Рейчел Кинг - Полет бабочек

Сантос переключил свое внимание с Лили на Томаса, и теперь они оба с тревогой смотрели на него.

— Просто… здесь душно.

Томас встал. Потерял равновесие и крепко вцепился в стол.

— Надо пройтись.

Сантос не стал возражать, более того, он показал на дверь в другом конце зала, которая, по его словам, выведет Томаса в переулок.

— Будьте осторожны, — добавил он, — Следуйте хорошо освещенными улицами. Держитесь мест, где есть другие люди.

Томас кивнул и поплелся к выходу. Он постарался не столкнуться со стоящими на его пути жирными мужчинами во фраках, которые похвалялись друг перед другом, перекрикивая шум. Когда он шел, спотыкаясь, мимо, один из этих мужчин, с широким, раскрасневшимся лбом, перехватил его взгляд. Толстяк в это время прикуривал сигару от зажженной банкноты и подмигнул ему. Разговор шел на португальском, но по его обрывкам Томас отлично понял все, как если бы они говорили по-английски.

— Моя жена заказала рояль из Франции, но так и не притронулась к нему с тех пор, как его доставили. Она просто пялится на него с утра до вечера.

— А у меня таких целых два. Это так изысканно.

— Мне привезли двух львов из Африки. Они вполне ручные, только их надо постоянно хорошо кормить.

Чуть дальше этой кучки мужчин собралась целая толпа людей вокруг ванны, в которой сидели две молодые женщины — на них ничего не было надето, кроме экстравагантных драгоценностей. Двое мужчин — а все мужчины в зале выглядели одинаково — выливали содержимое огромных бутылок с шампанским в ванну, а женщины пронзительно визжали. Одна из них посмотрела прямо на Томаса, и он вдруг обнаружил, что стоит и глазеет на нее. Ее маленькие груди блестели от влаги, и она улыбнулась ему. Он услышал голос у себя в голове: «Подойдите ближе, сеньор Эдгар». От удивления он раскрыл рот и отшатнулся, но женщина опять смотрела в сторону, и губы у нее не шевелились.

Это обитель греха, подумалось Томасу. Пот залил ему глаза и мгновенно ослепил его. Он почувствовал соленый вкус на губах, облизывая их языком. Трудно сказать, как долго он простоял там, но все его тело стремилось покинуть это место. Последним рывком он добрался до двери и, вывалившись наружу, оказался на улице.

Прохладный бриз принес с собой легкий запах реки и леса. Томас смог различить сотни звуков и запахов: острый мускусный дух обезьян, шуршание листьев пальм, зов дельфинов, зловоние гниющей рыбы, неприятный сернистый запах самца голубой морфиды. Он стоял, овеваемый потоками воздуха, которые остужали потное лицо. Ветерок гладил его и успокаивал. Дышать стало легче.

Он стоял под единственным газовым фонарем в узком переулке, недалеко от главной улицы. Ветер откуда-то доносил звуки музыки — они становились то тише, то громче. Теперь, когда вокруг никого не было, он чувствовал себя лучше: по венам как будто текла тонкой струйкой теплая водичка, на внутренней стороне рук ощущалось покалывание. Он потянул носом воздух, представляя, что вдыхает эту музыку.

Томас побрел по переулку и вышел на центральную улицу. По звукам музыки он определил, что за ближайшим углом что-то происходит. Крадучись, направился гуда, легко ступая ногами. Завернув за угол, он неожиданно оказался посреди буйства красок и движений, музыки и танцев. Здесь проходил какой-то карнавал или уличный праздник — мужчины и женщины в масках танцевали под аккомпанемент группы музыкантов, одетых в разноцветное тряпье. Томас рассмеялся, когда толпа сомкнулась вокруг него — трепетали воздетые руки, развевались ленты, флажки и конфетти заполняли воздух. Ему вдруг страстно захотелось двигать ногами в такт музыке — когда он закрыл глаза, она вошла в его тело и завладела его конечностями. Вот и руки потянулись к нему со всех сторон, чтобы коснуться его, и он им не препятствовал. Лица в масках смеялись вместе с ним. Он был в раю, это точно.

Он вдруг заметил, как в толпе между танцующими телами что-то мелькнуло. Когда же посмотрел внимательнее, оно исчезло. Хотя, погодите, — вот оно, опять появилось. Он стал пробиваться к нему сквозь толпу. Кто-то схватил его за руки и закружил на месте, ноги его заскользили на булыжной мостовой, и он чуть было не упал, но удержался, когда похититель отпустил его. Он потерял из виду мелькающий объект. В какую сторону он смотрел до этого? Вот куда — направо. Он поковылял туда и, когда нашел то, что искал, — раскрыл рот от удивления.

Среди толпы, при свете газовых фонарей и факелов в руках гуляк, парила бабочка. Он остановился в нескольких футах от нее, затаив дыхание от такой красоты. Она повисла в воздухе, порхая, как колибри, и ждала его. Он схватился за грудь, порываясь стянуть с себя пиджак. Да нет… путешествовать в таких дебрях и найти ее здесь! Каждая пара крыльев с зазубренными нижними краями — одна желтая, другая черная — была величиной с ладонь. Темнее этих черных крыльев он не видел ничего в своей жизни, и в то же время они переливались всеми цветами радуги. В желтых крыльях Томас увидел свое будущее. Он сделал шаг навстречу бабочке, но она, танцуя, ускользнула от него прочь, мимо людей. Никто из них не смотрел на нее — все взгляды обратились на него, когда он позвал свою бабочку. Выпорхнув из толпы, она не улетела, а задержалась, словно поджидая. Едва он догнал ее, как она снова была такова.

Теперь он был с ней наедине — празднество осталось позади. Казалось бы, ему надо впасть в отчаяние, ведь она сейчас улетит от него. Вместо этого он ощущал болезненное тепло в паху — это его завершающая погоня! Возбуждение охватило все тело — вплоть до кончиков ушей.

Бабочка застыла в воздухе у входа в переулок, а потом, когда он приблизился к ней, исчезла в темном пространстве. Томас теперь дышал тяжело. Он свернул в переулок — если бы она не взлетела вверх, то принадлежала бы ему. Непонятно, что бы он делал с ней, будь она у него, или как бы он поймал ее голыми руками, но она принадлежала бы ему.

Томас свернул за угол и вскрикнул. В тусклом свете бабочка выросла до громадных размеров — теперь она была ростом с человека. Из-под крыльев показались змееподобные руки и стали подзывать к себе. Бабочка не парила больше, она твердо стояла человеческими ногами на земле. Он приблизился к ней, а она не стала убегать. Он протянул руку и коснулся ее кожи, раскрашенной кожи — черная краска осталась у него на пальцах. Бабочка рассмеялась и обняла его своими крыльями. Он прижался к ней, и она поцеловала его — во рту затрепетал язычок, покрытый нектаром. Он жадно впился в нее, отдаваясь этому поцелую. Руки его, блуждая по ее телу, нащупали упругие ягодицы и крылья из мерцающего прохладного шелка, которые задевали лицо и плечи. Пальцы возились с подтяжками, с застежкой на брюках. Член его оказался на свободе — торчащий вперед, он буквально вонзился в нее. Она обхватила его туловище ногами, когда он пригвоздил ее к стене — ему вдруг стало так жарко, что перехватило дыхание. Он без устали выходил из нее и входил снова. Она застонала прямо ему в ухо — он отодвинулся, чтобы посмотреть на нее: туман в голове подсказывал, что бабочки не издают звуков.