Паскаль Киньяр - Carus,или Тот, кто дорог своим друзьям

Следующий день застал ее в той же позе, обнаженной, сидящей в воде, которая стала ледяной. Она так и не узнала, что с ней произошло прошедшей ночью. Вспомнила о той жуткой зачарованности, которая, как говорят, составляет силу змей: они гипнотизируют свою жертву взглядом, тем самым вовлекая ее в соблазн, то есть в соперничество, то есть в смерть. Или, быть может, эта апатия проистекла из состояния тела, внезапно отказавшегося переносить боль, нестерпимую боль, единственное лекарство от которой — уход, отстранение, отсутствие.

Солнечный луч, которому заря, расположение окна и теплое время года позволили доползти до истертых половиц паркета, а там и до красного плиточного пола прихожей (дверь, ведущая туда, так и осталась открытой), заставил ее встать на колени прямо в воде — растерянную, с блуждающим взглядом, затекшими руками и ногами и кожей, покрытой от холода пупырышками, какие выступают на куриных тушках после того, как их ощипали, и перед тем, как насадили на вертел.

Она выбралась из таза и постояла на коленях на плиточном полу. Нагнулась к яркому теплому лучу, едва не вывернув шею, и попыталась лизнуть его, но не смогла.

Потом, не вытираясь, не вставая на ноги, отползла на четвереньках в угол между камином, кроватью и окном. И там провела еще часть дня.

Воскресенье, 15 апреля. Я позвонил Э. Она сказала, что Д. не стало хуже. Температура немного упала. Я обещал прийти в полдень.

Купил несколько пасхальных яиц. А еще не забыл о предмете самой большой страсти Д. — шоколадном эклере.

Глэдис, Йерр и Карл уже были там. Разумеется, все они поступили точно так же, поэтому комната напоминала курятник. Я разложил свои подарки возле рояля.

Элизабет пошла объявить Д., что колокола уже прозвонили. Разве он не слышал благовеста? Он вошел в комнату медленно, еще бледненький, но при виде наших подношений завопил от радости. Вознамерился все их попробовать, несмотря на возражения матери.

— Ну мне ведь можно? — хныкал он.

— Могу ли я? — поправил его Йерр.

Малыш похудел и утратил свой румянец, но притворялся здоровым и радостным. Испускал радостные крики. Э. сказала, что ее родители, может быть, увезут его за город. Но зато в этом году — к величайшему ее сожалению — он не сможет провести Пасху в Савойе.

А. выглядел счастливым и болтал без умолку.

— Вы напоминаете мне Окуру [64] Яманоуэ-но Окура (660–733) — японский политический деятель и поэт. , — неожиданно сказал Карл. — Окура пишет, что когда он ест дыню, то думает о своих детях, но когда ест каштаны, думает о них еще больше.

— Это не совсем верно. Человек не исцеляется, когда больны его дети, — ответил А.

Э. не была в этом уверена.

— Все-таки, — сказала она, — беспокойство, основанное на реальности, иногда соседствует с воображаемыми ужасами.

Понедельник, 16 апреля. Побывал на улице Бернардинцев.

Я больше не могу переносить это молчание, — сказала мне Марта.

А. тоже был там. Они с Мартой сыграли ми-минорную сонату Форе, которую Марта очень любила.

— Поль живет, устремив взгляд в прошлое, — сказала она после исполнения второй части, натягивая смычок. — Эти детские губы, которые обращаются к тени… Эта рана, которую бередят, чтобы она не затягивалась… Все мои просьбы опомниться, вернуться к жизни бесполезны — он тихонько, беззлобно отстраняется, его губы и пальцы подрагивают от гложущей его лихорадки, а душа уходит в мечты о том, чего больше нет и никогда не будет. О том, что зовется смертью.

Позже, после исполнения финала, она добавила:

— Воображаемые сцены требуют крайней степени отсутствия, чтобы создать впечатление реальности, более того, заполнить пустоту и укорениться в ней. Они не только воображаемы (ибо сотканы из отсутствия), но и сами по себе есть отсутствие. И тот, кто существует, являет собой лишь взгляд на то, что создает воображаемое зрелище, дубликат того, что составляет это отсутствие, что он с течением времени взращивает, превращая в особость, в идентичность, в самостоятельность, в настоящее. Ведь он грезит даже не о самой X.!

— Не знаю, — ответил А., укладывая на клавиатуру длинную полосу гранатового бархата, расшитую узорами. — Грезить о X. означает грезить о смерти. И все же как это верно — то высокое воображаемое знание о себе, которое люди умножают в памяти и которое основано на этой манящей амнезии, на забвении всего. Всего, что рождается на свет. Всего, что относится к смерти. Всего, что так рьяно отвергают разнообразные жалкие басни, которыми забивают голову, чтобы забыться, чтобы разделить огромным расстоянием то, что есть я (ибо я есть, не правда ли?), и то, что есть смерть.

Вторник, 17 апреля.

Она сидела, ссутулившись, в глубине кресла. Ее колени, поднятые на уровень груди, острыми бугорками выдавались под юбкой. Малопривлекательное зрелище. На губах застыла скатившаяся слеза. Волосы тщательно причесаны, зато судорожно сжатые руки нервно подергивались. Молящий взгляд. «Почему ты меня разлюбил?» Ей не хватало воздуха. Она отворачивалась, чтобы не встречаться со мной глазами.

Вдруг она резко встала, подошла к окну и стала глядеть на фриз с карпами, озаренный дневным светом. Она тихонько плакала.

Среда, 18 апреля.

С. замуровывала меня в своей комнате под тем предлогом, что мы любим друг друга. Я даже не имел права одеваться. Ее раздражало любое проявление моего интереса к тому, что не имело отношения к ее телу, к одной из частей ее тела. Она непрестанно обнажала ее, надеясь воспламенить меня ее видом, и я должен был, не дожидаясь особого приглашения, доказывать свое вожделение. Нечего было и думать замечтаться или задремать, это расценивалось как преступление. Сама она не спала.

Я часто думал о том, что и мед может вызвать отвращение. Мне все чудились липкие капли сока, вытекающие из древесных ран.

Четверг, 19 апреля. Утром позвонил Йерр с вопросом, смотрел ли я в календарь. Я ответил, что нет. Он объявил, что в этом году праздник мучеников падает на День святой Эммы, — и разразился довольным хохотом. Потом сообщил, что Коэн задержал себя в Баварии еще на несколько дней из-за люмбаго, которое причиняет ему неимоверные мучения. Посетовал на то, что его предали последние друзья, — вот и Коэн туда же: он произносит «лембаго». Интересно знать, существует ли болезнь, называемая таким словом? Йерр еще долго изливал на меня желчь.

Сказал, что Коэн похож на филинов, любящих только руины.

В девять часов ко мне заглянул Карл. Он собирался устроить праздник 1 мая. Все друзья будут приглашены. Принес мне только что изданный перевод Якамоти [65] Якамоти Отомо (718–785) — японский государственный деятель и поэт. , которым очень гордился: он надеялся, что мне понравится.