Лорен Вайсбергер - У каждого своя цена

— Ничего ты не понимаешь, Уилл. Сколько раз объясняла, но он отказывается понимать, — пожаловалась я Саймону.

— Понимать что? Что моя прелестная и в высшей степени умная племянница, выбравшая в университете английский язык профилирующим предметом, не только читает, но и сходит с ума по любовным романам? Ты права, дорогая, это непостижимо.

Саймон снисходительно улыбнулся.

— Что ты имеешь в виду, говоря «любовные романы»? — спросил он, стараясь меня защитить. — Всякий грешен в чтении одной-двух книжек Даниэлы Стил. Здесь нет ничего постыдного.

Уилл медленно произнес:

— Даниэла Стил — литературный гений по сравнению с авторами, которых обожает Бетт. Речь идет о корсетораздирательных, грудеволнующих трехдолларовых любовных романах. Деточка, как настоящее название произведения, которое вы собираетесь препарировать на заседании книжного клуба?

Я уставилась на носки туфель, изображая жгучий стыд:

— «Гадкий мальчишка». Новый роман, пользуется большим спросом. Не я одна его читаю: после публикации книга побила все рекорды заказов на «Амазоне», ее отправляли покупателям с трехнедельной задержкой.

Уилл торжествующе посмотрел на Саймона:

— Я говорил! Что теперь скажешь?

Саймон недоверчиво покачал головой. Очевидно, у него на языке вертелись тысячи вопросов, но вырвалось лишь одно слово:

— Почему?

Почему? Почему? Я спрашивала себя миллион раз. Все начиналось вполне безобидно: во время перелета из Покипси 43в Вашингтон, округ Колумбия, я нашла забытый экземпляр «Страстной любовницы» в сетке на спинке кресла в самолете. В тринадцать лет у меня уже хватило ума утаить находку от родителей. Проклятая книжонка оказалась настолько увлекательной, что, приехав в отель, я пожаловалась на боль в горле и выпросила разрешение не пойти с родителями на демонстрацию Национальной лиги борьбы за право на аборт, чтобы без помех дочитать роман. Вскоре я научилась сразу узнавать любовные романы в магазинах, за считанные секунды отыскивать в библиотеках нужные полки, сдергивать книжки с проволочных вертящихся стендов в аптеке, поспешно протягивать скудные карманные деньги в кассу отдела лекарств, пока мать оплачивала свои покупки в отделе трав. Я прочитывала два-три романа в неделю, смутно сознавая, что за это меня по головке не погладят, и потому прятала их в маленьком отделении внизу шкафа. Я открывала роман, когда свет в доме выключался, и не забывала спрятать книгу, прежде чем заснуть.

Поначалу меня смущали явные намеки на секс на обложке и описание процесса в тексте. Как любой тинейджер, я не хотела, чтобы родители поняли, что я знаю про это, и читала романы, лишь, когда папа с мамой не могли меня застукать. Однако годам к семнадцати я решила рассекретиться. Придя с отцом в местный книжный магазинчик забирать специальный заказ, я выложила вожделенный роман на прилавок, когда папа подошел к кассе, и небрежно бросила:

— Ой, забыла кошелек. Купи мне это, дома отдам тебе деньги.

Отец брезгливо поднял книгу, словно мусор с асфальта. Выражение папиного лица свидетельствовало, что он находит роман таким же мерзким, как упомянутый мусор. Через несколько секунд он рассмеялся:

— Брось, Беттина. Положи эту жалкую дешевку обратно и выбери что-нибудь стоящее. Я обещал твоей матери вернуться через двадцать минут, у нас нет времени на игры.

Я уперлась, и отец купил книгу, только, чтобы побыстрее уйти из магазина. Вечером за ужином он смущенно заговорил о произошедшем.

— Ты ведь не читаешь такие вещи, дочка? — Отец напряженно поморщился.

— Читаю, — ответила я, не выдав охватившего меня стыда.

Мать уронила вилку, которая звякнула по тарелке.

— Нет, не читаешь. — Это прозвучало так, словно мама надеялась сделать слово правдой, если произнесет его достаточно твердо. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

— А вот и читаю. Я и еще двадцать пять миллионов жителей США. Одна пятая американского населения покупает такие книжки каждый год, мама. Романы позволяют отдохнуть и воодушевляют, в них есть взрывы чувств, страсть, экстаз, хеппи-энд чем вы недовольны?

Я не стала тогда говорить родителям и объяснять сейчас Саймону с Уиллом, как сильно люблю романы. Отчасти это было бегством от реальности, но не потому, что жизнь — сплошное прозябание, заставляющее искать спасение в вымышленном мире. Больше всего мне нравилось читать о двух красивых людях, преодолевающих любые препятствия, чтобы быть вместе, любящих друг друга и всегда отыскивающих способ жить счастливо. Постельные сцены были неплохим бонусом, но главным образом меня привлекал хеппи-энд, внушавший такой оптимизм, что я не могла удержаться и немедленно принималась за новый роман.

Сюжеты были предсказуемыми, не обманывающими ожиданий, расслабляющими, занимательными и, главное, рассказывающими о любви, которой — не могу отрицать, и не важно, что скажут поборники феминизма, политкорректности и раскрепощения женщин, — я отчаянно желала больше всего на свете.

Каждого знакомого, приятеля или любовника я сравнивала с Идеалом, не в силах ничего с собой поделать. У меня рефлексом стала мечта о волшебной сказке, которая, как вы понимаете, сильно отличается от большинства романов между мужчинами и женщинами в Нью-Йорке. Но я не теряла надежды. По крайней мере, пока.

Хотелось ли мне объяснять это Саймону? Разумеется, нет. Всякий раз, когда меня спрашивали, почему я читаю романы, я со смехом отпускала самоуничижительную шпильку вроде «Ума не хватает читать серьезные книги».

— Да так, — весело засмеялась я, избегая встречаться взглядом с Уиллом и Саймоном. — Маленькая слабость, детское увлечение, все никак не брошу.

Уилл нашел мое сдержанное заявление смешным до колик.

— Что? — захохотал он, согнувшись пополам. — Маленькая слабость? Бетт, дорогая, ты же член книжного клуба, чья единственная цель — тщательно изучать и по достоинству ценить твой излюбленный жанр!

В этом было немало правды — ни один человек моего увлечения не понимал. Ни родители, ни дядя, ни подруги в школе или университете. Пенелопа лишь качала головой, замечая у меня новую книжку (это не так уж сложно, учитывая, что у меня больше четырех сотен романов, набитых в коробки, шкафы, корзины под кроватью, а с мало-мальски пристойной обложкой — расставленных на полках). Факты свидетельствовали, что целая армия женщин читает подобные романы, но с Кортни я познакомилась всего два года назад.

Зайдя в центральный магазин «Барнс энд Ноубл» после работы, я выбирала роман на вертящемся проволочном стенде, и тут за спиной послышался девичий голос:

— Вы не одиноки.

Обернувшись, я оказалась лицом к лицу с миловидной девушкой примерно моего возраста, с личиком в форме сердечка и розовыми от природы губами. Белокурые кудряшки придавали ей сходство с Нелли из «Маленького домика в прерии» 44, а хрупкая фигурка, кроме нежности, вызывала опасение, что может переломиться в любой момент.