Эльмира Нетесова - Последний шанс

Он представлял, как удивится женщина, получив его. Долго будет думать и обсуждать с Эльзой, как поступить. Та будет отговаривать, разубеждать. Скажет, что Николай не пара Линде, ее не поймет окружение. Да и как она представит Кольку своему обществу?

— А я туда и не поеду! Чего я у них не видел? Не приедет, горевать не буду У нас в городе и без нее бабья полно. Не дефицит! А и я не из последних! — улыбнулся, глянув на свое отражение в зеркале.

Ведь недаром все бабы цеха теперь вьются вокруг него ласточками, строят глазки, а все потому, что Колька отказался от Маринки, даже ею пренебрег, не воспользовался случаем и прогнал из машины. В том сама раскололась, и бабы зауважали Николая…

Тот долго не понимал в чем дело? А когда услышал, удивился:

— Чудные! За любовь всего забрызгали, с головы до ног грязью отделали. Стоило мне дать ей отбой, каждая вылизать готова! Почему так?

— Да просто у него есть другая! Круче Маринки и любой из нас! Неспроста же он на работу приезжает так, словно из кабака вышел. И сматывается при полном параде. Выскочит из спецухи, а куда едет, одному ему ведомо. Уж конечно, не к таким как мы, — говорила шлифовальщица.

— К нам и в рабочем комбинезоне подвалил бы, рады были б! — согласилась штамповщица.

— Не подвалит! Гоноровый стал. Он на своих больше не зависнет, — говорили бабы цеха.

— Единственный холостяк, и никто не может зацепить его на крючок! А ведь у нас больше десятка одиночек!

— Бабы! Не отдадим Кольку чужой стерве! Своих полный подол! Охмурить его немедля! — завопила строгальщица.

— Не вопите, дуры! Лучше давай его охмурим скопом. На какой-то застрянет. Ведь живой мужик, натуральный! Маринка говорила, что он ей в ту ночь до утра не дал уснуть ни на минуту. Что ж мы, хуже ее?

Но как ни старались, ни на одну не обратил внимания Николай. Он шутил со всеми, а чуть кончалась смена, уезжал с завода, не прихватив ни одну в попутчицы. Когда бабы просили подвезти какую-нибудь домой, отвечал, что ему не по пути и он поедет в другую сторону.

Никто не предполагал, что мужик ждет ответ на свое письмо издалека и не знает, получит ли его, и каким он будет.

Прошли уже три недели. От Линды ни слова.

— Есть такие бабы, какие по телефону и в письме целый короб наобещают, а при встрече совсем другие, слова клещами не вытащишь. Вот и пойми их! Сам начнешь звереть, потеряв терпение, писку, визгу, не оберешься. Оказывается, она не то в виду имела. Да ну их ко всем чертям. Не уламывай, пусть себе цену не набивают, — злился Степка, узнав от Кольки, чего он переживает.

— Зачем тебе лягушка с чужого болота? Хочешь, я сейчас десяток макак приволоку. Все свои, доморощенные. Ничем не хуже той…

— Степан! Ты не врубился. Я не бабу ищу. С тем без проблем. На любом углу стоят стайками. Но мне для жизни, в семью нужна женщина. Это совсем другое!

— Ты ж ее не знаешь!

— Почти два месяца общались, когда по выходным на дачу приезжал.

— Колька, ты отморозок! Сделал предложенье бабе, какую почти не знаешь.

— Я с Валькой сколько встречался, и прожил годы, а что толку? Выброшенное время! Мне кажется, если с Линдой получится, то это навсегда.

— А коли сорвется? — спросил Иван прищурясь.

— Я ничего не потерял, — вздохнул Николай.

— Ты представляешь, что за жизнь будет? Она в экспедиции, ты на заводе. Видеться придется раз в году на даче не дольше месяца. Как раз на время отпуска. А потом снова расскочитесь в разные стороны. Не успев насмотреться друг на друга и запомнить в лицо. Нужна тебе такая жизнь?

