Лаура Рестрепо - Ангел из Галилеи

Я налила пару двойных виски — один стакан для Офелии, второй для себя, и мы взволнованно провозгласили тост за нашего ангела, потому что теперь он не был только моим, он был нашим. В отличие от предыдущей ночи, отныне мы обе были настроены на одну волну, а потому могли спокойно расположиться для длинного разговора, абсурдного, у которого не имелось ни начала, ни конца. Мы вели беседу вполголоса, чтобы не разбудить мою тетушку из Армеро, но эта ночь позволила нам понять друг друга, несмотря на то что тема была скользкой и не поддающейся разумному осмыслению.

Выпивка сделала свое дело, и любопытно, что Офелия, склонная вначале дать событиям метафизическое толкование, теперь выступила самаритянкой.

— Отныне я знаю, что мы можем помочь ему, — говорила она с энтузиазмом, достойным самой Флоренс Найтингейл [25] Флоренс Найтингейл (1820–1910) — национальная героиня Великобритании, основала первую в мире школу сестер милосердия. . — Нам нужно что-то придумать, найти какой-то способ достучаться до него, установить контакт. А вдруг этот ангел — посланник, который прибыл в Колумбию, чтобы покончить с царящим здесь беспределом, с убийствами? А если мы поможем ему исполнить свое предназначение… А может, он пророк или великий вождь. Я даже проголосовала бы за него на президентских выборах, он нравится мне куда больше, чем любой из наших кандидатов… Хотя, откровенно говоря, я не вижу его в роли твоего мужа…

— Но он занимается любовью как бог.

— Да ты что! Впрочем, тебе лучше знать, раз ты так говоришь. Вот оно! Это может стать ключом — сексуальная терапия!

— Почему бы и нет?! Все что угодно, только не твоя психиатрия. Уже понятно — от нее тут толку мало.

— Согласна, обойдемся без психиатрии, она не работает ни в этом случае, ни в любом другом. Но мы можем попробовать иные способы: спиритизм, гипноз… Лечение голодом, медитация…

— Только Славословие серафимов, поверь мне. Это уже придумали до тебя: нужно только повторять «Свят, свят, свят Господь» — и это работает. Теперь ты убедилась, что он ангел? Ангел, повторяй за мной: АНГЕЛ.

— Хоть он и ангел, но в любом случае живет на этой земле, в этом городе, Сантафе-де-Богота, и должен научиться говорить по-испански. Научиться выживать без посторонней помощи, читать…

— Ты хочешь сказать, что того, кто связно говорит на латыни и греческом, мы будем учить разбирать по слогам «мама мыла раму», потому что пытаемся его вытащить? Прошу тебя, Офелия, нам не стоит себя переоценивать.

— Кроме того, он уж никак не годится тебе в женихи, — сказала она, доставая из рукава последний аргумент, — потому что младше тебя по меньшей мере лет на двенадцать-тринадцать… Ему, должно быть, около восемнадцати, возможно, даже семнадцать.

— А кто сказал, что он не старше меня на четыре или пять тысяч лет? Кто может посчитать возраст ангела?

— Прецедента не было, — вздохнула Офелия.

Стрелки часов перевалили за десять, и мы уже распрощались в дверях, когда она вдруг вернулась. Я подумала, что она забыла пальто или еще что-то, но нет, она вновь уселась в кресло.

— В чем дело? — спросила я.

— Дело в том, что мы обошли молчанием худшее. Слушай, сядь, лучше уж вывалить все за один раз.

Я приготовилась слушать, словно человек, который открывает рот у стоматолога, чтобы тот выдрал ему коренной зуб.

— Я уже говорила тебе, но напомню еще раз. Реабилитация, если мы ее добьемся, а сейчас мне кажется, что мы сможем чего-то добиться, приведет к тому, что твой ангел превратится в человека. Даже слишком, понимаешь? Этот его кристально чистый взгляд станет мутным. Я тебя предупреждаю.

Жизнь вертит нами по-своему и как ей придет охота, и сколько бы мы ни пытались строить планы и предвосхищать события, она сама все решает за нас. В то воскресенье в три часа дня мне это было наглядно продемонстрировано.

В назначенный час мы договорились встретиться в приюте, мы — это Ара, Офелия и я. Я должна была приехать на джипе Гарри, чтобы отвезти ангела обратно в Галилею, в случае если донья Ара будет требовать выполнения условий, которые она назвала, когда согласилась оставить его. В любом случае, мы с Офелией собирались предложить ей устроить ее сына на несколько месяцев на лечение. На самом деле я не была в восторге от этой идеи, а Офелия еще меньше моего, но мы обе чувствовали, что правильным будет, если мы отдадим матери право принять решение.

Я опоздала и появилась на месте около двадцати минут четвертого, потому что поздно вышла из парикмахерской, где мне делали масляную маску, подравнивали и подкрашивали концы и проводили еще массу всяческих манипуляций с моими волосами, которые требуют от меня больше внимания и времени, чем неразумное дитя. Или неразумный жених — наверное, в данном случае будет правильным сказать так.

Добравшись до приюта, я не обнаружила там Ары, и это было первым признаком, в тот момент мной не оцененным, того, что реальность начала отклоняться от намеченного мной курса. Офелия подошла ко мне, цокая каблуками по прежде уже упоминавшимся плиткам — тем, о которых я говорила, что они скрывали в своем рисунке ключ к безумию, — и еще издалека я заметила волнение Офелии, ее лицо, будто сошедшее с древнего медальона, было озабоченным.

— Он ушел, — сказала она мне.

— Кто ушел?

— Ангел. Сегодня на рассвете или вчера ночью. Он исчез.

— Как?

— Никто не знает как. Это заведение очень хорошо охраняется, двери надежно заперты, выйти отсюда без разрешения непросто, скажем так, теоретически это невыполнимо. Но ему удалось. В семь утра дежурная медсестра обнаружила, что его нет. Она подняла переполох, искали его везде, даже на крыше, но впустую. Мы ничего о нем не знаем.

— Этого не может быть. Боже мой! А вдруг он заперся в душевой, спрятался под какой-то кроватью, еще где-нибудь? Нужно найти его, Офелия, во что бы то ни стало! Что мы скажем его матери? Что ее сын пропал? Она не переживет такой трагедии во второй раз!

— Успокойся. У тебя есть джип? Давай поедем поищем, он не может быть далеко. Мы уже позвонили в полицию и целое утро ведем поиски, но пешком это делать бессмысленно. На джипе будет легче.

— Как получилось, что ты не предупредила меня раньше? Кто знает, где он сейчас или что с ним случилось, ведь он уже много часов бродит один. Боже мой, прости меня, это из-за меня, ну почему я всегда во всем виновата?

— Я сама узнала обо всем около восьми и немедленно приехала. Я много раз звонила тебе, но ты…

— Да, конечно, я, как нарочно, совсем рано уехала кататься на велосипеде. Пойдем. Не будем терять времени. Ты понимаешь? — сказала я подавленно. — Это словно найти иголку в стоге сена. Или достать перстень со дна мор… А почему бы и нет? Ты можешь, Офелия! — Меня неожиданно захлестнула волна оптимизма, который передался Офелии. — Ты делала это раньше, сможешь сделать снова…