Сильвия Хутник - Карманный атлас женщин

Впервые на базаре. Куда идти — непонятно: шум, голоса, хаос. Без карты ничего не найдешь, ничего не купишь. Город в городе. Нужен гид? Тогда идем со мной. Направо грязь, налево грязь, а перед нами городской лабиринт.

Топография непреложна: сначала, поближе к улице, овощи и фрукты, это чтобы свинец из выхлопов как следует осел на кожуре. Потом выпечка «булочки с пылу с жару». Потом молочные продукты — «всегда свежие» и всегда неразлучны с мясом во втором ряду. Есть еще затерявшиеся палатки с антиквариатом, как из романа Борхеса. Все, что хочешь из книг, — найдешь. Но, кажется, потянешь одну с полки, и весь ларек рассыплется, так там тесно. Продавцы выглядят как закладки, как серенькие Филифьонки, [1] Филифьонка — сказочный персонаж книги Туве Янссон. (Здесь и далее. — Примеч. пер.) как пыль.

Есть на базаре и отдельный сектор белья, б/у-латаного, а в конце базара — элита. Без прилавков (и за место платить не надо), без электрочайников для персонала и ключей от общественных туалетов. Зато товар живописно и с выдумкой разложен прямо на земле — на картонках, тряпках, газетах — или на детских кроватках. Ничего не продающий сектор. Внутренняя логика базара становится понятна лишь после более глубокого изучения. Закуток бэушной одежки, палатки с овощами и фруктами. А за помойкой — бомжи распродают жизнь на разложенных тряпках.

Надо несколько раз прогуляться туда-сюда, чтобы стало понятнее, что где находится, но поначалу все теряются и ходят по кругу. Собираются купить морковку, а вдруг ни с того ни с сего оказываются у выхода на улицу. Торжище будто и притягивает и отталкивает. Одно неверное движение, и человек слетает с карусели толпы. Он начинает совершать покупательские ошибки. Вот ведь все знают, что у Каськи черешню не покупают, потому что она сверху присыплет хорошими, а в середине сумки — одна гниль. Купят разок-другой — поймут. В свою очередь, пан Вацек (у которого жена в прошлом году умерла) торгует яйцом с шестнадцати лет. Отдельные экземпляры с двумя желтками держит только для постоянных клиенток.

Войти в палатку с птицей — только после двух дня. А до этого времени такая толкотня, что ничего не увидишь. Это пани Бася принимает «своих». Каждый день идут с девяти утра. Продавщица сначала выкладывает смерзшийся товар из лотков, привезенных от непосредственных поставщиков (боже упаси с оптовой базы, потому что там по нескольку раз моют старые крылышки, причем «людвиком», [2] «Людвик» — дешевое моющее средство. а глупый народ жрет это, и срет этим, и снова покупает в супермаркетах). Терпеливые бабы ждут, пока пани Бася все выложит на полки и только тогда входят внутрь. У каждой свои постоянные заказы, причем такие мизерные, чтобы оставался повод прийти на следующий день. Впрочем, иногда стоит соблазниться чем-нибудь новеньким (будьте любезны, дайте мне немножко вон той мортаделлы, если она у вас такая свежая, как вы говорите, но совсем чуток, только попробовать). Это такое символическое подчеркивание, что и самой продавщице доверяют, и в ее товар верят.

Но самый главный вопрос на всем базаре — это вопрос, свежий товар или не свежий. Тут даже консервы из тунца и мыло должны быть свежими. Продавцы клянутся: свежий-свежий, а как ему быть не свежему, если только что привезли. Известно, что некая Ядя, которая сырами торгует, всегда старье в палатке держит, и, было дело, женщину одну, которая Ядькиных сыров отведала, на «скорой» увезли. Все видели. И поэтому разглядывают товар, в палатке с птицей тыкают пальцами в индюшачьи грудки. Продавцу такое не по душе, скандал готов. «Что это за общупывание такое, глаз, что ли, нет? Вы только посмотрите на нее. Специалистка какая выискалась. Ну и что вы там нащупали, поди, золото? И так видно, что хороший товар, тут или бери, или иди в “Жант” или в “Перекресток” [3] «Жант», «Перекресток» — названия торговых сетей. какой-нибудь за ихней плесенью».

Тех, что часто приходят, ласково называют «мои клиентки». Им позволено привередничать, потому что на них строится бизнес. И на их рассказах тоже. Приходит, например, одна такая, у которой муж давно уже умер. Придет, сядет на складном стульчике и заведет разговор. Что она у внучки была, что пирог испекла. Другие бабы приходят, что-то хотят спросить, а эта все бухтит. Никто ее не слушает. А она сядет и ноги свои с варикозными венами выставит напоказ. Кто-то когда-то споткнулся об эти ее слоновьи ноги, так она еще раскричалась, что она больная, что смотреть надо, дескать, куда лезешь.

А пани Бася всегда такая приветливая, и поговорить с ней можно, ну так до завтра, до свидания, пройдусь еще, посмотрю, может, колбаски еще куплю. И уже вторая на пост заступает и в палатке распространяет запах нафталина. Пан Янек, муж пани Баси, приветствует новую клиентку:

— День добрый, как жизнь течет-протекает?

— Ах, уже не течет, не протекает. Несколько лет, как перестало течь. Да оно и к лучшему, меньше желудок болит и проблем нет.

— А как же вы тогда с мужем живете?

— Что, со стариком этим? Пусть сядет и вспомнит те времена, когда он еще чего-то там мог. А не теперь… скажете тоже.

И в сумку отправляются два крылышка на воскресный обед.

Базар — не прачечная. Здесь разговоры на уровне. Это храм, единственный в стране, где женщины могут быть жрицами. Наравне с мужчинами выбирать продукты, комментировать, наблюдать. Здесь надо бывать каждый день и по ходу дела включаться в работу единственного в своем роде народного университета. Теории найдутся на каждый конкретный случай из области медицины, политики и морали. Здесь случай детально изучат, проанализируют, взвесят все за и против, а в конце вынесут обвинительный приговор. Потому что здесь в следственных комиссиях заседают в основном вдовы и бабули с пенсией 485 злотых 60 грошей. [4] Примерно 4856 рублей.

Чтобы иметь право высказывать свое мнение и выносить приговоры, следует в первую очередь посещать собрания. Быть в курсе дел и уверенно излагать свою точку зрения. Никаких «возможно» и «в общем наверное». Здесь надо быть жесткой черно-белой комментаторшей повседневности, не бояться высказывать резкие суждения. Даже если ты ничего не знаешь о данной ситуации, достаточно понимающе кивать и время от времени бросать собеседнице «да что вы говорите». Исключительно презираемые особы окатываются выразительным молчанием членов следственной комиссии.

Базар — это еще и ответ на консьюмеризм, на корпорации, капитализм, глобализм и прочие черные силы. Своеобразный торговый андерграунд. Где продавец в одной руке держит сигарету, а второй кладет три булочки в сумочку. Где реклама продуктов задержалась на этапе намалеванной на картонке надписи «Распродажа». Где набор высохших фломастеров предлагается как полноправный товар наряду с головой, оторванной от куклы типа «голыш». Ну и что вы нам на это скажете, спецы по рекламе, молодые волки пиара, виртуозы опросов, определяющих потребительские предпочтения? Подгоняемое загадочной силой гнилых помидоров, тщательно скрываемых под слоем свежих и приятных на вид экземпляров, торжище прекрасно живет без всего этого.