— Она еще согласья не дала. Может, откажется от меня. Не черкнет ни строки, порвет письмо, назвав козлом и придурком. А вы пугаете будущим. Да лучше вместе прожить месяц в году, но так чтоб каждая минута помнилась, чем мучиться годы и проклинать судьбу, связавшую петлей обоих! — вспылил Николай.

— Пап! Тебе телеграмма! Почта доставила! — вскочила в зал Анжелка, подала отцу телеграмму и что-то шепнула Сашке, увела в свою комнату, загадочно улыбаясь отцу. Она уже знала от кого и о чем телеграмма:

— Встречай! Прилетаю! — сообщила Линда номер рейса и время вылета.

— Крутая баба! — удивился Иван.

— Умница моя! — обалдело улыбался Николай.

— Это же как теперь будем? Баба тебя надолго отнимет. Она не нашенская. Не поймет, почему мужики сами на рыбалку и охоту без баб ездят. Они везде вместе с мужиками мотаются. И даже детей с собой берут. Я это по телику видел. Их жены своих мужиков за поводок к себе пристегивают и ни на шаг не отпускают, даже по малой нужде! Бедный Колька! — жалел Степан.

— Чего завелся? Ошейник и намордник тоже можно сорвать при желании, а уж поводок и подавно. Вон я себе пса нашел: боксера! Ему всего полгода, а он сам двери в квартире открывает, притом что ручки на дверях ригельные. Не всяк человек допрет, как открыть. А мой барбос запросто! Я к нему поводок нацепил. Он повернулся, я глазом не успел моргнуть, нет поводка. И ошейника тоже. Все снял с себя. Идет рядом со мной без ничего. Как мужик, только на баб поглядывает.

— Ты или он? — уточнил Степа.

— Конечно, он! Мне неловко стало. А этот бесхвостый прохвост нагнал бабу, взял у нее сумку и попер рядом с ней, нога в ногу. Та его погладила, а мой ей руку лизнул. Вот так и знакомит с бабьем, шельмец. Сам стоит рядом, поверите, улыбается, доволен! Заигрывает с бабами. Одна включила музыку, так мой подскочил к ней и подвывает. Свои були в бублик сложил и будто пел в такт мелодии. Прохожие со смеху уссывались, устроил представление «на бис». Я его оттаскиваю, а он ни в какую. Вцепился бабе в подол и тоже домой волокет за собою. Вот так пришлось познакомиться.

— Ты хоть в гости ее пригласил? — полюбопытствовал Коля.

— Еще сказать какого цвета у нее плавки? — нахмурился Иван.

— Меня это не интересует. Обидно за твоего пса, если он зря старался, — буркнул Коля.

— Этот отморозок ничего не делает на халяву. За все и с каждого свой навар снимает. Я иногда сам путаю, кто у нас хозяин?

— Круто! — изумился Степан.

— Приходим с ним с прогулки, мой Викинг открывает холодильник и показывает носом, что бы он хотел сожрать. Я ему купил как-то ливерной колбасы, так он, придурок, положил ее в мою тарелку, а себе ветчину достал. Пока я развернул ливерку и понял подмену, Викинг уже проглотил ветчину. По-моему ему маловато показалось. Он снова в холодильник влез. Я его ругаю, а пес отбрехивается, хорошо, что по-человечьи материться не умеет. Говорят, будто боксеры и на это способны. Вот будет класс, когда барбос меня материть начнет. И так уже позорит, гад! — жаловался Иван друзьям.

Конечно, человек лукавил. Он не сказал, как в один из трудных дней затосковал по Варе. Да так тошно стало, что хоть в петлю лезь. Никто и ничто не мило. Хотел выпить до глюков, вернувшись домой. И только сообразил закуску, как у двери что-то запищало, заскулило. Иван открыл и увидел маленького щенка боксера. Он продрог и хотел есть.