Елена Колина - Предпоследняя правда

— Вы ее удочерили? Зачем? Откуда она? Кто ее родители? Где она жила? Она теперь наша сестра? Родная? Двоюродная? Удочеренная? — Алена задавала вопросы по-деловому, в хорошем темпе, не глядя на Нину.

Ольга Алексеевна ответила на безопасный вопрос:

— Нине одиннадцать лет, как и вам, и — я вам много раз говорила, нельзя говорить о человеке в его присутствии «она».

— Одиннадцать… — повторила Алена, рассматривая Нину, как оценщик в комиссионном магазине рассматривает сомнительный товар, и уточнила: — Учти, я старшая. Я старше Ариши на десять минут.

— Умерла мама… а как же без мамы?…А папа, хотя бы папа есть? — пробормотала Ариша.

— Ты что, дурочка? Тебе же сказали — удочерили, значит, никого нет, — сердито сказала Алена.

— И папы нет. Никого нет, — повторила Ариша, в глазах мгновенные слезы. Она подвинулась к дивану, они с Ниной неотрывно смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова, одна от стеснения и страха, другая от жалости.

«Хорошо», — удовлетворенно подумала Ольга Алексеевна, наблюдая за девочками, как дрессировщик за зверятами.

В Арише Ольга Алексеевна не сомневалась. Ариша — добрая душа, всеобщий защитник, готова привести в дом всех несчастненьких, потерявшегося щенка, подбитую птичку. Но Ариша — при Алене. Оценки выносит Алена, решает Алена, как Алена решит, так и будет.

Алена посмотрела на съежившуюся Нину с неприязнью, потом на мать, как бодающийся теленок. Развернулась, направилась к двери и уже из коридора обернулась с непроницаемым лицом:

— Ну ладно… Нина. Ой, прости, сестренка.

Ольга Алексеевна нервно передернула плечами, — что это, насмешка? Обиделась, что такую сенсационную новость предъявили как свершившийся факт?…Обида? Ирония? Угроза?..

Ольга Алексеевна знала, что у нее совершенно разные дети, с тех пор как ей впервые принесли девочек в роддоме, — одна жалобно хныкала, а другая кричала. Алену покормили первой.

Алене первой меняли пеленки, Алена первая перевернулась на живот, первая села, пошла, заговорила. Алена была выразителем общего мнения близнецов — хочу и не хочу от обеих говорила Алена, но у Алены были и свои собственные желания, а у Ариши своего отдельного «хочу» не было.

Ольге Алексеевне приходилось обращаться с близнецами по-разному: на Аришу достаточно было строго посмотреть, припугнуть, а Алена на сердитый взгляд отвечала еще более сердитым взглядом. Андрей Петрович восхищался — какая у Алены сила воли, с ней можно только до говориться!.. Но у Ольги Алексеевны тоже была сила воли. Договориться означает что-то получить, но и кое-что уступить, а уступать Ольга Алексеевна не любила. С какой стати она, преподаватель, известный всему институту своей строгостью, должна уступать собственной дочери?!

Алена с Ольгой Алексеевной всегда были в небольшой конфронтации, шла ли речь о том, чтобы доесть кашу, надеть шарфик или выбрать стихи к празднику. И чем старше становилась Алена, тем пристальней Ольге Алексеевне приходилось следить, чтобы дочь не переступала границ — пусть навязывает свою волю Арише, пусть даже отцу, если уж он позволяет вить из него веревки, но не ей!

— Аленушка… — строго начала Ольга Алексеевна, но Алены уже и след простыл. Стукнула дверь в спальне — побежала к отцу, расспрашивать, любопытничать. Вместо субботнего любовного спокойствия — обиженная беготня, стук дверей… Господи, как же это оказалось трудно! Одно дело сгоряча совершить благородный поступок, и совсем другое ежеминутно пожинать последствия!..

За завтраком молчали. Ольга Алексеевна отметила, что аппетит у Нины хороший, — нет-нет, ей не жалко еды, но все же странно, такая маленькая, а съела на два сырника больше девочек. Подумала — нужно кормить, одевать, это все деньги… И тут же пристыженно одернула себя, — прокормить ее они могут без всякого для себя ущерба. Зарплата у Андрея Петровича 700 рублей, плюс конверт, в конверте надбавка по партийной линии, еще столько же, — получается 1400 рублей. Это, конечно, очень много, — заведующий кафедрой, доктор наук, профессор получает 450. Плюс деньги «на лечение», раз в год тысяча рублей… Нет, дело, конечно, не в деньгах, — если бы дело было в деньгах! Девочка ее раздражает. Смотрит удивленно, как будто никогда не видела еду… Ольга Алексеевна одернула себя — не стоит раздражаться, Нина действительно никогда не видела красную рыбу, буженину, икру, шоколадные конфеты.

Слушая на кафедре разговоры коллег, — где достать сервелат или горошек к Новому году, Ольга Алексеевна сжималась от неловкости. Водитель Андрея Петровича раз в неделю входил в Елисеевский магазин с отдельного входа, с Малой Садовой, получал продуктовые пайки — по символическим ценам, практически бесплатно.

Она не участвовала в разговорах на тему «достать», ловила ехидные взгляды коллег — что же, у нас НЕ ВСЕ равны? И отвечала смущенным взглядом — да, у нас в стране не все равны, но, поймите, это справедливо! Первому секретарю райкома много дают, но от него много и требуют, — Андрей Петрович работает как проклятый!

Андрей Петрович вставал в 6.30, в 7.30 он уже стоял в прихожей в костюме, — черный костюм, белая рубашка, галстук за столько лет приросли к нему, как вторая кожа. В Смольный в другом виде нельзя, не разрешена даже цветная однотонная рубашка.

При взгляде на мужа в костюме, белой рубашке с галстуком Ольга Алексеевна всякий раз испытывала секундный сильнейший сексуальный импульс, одежда «для Смольного» действовала на нее, как на других женщин военная форма. Возможно, ее привлекала власть. В отпуске, когда муж одевался свободно, как все, и казался как все, с Ольгой Алексеевной ничего подобного не случалось.

В восемь утра Андрей Петрович был в своем кабинете, и водитель никогда не привозил его домой раньше десяти вечера.

Ольге Алексеевне хотелось сказать: «С восьми до десяти каждый день много лет — попробуйте-ка!..А ведь он еще учится, постоянно учится! Раз в три года в Москву — на курсы повышения квалификации на базе ЦК КПСС, раз в месяц лекция в райкоме „Методики идеологической работы“, раз в месяц лекция о международном положении, раз в месяц приглашенный специалист читает лекцию по культуре, о театре и кино, — он должен быть в курсе. Неужели при такой нечеловеческой нагрузке он не имеет права на колбасу или зеленый горошек?!»

После завтрака устраивали Нину в детской, все вместе, чтобы Нина почувствовала — ей рады.

— Нина, ты будешь спать на диване в проходной комнате… Диван нужно будет потом поменять на раскладной, — оживленно сказала Ольга Алексеевна. — Хорошо, что у вас две комнаты, да, девочки?.. Всем хватит места…

— Она ТУТ будет спать?.. Мусик, а если к нам гости придут, а она тут спит?! Пусик, а если я… — Алена на мгновенье задумалась. — А если я захочу допоздна уроки делать?! А она тут спит!