Дэнни Шейнман - Квантовая теория любви

[31] Запись 91 Орланы-крикуны вместе парят в воздухе, забираясь иногда чрезвычайно высоко. Бывает, что самец летит выше самки и ка бы любуется ее красотой, потом внезапно пикирует на нее на огромной скорости, причем самка в нужную секунду переворачивается на спину и самец входит в нее. Сцепившись когтями, описывая в воздухе спирали, они стремительно снижаются, почти падают, и только когда, как кажется, удара о землю уже не избежать, расправляют крылья и опять взмывают в небо.

Последние дни выдались жаркими. Лео помогал Ханне и ее младшему брату Эду разобраться с ворохом бумаг, неизбежно сопровождающих смерть человека, — документы о смерти, страховка, банковские выписки. Затем настал черед похорон. Ханну навестил приходский священник из Сюррея, где была похоронена ее мать. С Аланом — отцом Ханны — святой отец виделся раз в жизни, на тех самых похоронах. В отличие от жены Алан заглядывал в церковь только на траурные церемонии и свадьбы, да еще если какая-нибудь церковь считалась памятником истории и архитектуры, а у него как раз выдался свободный денек. Священник хотел разузнать об Алане побольше, чтобы было что сказать в своем надгробном слове, — без этой речи, увы, не обойтись, поскольку покойный хотел, чтобы его похоронили рядом с женой. Священник расспрашивал о родственниках, увлечениях, успехах покойного. Внезапно Ханна прижала руку к губам и виновато опустила глаза: ее разбирал смех. Викарий невозмутимо продолжал говорить — у Ханны вырвался смешок. Наконец священник неторопливо, с достоинством откланялся.

— Что это с тобой? — недоуменно спросил Лео.

— Понимаешь, я представила себе, как папа с небес созерцает наше чаепитие со служителем культа и покатывается со смеху. И так мне стало смешно самой — ну ничего не могу с собой поделать. И кстати, если бы я не смеялась, то плакала.

Чтобы речь священника не показалась собравшимся, знавшим о непростых отношениях между Аланом и Богом, слишком уж банальной и неподходящей к случаю, Ханна решила прочесть любимые папины стихи Теда Хьюза, [32] Тед Хьюз (Эдвард Джеймс Хьюз) (1930–1998) — известный английский поэт. а органиста попросила сыграть старинный реквием Елизаветинской эпохи.

Лео сидел в задних рядах. По церковной крыше барабанил дождь.

Интересно, в дни похорон всегда такая минорная погода?

Скрипнула дверь, потянуло холодом.

В церковь вошел мокрый Роберто.

— Привет, Лео, — шепнул он. — Я так и думал, что ты здесь. Как дела?

— Спасибо, все хорошо. А ты как?

— Ненавижу похороны. Нам надо поговорить. Мне кажется, я нашел то, что ты искал. — Роберто улыбнулся и встряхнул мокрыми волосами.

— Я уже ничего не ищу.

— Ты просто перерыв устроил. Люди вроде тебя всегда в поисках ответов.

— Возможно.

— Ты все еще злишься на меня?

— Да в общем-то, нет. Просто мы с тобой очень разные.

— Или одинаковые, только идем по разным дорогам. Сходимся, расходимся, но встречаемся, только когда наши пути пересекаются. Таков наш удел.

Лео успел стосковаться по разговорам с Роберто. Собеседник он необычайно интересный, пусть не чужд некоторых слабостей.

Служба завершилась, и все вздохнули с облегчением. В том числе, наверное, и покойный. Но когда гроб опускали в землю рядом с матерью Ханны, во влажном воздухе разлилось ощущение непоправимости. Стоя под зонтами, все вспоминали, как почти десять лет назад они уже стояли здесь. И взгляды обратились к соседнему надгробию. «Софи Джонсон, урожденная Лукас, 1943–1978. Любимой матери и жене. Ты вечно будешь жить в памяти всех, знавших тебя».

Ханна и Эд стояли у могилы, взявшись за руки, словно потерявшиеся дети, и не пытались сдержать слез.

Гроб опустили в яму, веревки из-под него выдернули, прозвучали последние слова молитвы, на крышку гроба упали цветы, посыпались первые комья земли.

Мать и отец, муж и жена снова вместе.

После похорон Лео отвел Роберто в сторону:

— Давай выпьем кофе.

Неподалеку обнаружилось уютное тихое кафе, где было можно обсохнуть и поговорить.

— Что ты мне хотел сказать? — спросил Лео.

Хохотнув, Роберто слизнул с кофе шапку сливок.

— Один француз по имени Ален Аспек поставил замечательный эксперимент.

Роберто взял в одну руку солонку, в другую — перечницу и с многозначительным видом несколько раз стукнул фаянсовые посудины друг о друга.

— Когда две частицы сталкиваются, ну или целуются, а затем разлетаются в разные стороны, происходит очень странная штука. Логично было бы предположить, что после удара каждая будет жить своей собственной жизнью. — Роберто поставил солонку и перечницу на противоположные углы стола. — Но, как оказалось, ничего подобного. Аспек доказал, что даже после того, как частицы оказываются разнесены в пространстве, они продолжают вести себя так, будто между ними существует некая волшебная связь. [33] Автор излагает известный квантовый эксперимент, в котором анализировалась поляризация фотонов, испущенных одним атомом. В эксперименте поведение фотонов случайно, но вовсе не зависимо, поскольку источник один, а потому наделавший много шума эксперимент стал еще одним подтверждением принципа неопределенности. Стоило ему начать «раскручивать» одну частицу, как другая моментально (то есть не задерживаясь даже на миллионную долю секунды) начинала вертеться в противоположном направлении. Иными словами, в поведении частиц наблюдалась полная гармония.

— А если бы эти частицы не поцеловались, что тогда? — спросил Лео.

— В этом случае их поведение совершенно не зависит друг от друга. Все в этом эксперименте построено именно на поцелуе. Предположим, что этот стол — Вселенная, на одном ее конце — перец, на другом — соль. Так вот, даже на таком колоссальном расстоянии правило будет действовать. Крутани солонку — и перечнице ничего не останется делать, кроме как тоже начать вертеться.

— И что это значит?

— После столкновения в момент Большого взрыва между частицами образовалась тайная связь. У частиц, из которых состою я, есть товарки на Солнце. Частицы, формирующие тебя, танцевали с частицами, из которых состоит Элени. Аспек доказал, что даже если эти частицы разделяют миллионы световых лет, они продолжают вертеться в танце. Они словно любовники, совсем как ты и Элени. Вас разлучила смерть, но невидимая связь между вами осталась.

— А как этот эксперимент назвали?

— Страсть на расстоянии. Это лучшее объяснение любви, которое пока может предложить физика.

Лео еще несколько дней жил в Ричмонде у Ханны и Эда, разбирал с ними родительские вещи, раскладывал по коробкам. Брат и сестра решили продать отцовский дом и поделить пополам вырученную сумму. Все равно никто из них не собирался здесь жить. Вечера проходили в разговорах о смысле жизни и смерти, они обсуждали религию, мифологию, поэзию — словом, все, что могло пролить свет на вопрос, что есть судьба, перевоплощение, рай и ад. Даже квантовая физика, к которой Ханна прежде не выказывала ни малейшего интереса, не осталась без внимания.