Дуглас Кеннеди - Особые отношения

— Вот и хорошо…. — пробормотал Тони.

— Да уж, — ответила я, — и правда хорошо.

Слух о моем воссоединении с Джеком быстро дошел до кого нужно. Доктор Родейл на следующее утро просто сияла и заявила, что «это поистине прекрасная новость». При этом она не преминула напомнить, что я все равно должна встречать каждый день, вооружившись здравым смыслом и осмотрительностью, помня о том, что в кривом королевстве депрессии нет ни одной прямой дороги.

— Эллен, со своей стороны, добивалась, чтобы я сосредоточилась на одной мысли: «Джек никогда ничего не вспомнит об этом времени».

— Счастливчик, — отреагировала я.

— Да и вы сами, я уверена, перестанете себя винить, когда полностью выздоровеете, хотя винить вам себя не в чем, о чем я вам не устаю говорить.

В больнице меня держали еще две недели. Это время пролетело быстро, особенно помогало то, что теперь я дни напролет проводила с Джеком На ночь его забирали в детскую палату (доктор Родейл настаивала, что мне необходим спокойный сон), но утром приносили, как только я поднималась. Следовательно, когда он утром просыпался, я уже была тут как тут, чтобы переодеть и покормить его. Весь день мы были вместе. Я даже стала брать его с собой на ежедневные прогулки по больничному двору. Если не считать ночного сна, мы с Джеком расставались еще только на время бесед с Эллен, по-прежнему проходивших три раза в неделю.

— В общем и целом складывается впечатление, что пора говорить о выписке, — сказала она мне в начале седьмой недели. — Хочу спросить, как вы сами считаете: готовы вы идти домой?

Я пожала плечами:

— Когда-то это должно произойти.

— Вы не говорили с мужем о том, что вам может понадобиться помощница, когда вы окажетесь дома с Джеком?

Собственно, об этом заговорил сам Тони. Он напомнил, что еще до того, как я попала в больницу, он упоминал об агентстве «Нянюшки Энни» в Баттерси, и предложил им позвонить. Об этом я и рассказала Эллен, однако где-то в глубине души все же надеялась, что самостоятельно справлюсь с уходом за Джеком Мне казалось, что няня станет лишним доказательством моей несостоятельности… особенно, учитывая, что работы у меня не было, а Джек сейчас был спокойным ребенком и спал большую часть дня. Поэтому я предложила спросить нашу уборщицу Ча, не сможет ли она приходить к нам дополнительно три утра в неделю и смотреть за Джеком, чтобы дать мне передышку. Тони одобрил мой план — тем более что это обошлось бы втрое дешевле, чем няня на полный день. А вот у Эллен были по этому поводу сомнения.

— Если можете себе позволить постоянную поддержку, лучше это сделать, — убеждала она. — Вы ведь еще не до конца оправились.

— Да я отлично себя чувствую, — отвечала я.

— Не сомневаюсь. Вы делаете поразительные успехи. И все же, я настаиваю, что вам нужна няня хотя бы на два-три месяца, пока вы полностью освоитесь с домашними делами.

А когда я стала доказывать, что легко сумею управиться с ребенком, тем более что он пока еще не начал ходить, Эллен заметила:

— Чувствую, что вы не можете избавиться от чувства вины перед ним. Вы по-прежнему считаете, что должны доказать всему миру, что можете быть полноценной матерью.

Я пожала плечами, но возразить мне было нечего.

— Я с первых наших встреч твержу вам: это вовсе не преступление признать, что вы не можете с чем-то справиться. В этом нет ничего страшного.

— Но ведь сейчас я со всем справляюсь.

— Это так, кто бы возражал. Но вы пока в больнице, на всем готовом — вам приносят еду, за вас моют посуду, стирают и меняют постельное белье, готовят молочные смеси для Джека, присматривают за ним по ночам, пока вы спите…

— Большую часть того, что вы перечислили, сможет делать наша помощница Кроме ночей. А если он не даст мне спать, я всегда смогу подремать днем, когда она придет.

— Ну ладно, может, и так… И все же мне кажется, что дело тут в ваших угрызениях по поводу…

— Скажите, а Агнес — она чувствовала себя очень виноватой из-за…

Эллен внимательно поглядела на меня:

— Из-за чего?

— Из-за того, что не справлялась, была плохой матерью и женой?

— Я не могу говорить о другой пациентке. А… вы часто думаете об Агнес?

— Все время.

— Вы с ней близко сошлись, пока были в одной палате.

— Не особо: я тогда не могла общаться. Но… конечно, я много о ней думаю, вспоминаю. Я все думаю…

Я запнулась. Эллен закончила за меня:

— Могли бы вы тоже покончить собой, прыгнуть на рельсы?

— Да. Именно об этом я себя и спрашиваю.

— Я могу только повторить то, что уже говорила раньше. Агнес вышла из больницы раньше времени, несмотря на наши предостережения. Что касается вас, мы, медики, одобряем вашу выписку, потому что считаем, что сейчас вы готовы вернуться к жизни.

— Вы имеете в виду, что сейчас — это не жизнь?

В первый раз за все время нашего общения мне удалось рассмешить своего психотерапевта.

Но прежде чем они отправили меня «обратно в жизнь», меня ждало подробное собеседование с доктором Родейл. В первую очередь она должна была назначить мне максимально грамотное лечение, потому долго расспрашивала о том, как я сейчас сплю, что и как ем, о перепадах настроения, чувствую ли я умиротворение или тревогу, легко ли мне общаться с Джеком, легко ли общаться с Тони.

— О, я уверена, что с мужем все будет по-прежнему, как только я окажусь дома… да это и нормально, ведь теперь я в своем уме.

— А как насчет того чувства погружения, которой так часто мне описывали… напомните, как вы это называете?

— Черное болото.

— Вот-вот. Черное болото. Часто вам начинает казаться, что вас снова туда затягивает?

— Только иногда перед приемом антидепрессантов, когда предыдущая доза уже перестает действовать.

Она кивнула — и предложила чуть-чуть увеличить дозировку, чтобы полностью исключить такие провалы.

— Это значит, что мне теперь предстоит еще долго сидеть на антидепрессантах? — спросила я.

— Возможно. Но если они помогают вам справляться…

Вот, вот кем я стала — женщиной, которая без помощи таблеток не способна справиться с жизнью.

Тем не менее, завершая нашу беседу, доктор Родейл сказала, что очень довольна моими успехами.

— Ваша история и ей подобные, служат противовесом..

Таким историям, как у Агнес?

Доктор сказала, что теперь я могу отправляться домой, когда захочу.

— Так что в десять часов на следующее утро Тони приехал за мной на машине. Сестра Паттерсон в этот день не дежурила, но я поблагодарила ее за все накануне. Я поблагодарила Эллен и доктора Родейл, договорилась, что появлюсь у Родейл через две недели, чтобы решить, по какой схеме мне дальше принимать антидепрессанты. Эллен предложила продолжать наши беседы. Я записала номер ее телефона и обещала обдумать это предложение. Когда я упомянула об этом Тони, он ответил: «Что ж, если ты чувствуешь потребность платить кому-то, чтобы жаловаться, какой я скверный муж, не возражаю».