил, когда говорил все эти сальности.

— Перестань, как тебе не стыдно!

— Много ты понимаешь! Разве можно стыдиться того, что все люди считают самым большим наслаждением в этой жизни?!