О'Санчес - Я люблю время

– А вы? Филарет Федотович?

– И я готов.

– Очхор. Очень хорошо… Начнем с яйца? Или сразу быка за рога? Света! Что будете, господа, чай, кофе?

– Чай, – откликнулся Велимир.

– Кофе, – кивнул Филарет Федотович.

– Крепкий, слабый, черный, зеленый, заварной, растворимый, с сахаром, без сахара, с молоком, со сливками, с лимоном?… Коньяк и ром могу предложить только после работы. Этого добра, кстати, у нас тоже должно бы хватать. Да, Света?

– У нас есть все, Арсений Игоревич, и хватит на всех в любое время суток.

– Обычный черный, без бергамота, с сахаром. Две ложечки, сударыня. И пусть чай будет горячим. – Велимир небрежным взмахом показал девушке, что отпускает ее выполнять заказ, но та лишь убрала улыбку, предназначенную исключительно шефу, и перевела взгляд на Филарета.

– Крепкий черный «эспрессо» без сахара. – Филарет никак не прожестикулировал свою просьбу и вообще невозможно оказалось понять, куда направлен его взгляд, голос же был абсолютно бесцветен, несмотря на силу и густоту.

– Света, сделай, пожалуйста. И мне «эспрессо», такой же маленький, но слабенький, как «американо», и одну ложечку сахару в него. И ни для кого меня нет. Даже если Владимир Владимирович из Кремля позвонит, или Джорджи Буш-юниор из не нашего Белого Дома. Ладно?

– А… Борис Сергеевич? Он ведь должен вскоре позвонить, вот-вот должен позвонить, и вы сами велели напомнить, что это сверхважно? Что ему сказать?

– Это как раз связано с нашим сегодняшним совещанием. Скажешь, что я у «губернантки» на приеме, но скоро вернусь. И вот моя трубка, кстати, подзаряди и отруби все левые входящие. На остальные реагируй по обстоятельствам, на семейные звонки – в свете вышеизложенного. На совещании – и точка! Никого не пускать, самой не заходить, пока лично не позову. Все.

– А как же кофе с чаем?

– Принесешь, Светочка, для напитков сделаешь одно-единственное исключение – принесешь, повернешься, выйдешь – и на стражу, чего непонятного? – Шефа пробило внезапное раздражение и Света поспешно выбежала из кабинета, в такие минуты она пугалась своего повелителя и из влиятельной персоны, приближенной к телу и уху, превращалась просто в старательную и верную секретаршу.

– Филарет Федотович!

– Да, Арсений Игоревич?

– Вы помните сдвоенную сделку по «Норникелю» и «РАО», мартовскую, с москвичами?

– Ну, так… Которая на сто двадцать четыре тысячи условных?

– Тише, ради бога, убавьте звук, умерьте голос. Абсолютно верно. Имен не надо называть, но здешнего их контрагента помните? Вашего коллегу?

– Да. В лицо, по фамилии, условия сделки. Недавней сделки?… Или мартовской, по РАО?

– Да. Недавней.

– Помню. Сумма комиссионных. Особые условия…

– Этого достаточно, достаточно. Велимир Леонидович, вы понимаете, о ком я говорю?

– Понимаю, я ведь с ним и согласовывал договор, плюс особые условия, тот еще вампир.

– Волчара, да. Позапозавчера он погиб при весьма странных обстоятельствах и вместе с ним пропали важнейшие документы. Вам предлагается их найти, действуя параллельно органам и на шаг впереди.

– Арсений Игоревич, вы это называете «ни малейшего криминала»?

– Именно. Сюда ставь, ставь, Света и второй рейс отложи на потом, посуда постоит, ничего ей не сделается. – Шеф указал секретарше на дверь, и все опять удивились отчетливой злобности этого жеста.

