Татьяна Устинова - Кредит доверчивости

— Гражданка Саранкина, объясните мне, каким образом Игнатова залила вашу квартиру водой, как вы утверждаете. Ведь вы живете на одном этаже. В одной, так сказать, плоскости…

— Ну уж и в одной! — взвизгнула молчавшая до сих пор истица. — Я, можно сказать, любила ее по-своему… А она неблагодарная тва… То, что живем мы в одной квартире, еще не дает ей права мне имущество портить!

— Ой, мамочки родные! Портить! Какое имущество? — Бабка замахала руками. — У ней все имущество-то рухлядь, от внука моего ей перешедшая! Не слушайте вы ее, ваша честь, врет она все! Не было там никакого потопа, и воды никакой не было! Выдумки это все ее, чтоб квартиру отобрать у падчерицы!

Лена озабоченно разбирала документы — целую кипу оценок, счетов, квитанций.

Наконец она выудила подколотые к исковому заявлению акты.

— Поясните, истец, кто составил этот и еще два акта о заливе вашей квартиры. — Лена пыталась разобрать фамилию и подписи.

Только сейчас она обратила внимание, что акты, составленные с разницей в несколько недель, написаны как под копирку, да еще и одним почерком.

— Представители жилконторы. То есть дирекции единого заказчика нашего муниципалитета, — проскрипела Саранкина.

— Ох, ты! — всплеснула руками старушка Игнатова. — Так ты ж и есть твоя жилконтора! Знаем мы твою дирекцию! Ваша честь, этот ее заказчик, инженер главный, Кондратьев Женька! Полюбовник ейный! Тьфу!

— Вы подтверждаете, что все три акта составил Кондратьев? — продолжила Лена атаку на истицу.

— Ну и составил! А что ж? Это его обязанность — следить за порядком на вверенной территории и помогать жильцам!

— А кто их писал? Я спрашиваю, кто? Исковое заявление распечатано на принтере, а вот это приложение с описанием стоимости имущества писали вы, истец?

Саранкина с вызовом вздернула подбородок.

— Да, писала! Потому что имущество денег стоит!

— Тогда объясните мне, почему приложение и акты написаны одним почерком. Кто писал акты? — Лена развернула бумаги лицевой стороной к Саранкиной.

Та вдруг заерзала и пошла на попятную.

— Не помню я, кто их там писал…

— Понятно. — Лена положила документы. Сомнений у нее не осталось.

Но есть правила, которые надо соблюдать, даже если ты поймал мошенника с поличным.

— Анна! Ответчик Игнатова! Вы подтверждаете слова свидетеля — вашей прабабушки? — Кузнецова подалась вперед, словно пытаясь помочь этой затравленной девушке найти нужные слова.

— Да, я все подтверждаю, — не поднимая глаз от пола, тихо сказала Анна. — Я не заливала ее. Она мне сразу сказала, как я из детдома домой вернулась… что не отстанет от меня, пока… пока… к отцу не отправит. — Она наконец вскинула свои глаза, полные слез и ненависти, на мачеху.

Стараясь быть спокойной, Лена взяла карандаш и заштриховала все квадраты на своей схеме.

— Уважаемые стороны. В связи с возникшими сомнениями суду необходимо обсудить сложившуюся ситуацию, — бесстрастно сказала она. — Суд обязан на всех стадиях процесса прилагать все усилия к мирному разрешению возникшего гражданско-правового спора. В настоящий момент, учитывая показания свидетеля и наличие между вами определенных личных отношений, возможно, и не самых лучших, а также в связи с возникшими сомнениями относительно подлинности представленных истцом доказательств и необходимости проведения не только почерковедческой, но и сантехнической экспертизы, суд еще раз предлагает сторонам рассмотреть возможность завершения дела миром. Либо… — Лена сделала эффектную паузу и постаралась вложить в свой взгляд всю пристрастность к истице, — отказаться от этого иска.

Для убедительности она хлопнула ладонью по актам.

— Отказаться от иска?! — взметнулась Саранкина. — С чего это?!

— Как хотите. Суд даст оценку всем доказательствам. Для проверки достоверности имеющихся в деле доказательств я вынуждена буду поставить на обсуждение вопрос о назначении почерковедческой и сантехнической экспертизы. — Лена первый раз улыбнулась Саранкиной. Она называла про себя эту язвительную улыбочку «оскал старухи Фемиды». — А если экспертиза докажет идентичность почерка на приложении и актах, суд имеет право передать дело в Следственный комитет. И тогда вы, гражданка Саранкина, уже не сможете отрицать факт мошенничества. Но пока решение по делу не принято, у вас есть возможность избежать уголовного преследования…

— Я отказываюсь, — промямлила Саранкина.

— Что вы сказали, истец? — Лена сделала вид, что не расслышала.

— Я забираю… ну то есть отзываю иск. Отказываюсь я! Пусть живет себе! — взвизгнула истица и уткнулась лицом в ладони, ее плечи затряслись.

Дима перестал записывать и посмотрел на Лену.

Саранкина рыдала, ответчик Аня растерянно хлопала ресницами, свидетель Любовь Матвеевна что-то отчаянно шептала правнучке. А Лена…

Лена торжествовала.

Чем-чем, а уж своей беспристрастностью федеральный судья Елена Владимировна Кузнецова похвастаться сегодня не могла.

День прошел как всегда.

Я разбирала дела, готовилась к предстоящим судебным заседаниям…

Вентилятор, который купил Дима, существенно облегчил существование, но к вечеру я все равно чувствовала себя вымотанной из-за жары и духоты. Не помог даже зеленый чай с тортом-мороженым «Волшебство», который я купила в честь приобретения вентилятора.

Не знаю, как с Димой, а со мной волшебства не произошло — мороженое казалось теплым и слишком сладким, а чай с жасмином заставил подставить лицо под прохладную струю вентилятора.

— Это опасно, Елена Владимировна, — покачал головой Дима. — Простынете.

Он с пульта убавил скорость вращения лопастей, струя стала мягкой и обволакивающей, а я вдруг подумала: неужели мой помощник всегда живет по правилам и никогда не делает глупостей? Неужели ему не хочется… допустим, нарушить правила и вжарить сто двадцать там, где стоит знак — скорость сорок? Неужели его никогда не тянет заесть сгущенку соленым огурцом, закрутить роман с поп-звездой или пройтись босиком по снегу с риском простыть?

Впрочем, мне тоже — не хочется и не тянет…

Я тоже не люблю нарушать правила и делать глупости. Наверное, наши головы примерно одинаково устроены — они просчитывают последствия поступка до того, как возникает желание пойти на поводу у сиюминутного порыва.

В отличие от Натки…

У нее сначала возникает сиюминутный порыв, и что интересно — поддавшись ему и огребая по полной программе последствия, она тут же радостно отдается следующему порыву… Иногда я даже завидую сестре. Мне кажется, что ее умение не включать голову пусть и добавляет проблем, но делает жизнь насыщенней и прекрасней. Волшебства, одним словом, в ней больше… Учитывая, конечно, что ее проблемы решаю я.