Евгений Свинаренко - Учитель-психопат

— Какая неловкость? — удивился Отто.

— Как какая? Генетическая память о насилии над русскими людьми, о терроре, зверствах. А отголоском этого является беспричинный, казалось бы, стыд у последующих поколений.

Готов проводил Отто до гостиницы. По дороге купили еще пива. Прощаясь, в знак дружбы и солидарности двух стран, они обменялись адресами.

— Рудольф Вениаминович, — завуч остановила Готова в дверях, — завтра вы должны пройти медосмотр.

— Кому должен? — удивился Готов.

— Должны — и все!

— Почему?

— Потому. Таковы правила… перестаньте кривляться, сделайте нормальное лицо… Завтра с утра в поликлинику. В регистратуре все скажут…

— Откуда я знаю, где поликлиника, — зевнул Готов, — я не так давно в вашем городе.

Сафронова тяжело вздохнула: вот тупой, даже не знает, где поликлиника находится.

— Пройдете через центр, там свернете к 3-му магазину… от него через 5-й микрорайон выйдете к парку, пройдете еще немного… там поликлиника.

— Адрес, — надменно улыбнулся Готов. — Какой адрес?

— На Партизанской улице…

— Конкретнее, пожалуйста.

Сафронова остановила проходящую мимо географичку:

— Вероника, не знаешь, поликлиника по какому адресу? Да-да взрослая, не детская же.

— Партизанская улица, тридцать два, дробь один, кажется…

Ермакова пошла дальше, а Сафронова ядовито спросила Готова:

— Понятно теперь? Партизанская, тридцать два, дробь один.

— Теперь понятно. Найду с божьей помощью.

Следующее утро. Поликлиника. Регистратура.

— Девушка, мне медосмотр надо пройти, — просунув полтуловища в окошко регистратуры, сказал Готов.

Девушка равнодушно приняла из рук учителя полис и медицинскую книжку, выписала бланк и объяснила:

— Сначала пройдете флюорографию…

— А я проходил… — запротестовал Готов.

— Не перебивайте, мужчина. Пройдете флюорографию и дальше по врачам, номера кабинетов и время указаны на бланке. В последнюю очередь терапевт… Вот еще направление на флюорографию.

— Но я недавно проходил!

— Недавно, давно, какая разница, Вы в нашей поликлинике в первый раз, мужчина.

— Ну и что?

— А то! Проходите, не задерживайте очередь.

Готов постучался и зашел в кабинет флюорографии. Там одевались несколько женщин. Они хором завизжали, прикрывая руками грудь:

— Ой, мужчина!

— Подождать не может?!

— Надо было закрыться!

— Вот дуры, — с отвращением сказал Готов. — Ну, увидал я ваши сиськи, и что случилось? Это я, по идее, должен бежать в ужасе от одного вида свисающих до пола, морщинистых доек и жировых прослоек по бокам. Тьфу! Ухожу, не орите.

Готов отдал женщине-врачу направление.

— Раздевайтесь, — сказала врач.

— Совсем? — вкрадчиво спросил Готов.

— По пояс.

— По пояс сверху или по пояс снизу?

— Сверху. Вы что, флюорографию никогда не проходили?

— Проходил, — сказал Готов. — Но раньше мне легкие просвечивали, а сейчас сказали предстательную железу.

— Кто вам такое сказал? — удивленно спросила женщина в белом халате.

— В регистратуре…

— Вставайте вот сюда, грудью вот сюда, подбородок вот сюда.

Готов залез в кабинку флюорографического аппарата и выполнил инструкции.

— Не дышите, — врач включила аппарат и через несколько секунд сказала. — Все, можете одеваться.

Одевшись, Готов тяжело опустился на колени и знаками показал врачу, что не может дышать.

— Что случилось? — мгновенно среагировала она.

Лицо Готова покраснело, он ничком упал на пол и через силу прохрипел:

— Разрешите дышать.

Врач поняла и скомандовала:

— Дышите!

— Спасибо, — держась за стол, поднимался учитель.

Врач с опаской протянула Готову проштампованные бумаги: вдруг бросится, ненормальный.

Учитель, шатаясь и держась за горло, вышел из кабинета.

— Садитесь, — показал на стул высокого роста невропатолог.

Он обстукал Готова по всевозможным рефлекторным точкам, поводил «молоточком» и сел заполнять бланк, параллельно задавая вопросы:

— Жалобы есть?

— Есть, — ответил Готов.

— На что?

— На внешне и внутриполитическую обстановку в нашей стране.

— Этим и я недоволен, — хохотнул невропатолог, — но помочь ничем не могу.

Готов опустил глаза в пол и уныло произнес:

— Я писаюсь по ночам.

— Интересно. И давно?

— Еще с института.

— Лечились?

— Лечился, — вздохнул Готов. — В основном пивом. Я, знаете ли, писаюсь, когда пьяный, с утра голова болит… а в последнее время бывает, что и какаюсь.

— Тяжелый случай, — невропатолог нахмурил брови. — Мой вам совет: кладите под простыню клееночку.

— Помогает?

— В девяносто девяти случаях из ста.

— А если не поможет? — Готов недоверчиво прищурил глаза.

— До свидания, — отрезал невропатолог.

Готов закрыл левый глаз тетрадкой и стал читать нижнюю строчку таблицы Сивцева:

— Пэ, о, ша, ё, эл, тэ, ы, эн, а…

Седовласый окулист прервал:

— Постойте, что вы читаете? Здесь этого нет.

Готов притворился разочарованным. Молодая медсестра поняла «глубокий» смысл фразы, которую учитель хотел обозначить, и улыбнулась.

— Странно, — сказал Готов, — но я отчетливо вижу как раз эти буквы. Можно я левым глазом попробую?

— Разумеется, — согласился окулист.

Закрыв левый глаз, Готов обрадовался.

— Вижу! — воскликнул он. — Бэ, эл, я, дэ, мягкий знак…

— Попробуйте верхнюю, — окулист рассерженно кусал губу.

— Эс, у, кэ, а…

Седой глазник беззвучно сматерился. Его короткие пальцы держали переносицу. Много людей за день приходит с глазами. Бывают неграмотные, бывают нервные, бывают просто добродушно глупые или в доску тупые, но вот чтобы так… без всякой причины взрослый человек издевался над пожилым эскулапом? Казалось бы, стоит спросить, «сколько лет носите очки», проверить глазное дно, ведь человек явно близорук, но…

Окулист отдал отмеченные бланки Готову.

— И все? — неудовлетворенно спросил Готов.

— Все, — ответил флегматичный доктор.

— А мне всегда какую-то бяку в глаза закапывали, что весь день потом не вижу ничего толком. Не будете?

— Оно вам надо?

— В принципе нет… Значит, я годен?

— Годен, годен. К нестроевой годен, — глаза врача с жалостью смотрели на Готова.

Молодой отоларинголог осмотрел уши, горло и нос учителя. Затем отошел в угол кабинета и прошептал:

— Тридцать четыре.

Готов сидел без движения, глядя на стену. «Ухо-горло-нос» повторил чуть громче, но все же шепотом:

— Тридцать четыре.

Учитель не повел и бровью.

— Вы меня не слышите? — спросил отоларинголог.

— Почему не слышу? Очень даже хорошо слышу.