Андрей Жвалевский - Типа смотри короче

И сейчас не знал, что сказать. Он видел пару драк «один на один», но там соперники сами лезли в бой, долго обзывались и грозились. А тут — стоят и молчат.

Юрка не выдержал первым:

— Чё, заснули? Давайте уже!

Его брат, не меняя выражения лица, неожиданно махнул рукой.

Перед глазами Витьки резко потемнело, и на этом фоне особенно хорошо были заметны ярко-золотые искры, похожие на метеоритный дождь. Витька однажды видел такой в бабушкиной деревне.

Он поморгал немного и понял, что лежит на земле. Это его удивило — он не помнил, чтобы падал. Цыбулькин брат равнодушно смотрел сверху. «Дебилизм какой-то, — подумал Витька. — И чего теперь?»

К Цыбульке-старшему подлетел Юрка. Полюбовался Витькой и сказал:

— Всё? Понял?

Витька кивнул, хотя по-прежнему не въезжал в происходящее.

— Пошли!

Цыбульки ушли, и тут Витька вдруг почувствовал, что голова очень болит. И особенно — левый глаз. Кто-то помог подняться и дойти до квартиры, но Витька не заметил кто. Он всю дорогу думал только о том, как скрыть фонарь от родителей. Так ничего и не придумал, потому что башка трещала всё больше. А ещё потому, что чувствовал себя всё глупее и глупее.

Войдя на кухню, обнаружил там папу, который по случаю отгула сидел за столом в майке и шортах, с банкой пива в руке.

— Ого! — отец уставился на фингал.

Витька понял, что очень устал, и плюхнулся на стул.

— Гопники, что ли? — отец с угрозой поднялся над столом.

«Он что, — отрешённо подумал Витька, — собирается гопников сейчас ловить?»

— Нет. Просто подрались. Один на один.

Папа сразу успокоился.

— Ясно… Ты ему хоть накидал?

Сил врать не было никаких.

— Нет. Он на два класса старше. И боксёр.

— И ты всё равно с ним махался? Мужик!

Тут папа вдруг открыл холодильник и выудил оттуда неоткрытую банку пива.

— Держи! — сунул он банку Витьке. — Я сейчас.

Оставшись один, Витька повертел банку в руках. Ну, а с другой стороны, почему нет? Он ведь теперь мужик, а мужики пьют пиво. Открыл банку и осторожно отхлебнул. Пиво оказалось противным — горьким и кислым. Но Витька мужественно сделал ещё один глоток. Настоящим мужикам приходится и не такое пить. «И всё-таки, — спросил он сам себя, — зачем мы дрались? В чём смысл?»

— Господи! — раздался над ухом голос мамы. — Ты ещё и пьёшь!

Она выхватила банку из Витькиных рук.

— Это папа… — попытался оправдаться тот.

Мама тут же обернулась к отцу.

— Я же не для этого! — папа клятвенно прижал руки к груди. — Это же… к глазу приложить! Холодненькое!

Потом мама охала и ахала, требовала, чтобы Витька сказал, кто его побил, попутно набивая полотенце льдом из морозилки.

— На, приложи! А ты… — обратилась она к отцу. — У тебя вообще мозги есть? У него, может быть, сотрясение! А ты ему пиво!

— Спокойно! — отец уже сидел на своём законном месте во главе стола и чувствовал себя уверенно. — Это анастезия!

— Какая анастезия! Это же ребёнок!

— Ничего подобного! — отец отхлебнул из банки. — Это настоящий мужчина! Да, сын?

Витька слабо кивнул.

Теперь он знал, как себя чувствует настоящий мужчина: немного глупо, немного шумит в голове и очень болит глаз.

Наша практикантка по русскому языку и литературе была не в настроении.

— Достали вы… то есть надоели вы со своими телефонами под партой. Сидит класс мумий!

По рядам пронеслось хихиканье.

— Что вы смеетесь? Думаете, я не вижу, что вы сообщения друг другу строчите? Я тут распинаюсь у доски, словарные слова вам… О!

Мы не сразу поняли, что она какую-то гадость замыслила. А могли бы. Нехорошо у неё глаза загорелись.

— Скажите, а вы правда можете любой текст не глядя на телефон набрать? — медовым голосом спросила она.

Пацаны, конечно, давай понтоваться: конечно, мол, любой, да на скорость, да вообще не глядя.

— А без Т9? — ещё мелодичнее спрашивает учительница.

— Да легко!

— Да просто!

— Да мы!!!

— А спорим, не можете? — говорит учительница.

Тут в классе такое началось, что страшно сказать! Все разом заорали, что спорим.

А училка мило так улыбается и командует.

— Телефоны на стол, Т9 отключили. Только честно, проверьте у соседей. А теперь я диктую, вы набираете. Мой номер все знают?

— Да! — взревел класс.

— Кто первый пришлёт сообщение, тому приз. Я диктую, поехали!

Короче, только Ириша сообразила, что нас сделали, и то в середине диктанта. Училка все словарные слова нам продиктовала, а потом тем, кто первыми сообщение прислал, оценку на балл выше поставила. Она обещала приз — так что всё честно. И тем, кто совсем завалил, она потом переписать дала, уже на бумаге. Короче, нормально всё кончилось.

Но с тех пор мы на русском не переписываемся. Ещё сочинение в SМS писать заставит.

Я в женщинах ещё в детстве стал неплохо разбираться. Мне сеструха помогла. Ну как помогла… Короче, она с подружками в своей комнате запрётся и шушукается. А дверь-то тоненькая, да и щель под ней — всё классно слышно. Я стою и слушаю, как они пацанам своим косточки перемывают, кто на кого посмотрел, да кто кому чего сказал.

Прикольно! Я до того не знал, что девчонки не просто дуры, а… как бы это сказать… ну, типа мозги у них по-другому работают. Очень интересно было, я даже, чтобы ноги не уставали, табуретку с кухни приносил и садился возле двери. Один раз, правда, сеструха запалила — резко дверь открыла, а тут такой я… Ну поскандалила, родителям заложила. Я больше не подслушивал, но к тому времени я и так про них всё знал. В четвёртом классе оно не сильно помогало, зато к седьмому я любую мог запросто в кино позвать, коленки не тряслись. Не то что Никитос! Вот не понимаю человека, у него же тоже старшая сестра, что, трудно было посоветоваться? Или хотя бы послушать, о чём она с подружками треплется.

Короче, девчонок я не боялся, а с Катей даже пару раз целовались, только она не очень целуется. Сразу видно — неопытная.

Но одна загадка меня всё время мучила. Сеструха с подругами очень любила про любовь перетереть. Ну, типа там, чтобы голова кружилась от одного только взгляда. Или: «А он как посмотрит — у меня туман перед глазами!» У каждой хоть по разу голова кружилась и туман был. А ещё иногда всё лицо гореть начинало или там во рту пересыхало. Или: «Сердце так — бух-бух-бух!»

У меня такого ни разу не было. То есть во рту иногда пересыхало, но это если я, например, в футбол долго играю или спорю с кем-нибудь. А тумана вообще никогда, и голова кружилась только на крыше соседней стройки, куда я на спор залезал. Кстати, и сердце тогда бухало. Но это от высоты, а вот чтобы от любви — ну ни разу! Я решил, что это такая девчоночья особенность, а у пацанов любовь по-другому случается. Или вообще у нас никакой любви не бывает.