Андрей Шляхов - Клиника С.....

— Пока нет, — вежливо улыбнулся Моршанцев. — Но в отдаленной перспективе есть такая мысль.

— В отдаленной надо докторскую иметь, а кандидатскую в ближайшей, — ласково попенял профессор. — Время бежит, текучка заедает, не успеете оглянуться, а вам уже пятьдесят и вами командует какой-нибудь самодовольный юнец. Почему? Да потому что вы так и не удосужились обзавестись ученой степенью, а он вот обзавелся…

— Ну, до пятидесяти лет я тянуть не стану, — пообещал Моршанцев.

— Ну-ну, — то ли подбодрил, то ли одобрил профессор. — А вам, коллега, раньше доводилось подбирать пациентов для клинических исследований?

В устах профессора «коллега» звучало демократично и комплиментарно.

Моршанцев ответил, что нет, не доводилось. Профессор понимающе покивал, какие, мол, ваши годы, еще успеете, уточнил, есть ли у коллеги «еще совсем немножечко свободного времени», и стал делиться сокровенным знанием:

— Главное — это чтобы пациент не просто хотел, а прямо-таки горел желанием участвовать в исследовании. Тогда он будет с нами до конца, в хорошем смысле этого слова, не бросит прием препарата на полпути, будет аккуратен и добросовестен. Пациент должен понимать, что ему, не побоюсь этих выспренних слов, коллега, оказана великая честь, улыбнулась удача. Другим не предложили, а ему предложили. Избранность стимулирует, повышает самооценку, располагает к сотрудничеству. Поэтому не начинайте со слов: «Вы нам подходите», а говорите: «Я хочу вам предложить. Именно вам…» Подавайте это как выигрыш в лотерею, возможность бесплатно пролечиться суперсовременным, уникальным, не имеющим аналогов (даже если аналоги и есть, то незачем сообщать об этом) препаратом.

Лицо профессора на недолгое время стало строгим.

— Никогда не упоминайте про плацебо, [32] Плацебо — фармакологически индифферентное вещество в виде лекарственной формы, по всем свойствам имитирующей какое-то лекарственное средство. При клинических испытаниях плацебо используют для исключения неспецифического психотерапевтического воздействия проходящих испытание препаратов. а если пациент спросит, народ ведь нынче грамотный, нахватавшийся всяких сведений, говорите, что в этом исследовании «пустышки» не участвуют. Мы всем всегда так говорим, иначе просто невозможно будет работать. Все люди мнительны, а больные — так в особенности.

— А разве пациенты не подписывают информированное согласие? — удивился Моршанцев, знавший, что перед участием в любом клиническом исследовании кандидатам должна даваться полная информация о нем.

— Подписывают, как не подписать! Как можно включать кого-то в исследование без информированного согласия? Да нас убьют за это, и убьют справедливо! Только вот, — губы профессора снова растянулись в улыбке, — кто читает эти несколько листов, написанных мелким шрифтом, да вдобавок написанных так заумно, что не сразу и ухватишь смысл. А экземпляр всего один, и остается он у нас. Очень важно уметь и невинность соблюсти, и капитал приобрести. Кстати — о капиталах. За такую услугу, как включение в исследование, вы вправе ожидать от пациента какого-то вознаграждения. Непонятливым можно и намекнуть, так что выгода от сотрудничества получается двойной — научные статьи плюс вознаграждение. Разве плохо?

Уловив замешательство, мелькнувшее на лице Моршанцева, профессор сменил тон с бодро-делового на отечески-проникновенный и продолжил:

— Если больной поблагодарит вас за включение в исследование, так это только к лучшему. Значит, будет относиться к своему участию ответственно. Людям свойственно ценить то, за что они заплатили. Вы не представляете, как бывает обидно, когда пациент самовольно выходит из исследования. Особенно когда группа мала и каждый человек буквально на вес золота… Главным образом поэтому мы ориентируемся на москвичей, для которых не составляет труда приезжать к нам в институт. Метро, автобус — и на месте, а можно и такси взять. Не сравнить с приездом из Екатеринбурга или хотя бы той же Твери. Правда, и в иногородних участниках есть своя прелесть, но об этом я распространяться не стану, и так отнял у вас много времени. Как говорили в старину: «Засим откланяюсь». Понедельник — день тяжелый, у всех дел хватает…

Профессор встал, встал и Моршанцев. Крепко пожав Моршанцеву руку да еще и энергично встряхнув ее («Сколько пороху в его пороховницах!» — уважительно подумал Моршанцев), профессор Варакучин ушел, столкнувшись в дверях с Капанадзе.

— Агитировал? — поинтересовался Отари Автандилович, кивая на только что закрывшуюся дверь.

— Агитировал, — подтвердил Моршанцев.

— Нормальный мужик Альберт Иванович, с ним надо дружить. Если какой-нибудь скользкий случай надо проконсультировать — никогда не откажет, может даже задним числом в историю консультацию вписать, если хорошо попросишь. А если диссер писать — то лучшего научного руководителя и не найти. Пахать заставит, но и со своей стороны обеспечит, чтобы все прошло в срок и без срыва. В общем, он у нас вроде крестного отца в научной сфере. Все может, всех знает, хорошим людям помогает, плохим, соответственно, не помогает.

— Как все сурово… — протянул Моршанцев.

— Иногда — очень, — подтвердил Капанадзе. — Работал у нас доцент Терехов, тупой как пробка и простой как три копейки. Настолько тупой и простой был, что начал под Альберта Ивановича подкапываться. Других настраивал против, кляузы в министерство писал… Только недолго писал, потому что поймал его ОБЭП на левой консультации ценой в тысячу рублей. Увольнение, два года условно, как полагается, говорят, что он в институте питания теперь работает, только что там делать кардиологу, я не понимаю. Такие дела.

— Мафия.

— Мафия, — согласился Капанадзе. — Разве для кого-то это новость? Наша медицинская мафия круче всех других мафий! Такой круговой поруки больше нигде не найти! А насчет Альберта Ивановича помни. С учетом специфики нашего отделения, авторитетные консультации нужны часто.

— Какой именно специфики? — не понял Моршанцев.

— Той самой, — Капанадзе заговорщицки подмигнул. — Предположим, мы видим, что стимулятор устанавливать не надо, а больной свирепствует и грозит жалобами в министерство. В таком случае авторитетная профессорская консультация очень пригодится. Как говорили у нас в институте — «Tres faciunt collegium»…

— Трое составляют коллегию, — машинально перевел Моршанцев.

— Очень верно сказано! — Капанадзе многозначительно поднял вверх указательный палец. — Коллегия из лечащего врача, заведующего отделением и профессора или доцента — это гарантия нашего спокойного сна. Будь моя воля — я бы профессорские обходы два раза в неделю проводил.