Светлана Нилова - Безмятежность

- Иди сюда! – позвала я Сэма.- Картинки будешь смотреть?

- И что за картинки? – уныло подвалил Сэм.

- Это изобретения Леонардо. Помнишь, я тебе рассказывала?

- Это тот, что жил ещё до Америки? Помню. Ну, и что он изобрел?

Я кликнула по нескольким, знакомым мне картинкам и предложила Сэму разобраться самому

- Заодно и к докладу о знаменитостях подготовишься, - подбодрила я его.

Я радовалась, что на время освободилась от Сэма. Не люблю рисовать, когда смотрят. А ещё и расспрашивать начинают:

- Что это за линия? А почему здесь такой цвет? А что это будет?

Терпеть этого не могу. Сэм хоть и не задавал дурацких вопросов, но его «Класс!» и «Вау!» - тоже отвлекали. А уж если я вдруг слышала «Упс...» - это означало, что он случайно опрокинул баночку с водой или уронил краски.

А в этот раз меня ждал настоящий шедевр! Я прямо чувствовала, что это будет изумительная картина и всё внутри меня трепетало. Тем более, что я рисовала её для Сэма.

Сэм как-то сказал, что никогда не видел айсбергов. Я удивилась: жить в таких высоких широтах и не встречаться с ними? Неужели в Беринговом море они не водятся? Ответ нам дал учитель старших классов. Оказалось всё дело в узком проливе. Через него льды не могут пройти из Северного Ледовитого океана в Берингово море. Ну, и ладно. Морякам без айсбергов спокойнее. Жалко только, что Сэм их никогда не видел. И чтобы исправить эту ситуацию, я решила нарисовать Сэму айсберг. Но не простой, а таинственный. Картина так и называлась: «Таинственный айсберг». Он был освещен нежно розовыми лучами восходящего солнца и отражался в гладкой поверхности океана. Но отражался он не огромной безликой глыбой льда, а белоснежным рыцарским замком с развевающимися стягами.

Когда я закончила рисовать и убрала за собой, библиотекарь уже задвигал стулья и выключал свет. Я вдруг вспомнила про Сэма. Он сидел за компьютером и я впервые видела его таким сосредоточенным. Он распечатал уже ворох разных картинок и теперь что-то судорожно перерисовывал с экрана на листы.

- Сэм, - окликнула я его, - пора домой. Библиотека закрывается!

- Погоди! Ещё немного осталось. В принтере бумага закончилась, а здесь такое хитрое соединение…

- Сэм, завтра дорисуешь!

- Не, завтра я хочу уже опробовать…

Спорить с ним было бесполезно и библиотекарь дал нам ещё несколько минут.

Всю дорогу до дома Сэм повторял:

- Представляешь, на винтах! Я никогда бы не додумался. А рычаг!? Я и не знал, что можно всё рассчитать!

Он ещё что-то бормотал, потом спросил.

- А Флоренция это где?

- В Италии.

- Ты была там?

- Конечно! Я тебе столько об этом толковала!

Сэм вздохнул:

- А я думал, что это всё сказки...

Я даже остановилась:

- Ты считал, что я всё выдумала?!

- Не сердись, Софи. Просто я думал, что такого на самом деле не бывает. Когда океан светится. И летучих рыб. И говорящих дельфинов. То есть может оно всё, конечно, и есть, но это происходит с другими, а со мной уж точно никогда такого не будет.

- А ты хочешь?

Сэм взглянул на меня, и я изумилась серьёзности его глаз.

- Теперь хочу. Я теперь всё хочу.

Постепенно Сэм стал учиться лучше. Всё началось с его доклада о знаменитостях. Оказалось, что доклад нужно было подготовить о знаменитостях Америки, но Сэм с таким жаром стал доказывать, что Леонардо да Винчи родился слишком рано и ему просто не повезло родиться не в Штатах, а во Флоренции, что учительница умилилась и поставила ему А+.

А ещё через неделю он уже с пылом рассказывал мне:

- А ты знаешь, кто такой Сикорский?

- Это какой-то русский? Родственник ваш?

Сэм фыркнул.

- Родственник… Да это талантливый изобретатель вертолетов! Он узнал о Леонардо ещё в детстве, как я, и с тех пор загорелся идеей покорить небо.

- Ты тоже.

- Чего тоже? - не понял Сэм.

- Ты тоже талантливый. И ты - русский.

Сэм вздохнул.

- Да какой же я русский? Я даже языка не знаю.

Видимо, мои слова о том, что он талантливый, Сэм воспринял, как должное.

- У нас никто не знает, только отец. Да и он всего-навсего молиться, ругаться, да песни петь умеет, - продолжал Сэм.

Мы помолчали. Тишину нарушил снова Сэм.

- А я и, правда, хочу в небо. Очень хочу. У меня теперь есть мечта.

С этого дня и началось. Сэм постоянно что-то пилил, вырезал и соединял детали кусками добытой в Датч-Харборе проволоки. И ещё он постоянно что-то записывал на свои листочки. В конце концов я купила и подарила ему темно-синий блокнот. Он берег его и записывал туда только самое важное, продолжая всё записывать на листочки, скрепляя их всё той же проволокой. Какие то из листков он вырывал и нещадно выкидывал, на его место приходили новые и пачка с его записями пухла.

Вся эта возня с палками и проволокой могла отдалить нас с Сэмом, но в конце концов мы договорились, что я буду помогать ему в его безумствах. Поначалу Сэм очень ревностно относился к моей помощи. Ему казалось, что я буду над ним смеяться, называть дурачком или, что, по мнению Сэма, было ещё хуже, относиться скептически. Но мир техники мне был не знаком совершенно, поэтому в наших занятиях главенствовал Сэм. Поняв, что я не буду его критиковать, Сэм успокоился и даже начал командовать.

- Выше поднимай эту лопасть. Угол должен быть 45 градусов. Выше я сказал.

Если я роняла инструменты, то неизменно слышала:

- Вот безрукая!

Все конструкции Сэма мы собирали в том же ангаре, где стояла «Ника». Хотя мама с папой всё отмыли, там ещё очень пахло соляркой. Но, может быть, мне это только казалось. Папа и мама ремонтировали «Нику» каждый день. Мы с Сэмом торчали в ангаре, только если была плохая погода.

Папе явно нравились наши занятия, может быть потому, что я находилась рядом. Он помогал Сэму советами и даже отдал ему старый парус.

На день святого Валентина у меня случилось личное чудо: изогнутая сосна возле нашего дома вдруг в одну ночь расцвела розовыми сердцами. Всю ночь шел мокрый снег, ветер нещадно рвал их, но они стойко держались и радовали глаз. Что-то в этих сердечках показалось мне смутно знакомым, но утром было некогда об этом думать, я боялась опоздать в школу.

Весь день я парила, словно на крыльях, но никому не рассказывала о таком чуде. А потом случилось ещё одно. После уроков ко мне подошел Сэм и с видом шпиона сунул мне в руку свернутую трубочкой бумажку. Я поняла, что это что-то тайное, и только когда осталась одна, развернула её.

«София!

Может встретимся?

Буду ждать тебя на берегу за библиотекой.»

А внизу стояла подпись:

«Джей - Эйч»

А в самом конце было дописано торопливо и другими чернилами:

«16-00»

У меня подкосились ноги. Сколько же сейчас времени? До дома было далеко, и я боялась не успеть. Но раньше времени приходить на свидание тоже было не здорово. Или так можно? Я ничего не знала о свиданиях и о том, как там положено себя вести.