– Ни малейшего криминала, для вас, по крайней мере. Разбирайте, господа, кому чье. С некоторыми органами в милиции я договорился, это я вам повторяю, чтобы вы все время помнили, но договорился – не со всеми, чтобы вы тоже имели в виду. И это значит, что лезть на рожон не стоит, но и бояться нечего. Схему места, со всеми пояснениями, я получил неофициально у тех же органов, поэтому запоминайте, а с собой не дам. Или перерисовывайте и переписывайте своей рукой. Впрочем, нет… Запоминайте – и все, только в памяти. – Арсений Игоревич выхлебал свой кофе – как воду пил, прикончил, не замечая ни вкуса ни температуры напитка, в то время, как оба его собеседника только успели сделать по глоточку, по два… – Далее. Вот кейс, в нем наличные, восемьсот тысяч долларов. Не этот, разумеется, здесь бумаги и авторучки, но тот – точно такой же. Запомните кейс, марку, форму, размеры, в конце концов. Предназначены те наличные в уплату по сделке, которая состоялась позавчера между нами и покойником… Или не состоялась. – Приглашенные молча слушали вводную и вопросов задавать отнюдь не спешили, оба они и раньше имели примерное представление о сделке, как непосредственные исполнители некоторых ее аспектов и теперь разве что расширяли кругозор.

– Эта была очень сложная и многосторонняя сделка, но суть ее укладывается буквально в несколько слов: если на документе уже стоит его подпись – нам как бы незачем платить эти деньги и некому. Если не стоит – увы, сделка не состоялась и нам, опять же, не за что платить эти деньги.

– А если все-таки стоит?…

– А если она там есть, Велимир Леонидович, то сделка состоялась и вы тот документик нам представите, найдя его предварительно, в обоих экземплярах, разумеется, то четверть этой суммы ваша и вы вольны поделить ее на двоих, поровну, или в любой удобной вам пропорции.

– Двести штук? Налом в качестве премиальных?

– Так точно. – Шеф гордо заломил левую бровь и улыбнулся вполне по-отечески

– Без налогообложения?

– А вы что, рветесь заплатить с них налоги?

– Не то чтобы рвусь, но…

– Да, Филарет Федотович?

– Первая половина картины примерно ясна: документ, подпись, наша доля.

А если мы документ разыщем и нужной подписи на нем нет, то… как я понимаю… речь об обещанной доле от того, что в кейсе…

– …также не идет, Филарет Федотович, вы же понимаете. Но, оценив честно проделанную работу в двадцать тысяч «уе», мы, надеюсь, частично ослабим вам разочарование от несбывшегося куша, подсластим, так сказать, горечь от неполной победы. Еще вопросы?

– Все равно – как бы это сказать – необычно много, Арсений Игоревич. Не нам с Филаретом Федотовичем много, нам сколько ни дай – все мало будет, а вообще, по опыту, так сказать, работы…

– Большая ее часть платится и в случае успеха, и в случае результата – за молчание. Понятно?

– Не вполне.

– Почти понятно. Так если большая часть платы за молчание – может тогда проще выделить именно ее и заплатить безо всякой работы?

– Поясняю. Но сначала завершу вечер юмора, который тут у нас с вами экспромтом развернулся в начале рабочего дня: нет, Велимир Леонидович, без проделанной работы никак и ничего не получится и не образуется, кроме увольнения взашей. Вот так, это вам для справки и на долгую память. Понятно, да? Поясняю дальше, насчет молчания. Вы оба имеете непосредственное и весьма тесное отношение к данной сделке и уже в силу этого обладаете значительным объемом конфиденциальной информации. Зачем нам разводить – в смысле, плодить лишних участников и сви… и дольщиков, – когда уже есть двое ребят, оба молодые, толковые, образованные, квалифицированные. Вы уже себя хорошо зарекомендовали и как креативные, приносящие прибыль работники, и, вдобавок, что не менее важно, как сотрудники, всегда лояльные интересам фирмы. Надеюсь, что и впредь будет так же, в смысле лояльности и прочего.