Дуглас Кеннеди - Искушение Дэвида Армитажа

— Поверить не могу…

— Эй, не принимай близко к сердцу, это не конец света. Через девять месяцев стоимость акций вырастет в четыре раза, а это означает, что ты не только вернешь потерянные пятьдесят процентов…

— Что, мать твою, ты только что сказал? — подскочил я. Звон в ушах сменился набатом.

— Я сказал: если учесть нынешнее падение стоимости ценных бумаг, то акции пошли не так хорошо, как ожидалось… Так что примерно половина из них обесценилась, и твоих в том числе, — спокойно ответил Бобби.

— Не может быть…

— Ну, что я могу сказать… Только одно: случается. Ведь так или иначе, все это рулетка, верно? Я всегда пытаюсь уменьшить риски… но иногда рынок выкидывает фортели. Главное в том, что это вовсе не катастрофа. Ничего подобного. Потому что в будущем году ты получишь…

— Бобби, в будущем году я окажусь в долговой тюрьме. Я должен налоговой службе четверть миллиона, меня трясут студии… Ты хоть понимаешь, что со мной произошло? Все контракты прерваны. В Голливуде я из касты неприкасаемых. Единственные деньги, которые у меня были, я вложил в твою компанию. И теперь ты мне говоришь…

— Я тебе говорю, чтобы ты не нервничал…

— А я тебе говорю, что у меня всего семнадцать дней, чтобы заплатить налоги. Ты и сам знаешь, налоговая служба не относится по-отечески к тем, кто вовремя не платит по счетам. Они ведь самые большие мерзавцы на планете.

— И что ты от меня хочешь?

— Верни мне мои деньги.

— Тебе придется потерпеть.

— Я не могу терпеть, мать твою!

— Дэвид, я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Во всяком случае, немедленно.

— А что ты можешь дать мне немедленно?

— Только текущую стоимость твоего портфеля, то есть примерно четверть миллиона баксов.

— Ты меня разоряешь…

— Полагаю, ты сам себя разоряешь. Я ведь пытаюсь тебе внушить, если ты оставишь деньги там, где они есть, через девять месяцев…

— У меня нет девяти месяцев! У меня всего семнадцать дней. И когда я заплачу налоги, у меня не останется ничего. Ты понял? Меньше нуля…

— Что я могу сказать? Игра есть игра.

— Если бы ты был со мной честен…

— Я и был с тобой честен, придурок, — сказал он, внезапно разозлившись. — Давай смотреть фактам в глаза. Если бы тебя не выкинули пинками из твоего шоу за то, что ты крал чужие строчки…

— Мать твою, мать твою, мать твою…

— Вот-вот. С тобой здесь все кончено. Буквально и фигурально. И я не хочу иметь с тобой никаких дел.

— Ну еще бы, после того как ты меня подставил!

— Я не собираюсь продолжать этот диалог. У меня к тебе последний вопрос: хочешь, чтобы я ликвидировал все твои ценные бумаги?

— У меня нет выбора.

— Это утвердительный ответ?

— Да, продавай все.

— Прекрасно, будет сделано. Деньги придут на твоей счет завтра. Конец истории.

— Никогда мне больше не звони, — сказал я.

— Зачем я буду тебе звонить? — удивился Бобби. — Я не имею дел с лузерами.

На следующее утро весь разговор с Симзом крутился вокруг этой последней фразы Бобби.

— Так вы считаете себя лузером? — спросил он меня.

— А вы как думаете?

— Вы мне сами скажите, Дэвид.

— Я не просто лузер. Я — зона повышенной опасности. У меня отобрали все, абсолютно все. И все благодаря моей собственной глупости, моей самоуверенности.

— Ну вот, вы снова скатываетесь к ненависти к самому себе.

— А чего вы ждали? Теперь я еще на пути к финансовой катастрофе.

— И вы полагаете, что у вас не хватит ума из этого выбраться?

— Каким образом? Повеситься?

— Лучше так не шутить со своим психотерапевтом.

Моего менеджера, которому я рассказал про штучки Бобби Барра, это тоже не повеселило.

— Не хочу напоминать, — сказал Сэнди Мейер, — но я предупреждал вас об опасности сосредоточения всего портфеля в руках одного брокера.

— Да, но до сегодняшнего дня этот парень делал мне неплохие деньги. И я рассчитывал в этом году хорошо заработать…

— Я знаю, Дэвид. Ситуация сложная. И я предлагаю поступить следующим образом. Двести пятьдесят тысяч за проданные ценные бумаги уйдут в налоговую. Ваши долги по кредитным картам сейчас составляют двадцать восемь тысяч, так что их придется выплатить из тех тридцати тысяч, которые сейчас у вас на счету. Итого остается две тысячи наличными… Но Элисон сказала, что сейчас вы не платите за жилье.

— Не плачу и мало трачу. Если я трачу двести долларов в неделю, это уже целое событие.

— Значит, на две тысячи вы сможете прожить десять недель. Но остается проблема с алиментами. Я говорил об этом с Элисон. Она сказала, что сейчас на вас работает крутой адвокат. Уверен, в связи с вашими тяжелыми обстоятельствами суд согласится уменьшить ежемесячные выплаты…

— Я не хочу этого делать. Это несправедливо…

— Но, Дэвид, Люси сейчас хорошо зарабатывает… И с моей точки зрения, алименты вам присудили непомерно большие. Я знаю, вы зарабатывали примерно миллион в год. Но даже учитывая это, размер алиментов показался мне чрезмерным. Это, простите, скорее плата за вину…

— Это и была плата за вину.

— Ну, теперь вы не можете себе позволить чувствовать себя виноватым. Одиннадцать тысяч в месяц вам не по карману.

— Я продам машину, как вы предлагали. Получу за нее сорок тысяч.

— А на чем вы будете ездить?

— На чем-нибудь подешевле, что стоит менее семи тысяч. Оставшихся тридцати трех мне хватит на выплаты в течение трех месяцев.

— А потом?

— Понятия не имею.

— Вам лучше поговорить с Элисон, пусть найдет вам работу.

— Элисон — самый лучший агент в городе… но даже она не сможет мне ничего найти.

— Если позволите, я все же ей позвоню, — сказал Сэнди.

— Пустое занятие. Я пропащий человек…

На следующий день позвонила сама Элисон:

— Привет, пропащий человек!

— Чувствую, ты уже пообщалась с моим уважаемым менеджером…

— О, я пообщалась с кучей народа, — сказала она. — Включая твои студии.

— И что?

— Что? Снова комбинация плохих — хороших новостей. Сначала плохие: обе студии собираются заставить тебя вернуть гонорары.

— Тогда со мной покончено.

— Не спеши. Хорошие новости заключаются в том, что они согласились вдвое сократить свои требования. Так тебе придется выплатить сто двадцать пять тысяч.

— Все равно я разорен.

— Да, Сэнди мне все объяснил. Но на этом хорошие новости не закончились. Я уговорила их разрешить тебе выплачивать долг отдельными взносами, причем первый взнос можно сделать только через полгода.

— Большое дело. Беда в том, Элисон, что у меня не только нет денег, чтобы делать эти выплаты. У меня нет работы.

— Ничего подобного!

— О чем ты говоришь?

— Я нашла для тебя кое-какую работу.

— Писательскую?

— Точно. Ничего особо гламурного, но это работа. И если учесть время, которое она займет у тебя, она неплохо оплачивается.